Страхование жизни сегодня остается одним из немногих островков роста российского страхового рынка, однако без государственного стимулирования его потенциал скоро будет исчерпан. Как модифицируются продажи страхования жизни через банки в условиях экономического кризиса? Почему страховщики проигрывают НПФ в корпоративном страховании? Насколько перспективны высокотехнологичные каналы распространения продуктов страхования жизни? На эти и другие вопросы портала «Страхование сегодня» отвечает В.В. Черников, генеральный директор страховой компании «Ингосстрах-Жизнь».
Мария Жилкина,
Медиа-Информационная Группа «Страхование сегодня» (МИГ)
Владимир Владимирович, какие тренды сейчас существуют на российском рынке страхования жизни?
Рост объема собранных премий по страхованию жизни продолжается. И хотя темпы его замедлились, они все равно существенно выше, чем динамика роста страхового рынка в целом. Так 22 компании, входящие в Ассоциацию страховщиков жизни, за 9 месяцев 2015 года собрали 95,4 миллиардов рублей – это на 13,6% больше показателя за аналогичный период прошлого года. Напомню, что на долю этих компаний сегодня приходится более 95 % рынка.
Драйвером роста сейчас выступает инвестиционное страхование жизни, в то время как объемы кредитного страхования сокращаются. Также идет падение рынка страхования от несчастных случаев (которое осуществляют не только страховщики жизни, но и классические компании) – в частности это связано с тенденциями в корпоративном страховании: многие предприятия урезают бюджеты, сокращают штат. При этом общий размер страховых выплат вырос на 83,5% и составил 17,6 миллиардов рублей.
Вам не кажется, что роль пока относительно небольшого по доле life-сегмента несколько преувеличивается?
Причина небольшого размера этой доли вполне понятна – отсутствие государственного стимулирования. Если бы правительство действительно приняло решение поддержать наш рынок льготами, это обеспечило бы реальный бум страхования жизни. Дискуссия по такому вопросу как выравнивание налогового режима для страховщиков и НПФ длится уже не один год, и если бы государство, наконец, решилось на этот шаг, это было бы стимулом для развития корпоративного страхования. А та единственная льгота, которая есть сейчас, – вычет по НДФЛ на сумму до 120 тысяч рублей – это, к сожалению, совсем небольшие деньги, чтобы серьезно влиять на спрос.
Да и можно ли сказать, что он совпадает с целевым сегментом? Ведь тот, для кого и этот минимальный вычет – деньги, вряд ли является целевым клиентом для страховщиков жизни?
Совершенно верно. Надо поднять лимит хотя бы до 400 тысяч рублей и максимально упростить получение вычета.
В чем, на Ваш взгляд, основные источники роста, позволяющие сегменту страхования жизни сохранять положительную динамику, несмотря на сужение банковского кредитования и макроэкономические проблемы?
Страхование – это производная от макроэкономики, все, что происходит в экономической сфере, обязательно сказывается на страховом рынке, только ощущается это влияние с некоторым опозданием. Именно поэтому мы можем говорить о существовании некого временного отрыва трендов нашего рынка от макроэкономических тенденций. Так, заметное ухудшение макроэкономической ситуации произошло в 2014 году, а по показателям рынка страхования в целом это тогда не почувствовалось, поскольку бюджеты на страхование уже были выделены. В 2015 году бюджеты предприятий урезались еще активнее, деловая активность падала, и страховой рынок это уже начинает чувствовать. Восстановление страхового рынка после кризиса произойдет также с опозданием. Если принять во внимание, что особо оптимистичных прогнозов по росту объемов производства на 2016 год нет, приходится предположить, что мы почувствуем реальное улучшение не раньше 2017-2018 года.
Что же касается вопроса, какие продукты могут быть источником роста, я считаю, что это некредитные продукты - прежде всего, инвестиционное страхование жизни.
Глобальные антикризисные рецепты
Как «Ингосстрах-Жизнь» адаптируется к кризису?
Цель любой коммерческой компании, в том числе и страховой, – получать прибыль для акционеров. Поэтому в сложившихся условиях кризиса мы первым делом посмотрели на свои расходные статьи и урезали все проекты, которые не принесут прибыль в ближайшие год-два.
За последние два года в компании произошла масса перемен. Многое было сделано: изменена структура компании, продуктовая линейка и бизнес-процессы. Реорганизация производилась исходя из нашего понимания возможных перспектив рынка страхования жизни. Безусловно, во всем мире накопительные продукты являются локомотивом рынка страхования жизни, но в нашей стране картина другая, и это приходится учитывать.
Приоритетными были объявлены два основных канала продаж: корпоративный и банковский. Еще два года назад в нашей компании банковского канала не существовало вовсе. Нам пришлось поменять продуктовую линейку, создав для этого канала и накопительные продукты, и коробочные решения по страхованию от несчастного случая.
Кроме того, в 2015 году мы запустили инвестиционное страхование, понимая, что в ближайшие год-два оно будет драйвером этого рынка, а прежний локомотив – кредитное страхование – потерял приоритет.
При этом мы и сейчас продолжаем расти в корпоративном сегменте, несмотря на то, что в целом рынок падает по понятным причинам. Этот сегмент дает чуть более 50 % нашего портфеля, и хотя очевидно, что он не обеспечит существенного роста в ближайшем будущем, он все равно гарантирует определенные положительные результаты. В 2014-2015 годах все наши показатели по корпоративному страхованию (объем сборов, число договоров и число застрахованных) выросли, и теперь наша задача – это сохранение портфеля и консервативный рост.
Корпоративный бизнес для группы ИНГО всегда был важнейшим направлением, и в дальнейшем он будет играть ключевую роль. Наша компания накопила уникальный опыт работы с корпоративным портфелем. Так, например, в 2014 году компания «Ингосстрах-Жизнь» вошла в пул GEB (Generali Employee Benefits) нашего западного миноритарного акционера – Generali, компании из топ-3 ведущих страховщиков мира. При этом, что особенно важно, группа Generali собирает большую часть премии именно по страхованию жизни и, следовательно, имеет соответствующую экспертизу. Это позволяет нам активно работать в сегменте страхования персонала иностранных компаний и делать уникальные продуктовые предложения.
А вот в сфере индивидуального страхования жизни физических лиц можно расти быстрее: нужно масштабировать бизнес, выстраивать системные решения (конечно, они тоже требуют определенных финансовых вливаний, в том числе в IT-систему). Здесь на первое место мы ставим инвестиционное страхование, так как классическое накопительное страхование – слишком сложный продукт даже для сотрудников банковского канала продаж, не говоря уже о простом потребителе. В инвестиционном же страховании страховщики и в кризис могут рассчитывать на положительную динамику.
Расскажите подробнее об общемировых трендах влияющих на рынок страхования жизни.
На мировом рынке сейчас четыре основные тенденции, которые приходится учитывать страховщикам, в том числе российским. Первая – это усиление роли сервисной составляющей. Безусловно, ни один клиент не хочет терять время и собирать кучу бумаг при получении страхового возмещения. Всех интересует простое и оперативное решение возникающих проблем, в том числе дистанционное, поэтому страховщику необходим клиентоориентированный колл-центр, функциональный сервис «электронный личный кабинет», чтобы каждый мог легко приобрести полис, урегулировать убыток и т.д.
Второе – это мода на заботу о здоровье. Сейчас все беспокоятся о своем здоровье (а продвинутые работодатели – и о здоровье сотрудников), думают о правильном питании, физической нагрузке, поэтому так называемые «продукты с Check-Up», связанные с обследованиями и профилактикой, будут все более востребованными.
Третий тренд, который нельзя не упомянуть, – это усиление обеспокоенности граждан в связи с макроэкономической ситуацией в мировой и национальных экономиках. Негативные факторы на работе и информация в СМИ подталкивают человека к поиску решений, как в условиях растущей инфляции сберечь свои накопления. Ответом на этот вопрос и стало распространение инвестиционных продуктов.
С макроэкономическими проблемами связан и четвертый тренд – ограниченность покупательской способности населения. В России, и особенно в регионах, ее сокращение ощущается очень остро. Становятся актуальны простые продукты с небольшой стоимостью, коробочные продукты. Одновременно нужна работа по повышению финансовой грамотности населения - об этом говорил вице-премьер Шувалов на встрече «О перспективах развития страхования жизни» 12 мая 2015 года, – формы ее могут быть различными, вплоть до внесения в школьные учебники для 9-х классов параграфов по страхованию жизни.
Есть ли у Вас продукты страхования от критических заболеваний для индивидуальных клиентов физических лиц?
Да, но первоначально такие продукты задумывались исключительно для корпоративных клиентов, чтобы те могли защищать своих сотрудников даже в самых сложных ситуациях без особого ущерба для бюджета компании. Однако опыт показал, что такие программы интересны и индивидуальным клиентам. Но по индивидуальному полису есть важное отличие – в нем предусматривается не только денежная выплата, но и сервисная составляющая (ассистанс), включающая, например, такую важную услугу, как консультация международных врачей-экспертов для подтверждения или опровержения первоначального диагноза.
Например, как только ставится диагноз по линии онкологии, то пациент сразу выпадает из стандартного ДМС. Задача работодателя (и наша, как его страховщика) не оставить человека в беде, найти способ организовать ему медицинскую помощь. Соответственно, программа должна предусматривать выплату денежных средств, на которые можно найти и оплатить лечение, а также поддержать семью. В этом разница между НС и ДМС: ДМС предлагает сервисные решения, а НС предлагает финансовые решения. И они не конфликтуют между собой, а могут дополнять друг друга.
Я считаю, что продукты защиты от критических заболеваний в России – это перспективная ниша, которая пока недостаточно проработана. В данном случае я говорю не только об онкологии, но и обо всех остальных заболеваниях, которые попадают в исключения по стандартным корпоративным программам ДМС.
Инвестиционное страхование жизни: российская модель
Какие еще продукты Вы считаете перспективными?
Инвестиционное страхование жизни. Как я уже говорил, программы такого рода в фокусе нашего внимания на этот год. Как и у всех на рынке, наш продукт позволяет заработать больше чем по депозиту, при 100% гарантии сохранности средств при негативном сценарии развития рынка. Наша программа инвестиционного страхования жизни, которую мы назвали «Вектор» за соответствующие ассоциации со стабильным ростом, является 3-х-летней и бивалютной – взнос клиента и гарантия на него номинированы в рублях, а инвестиции производятся в долларовые активы, что позволяет клиентам дополнительно заработать на переоценке валюты на 3-х-летнем горизонте. В рамках программы «Вектор» сейчас существует две базовые инвестиционные стратегии: «Уверенный рост» и «Инновационная фармацевтика».
Первая стратегия связана с инвестированием в ценные бумаги 30 европейских компаний, отобранных по особым принципам среди 2 500 компаний, представленных на европейских биржах. Доходность по данным акциям существенно превосходит среднюю доходность по европейскому рынку акций.
Вторая стратегия основана на популярной идее многолетнего роста фармацевтических компаний и построена на индексе акций американских биотехнологических компаний, разрабатывающих прорывные лекарства от онкологии, ВИЧ, вирусных и других заболеваний. Обе эти стратегии уникальны для нашего рынка, они не представлены никем из других игроков.
Продукт «Вектор» рассчитан преимущественно на premium и private клиентов наших банков-партнеров, однако в дальнейшем может появиться предложение и для массового сегмента.
Некоторые эксперты считают, что инвестиционное страхование жизни теперь будет заменителем инвестиционных брокерских счетов и ПИФов, это так?
Я так не считаю. Инвестиционное страхование – это один из элементов финансового планирования. Финансовое планирование включает и депозиты, и страхование, и другие инструменты, а диверсификация рисков позволяет управлять своим финансовым портфелем.
В то же время, я понимаю, что к финансовому планированию сегодня готовы немногие - для этого требуется определенное образование, опыт. Те, кому уже удалось заработать какой-то капитал, понимают, что с накоплениями надо работать, их нельзя просто положить под подушку. Поэтому инвестиционное страхование жизни интересно и банкам: для них это возможность предложить премиальным клиентам более высокую доходность, тем самым удержав их у себя на длительный срок и получив при этом комиссионное вознаграждение.
Что касается массовых клиентов, тут пока предсказать ситуацию сложно. Потенциал в этом сегменте определенно есть, и большой.
Какова минимальная сумма, на которую можно купить полис «Ингосстрах-Жизнь»?
Все зависит от клиентского сегмента и банка-партнера. В среднем сегменте порог входа начинается от 300 тысяч рублей, а средний чек составляет около 800 тысяч. В сегменте private средний чек составляет 2-4 миллиона, но есть немало клиентов, покупающих программы ИСЖ на десятки миллионов рублей.
Не конфликтует ли сущность продукта инвестиционного страхования (с единовременным взносом) с нынешним порядком получения налогового вычета, исчисляемого ежегодно, то есть клиент получит его на небольшую сумму и всего один раз?
Да, конфликтует. Как мы помним, на любой продукт страхования жизни со сроком не менее 5 лет (в том числе инвестиционное страхование) распространяются нормы законодательства, согласно которым клиент может получить налоговый вычет в размере 13% от суммы своих взносов, но в пределах 15 600 рублей в год. Таким образом, налоговый вычет в текущем виде более актуален для накопительного страхования с небольшими регулярными взносами, чем для инвестиционного страхования с крупным единовременным взносом. При этом ситуация может измениться, если сумму налогового вычета все-таки решат увеличить. Однако надо понимать, что основной канал продаж продуктов страхования жизни - это банки, и далеко не все банковские сотрудники в состоянии объяснить клиенту все детали продуктов страхования жизни.
Может, это все-таки задача страховой компании – так обучить банковского операциониста, чтобы он мог и хотел это объяснять?
Отчасти – да. Наша задача снабдить его всей необходимой информацией и научить продавать. Но все надо делать пошагово. Если бы в школе ученика не научили читать, он вряд ли бы смог потом разбираться в документах. Так и здесь: чтобы банковский менеджер был готов продавать сложные страховые продукты, он сначала должен выучить на «отлично» основу продаж более простых банковских, страховых, инвестиционных продуктов. Ведь как часто происходит? Нам дают сеть с «зелеными» банковскими специалистами, и их заставляют продавать страхование жизни, что выливается в очень широкую воронку продаж и час времени на каждую встречу, чтобы в итоге продать услугу за 80-100 тысяч рублей. Это не очень рентабельно.
Каков средний срок полиса в портфеле Вашей компании?
Инвестиционное страхование - 3 года, накопительное страхование – около 11 лет. Если смотреть глобально, есть различия между странами: где-то он составляет 8-10 лет, а где-то и 25. Но в России он значительно ниже, что определяется небольшими интервалами между кризисами. Так что 3-5 лет – это нормальный для нас срок. И то, что начало активно продаваться инвестиционное страхование жизни, подтверждает, что люди готовы именно в этом формате осуществлять финансовое планирование на 3-5 лет.
А как Вы относитесь к тому, чтобы и для менее обеспеченного сегмента создать какой-нибудь продукт? Например, как было сделано с участием государства в Индии – страхование на случай смерти для бедных, продукт, вызвавший бум страхования жизни.
С такой численностью населения, как в Индии, бум будет по любому продукту. Надо смотреть на соотношение цены и качества продукта, а также на затраты страховщика. В российских условиях затраты в любом случае выше - мы не можем продавать продукты по доллару, когда бумага стоит дороже. Иностранный опыт изучать можно и нужно, но всегда надо принимать специфику местных рынков – как складывается расходная часть, каково законодательство и т.д.
Регулирование или стимулирование?
Какие из мер по развитию страхования жизни, рассматривавшийся на летнем совещании у вице-премьера Шувалова, представляются Вам необходимыми в первую очередь, а какие вызывают сомнение?
На мой взгляд, ключевых направления два: во-первых, выравнивание налогового режима для НПФ и страховщиков жизни, во-вторых, организация кампании по популяризации страхования жизни в России. Запуск интегрированной кампании от лица ЦБ, АСЖ и ВСС по повышению финансовой грамотности населения (включая проведение семинаров и конференций, печать брошюр и др.) позволил бы в долгосрочной перспективе приблизить наших граждан к пониманию ценности страхования жизни как одного из основополагающих финансовых продуктов.
А, например, обсуждавшееся «узаконивание» инвестиционного страхования – законодательное определение регулирующих его норм – нужно страховщикам, или о нем заговорили слишком поздно, когда сегмент де-факто уже создан и работает?
Да, это все равно нужно.
Но не станет ли теперь от этого хуже страховщикам, не появятся ли лишние ограничения?
По моему личному опыту, любой продукт по пути от того, каким он задумывался, до того, каким он выходит, подвергается серьезным изменениям. Так и здесь, все зависит от законодательного процесса. Процесс сбора поправок нередко превращает первоначальный вариант законопроекта в противоположный, а у нас пока и законопроекта еще нет.
Но все же в первую очередь нужно устранить дисбаланс в налогообложении НПФ и страховщиков жизни. Работодатель при уплате взносов в пользу сотрудников по корпоративной пенсионной программе, созданной в пенсионном фонде, не платит страховые взносы, но если такая же программа формируется в страховой компании, то взносы во внебюджетные фонды выплачиваются. Выравнивание налогообложения даст серьезный стимул для развития корпоративных страховых пенсионных программ.
На фоне проблем с наполняемостью госбюджета вряд ли реально ожидать сегодня новых налоговых послаблений?
С одной стороны, да, но как без этого развивать рынок? Правительству, особенно сейчас, нужны длинные деньги, и все понимают, что рынок страхования жизни – это их источник. Значит, его необходимо стимулировать.
А гарантийный фонд по страхованию жизни нужен?
Да, как мне кажется, это увеличит доверие людей. То же самое было в банковской системе. Конечно, это увеличит затраты страховых компаний, как, например, произошло с банковскими затратами, связанными с отчислениями в АСВ. Но зато это позволит гражданам поверить в такой инструмент, как долгосрочное страхование жизни.
В последние годы была развернута негативная кампания в отношении страховых компаний – что все страховщики работают неправильно, что никто не платит. Безусловно, страховщики-нарушители есть, но это вопрос к Центральному Банку. Надо просто своевременно отзывать у таких компаний лицензии, а не держать до последнего. Но если на банковском рынке клиенты могут пойти размещать депозит, в общем-то, в любой банк, понимая, что, даже если лицензию банка отзовут, им гарантированно будет выплачено возмещение, то на страховом рынке такой практики нет. Между тем, это хороший вариант решения проблемы.
Но не получится ли так, что вы – добросовестные страховщики - фактически будете платить за компании с безответственной политикой?
Безусловно, этот риск есть. И надо искать инструменты, чтобы недобросовестные игроки не вошли в систему гарантирования. Иначе серьезные страховщики, которые оценивают свои риски, будут просто не готовы работать на рынке, условия которого им не понятны. Решение этой проблемы – задача сложная и неоднозначная, чем-то похожая на те, что решаются сейчас на рынках страхования застройщиков, агрострахования.
Еще у Шувалова обсуждали облегчение доступа страховщиков к медицинской информации для урегулирования убытков и расследования мошенничества: в СССР обмен информацией был автоматическим, а сейчас клиники тщательно хранят медицинскую тайну…
Это усложняет работу, снижает оперативность, затрудняет понимание того, что на самом деле происходило в спорных случаях. Коллеги говорят уже о массовом мошенничестве в сфере кредитного страхования жизни. Осознавая эти риски, мы не столь активно работали на этом рынке, когда он переживал бурный всплеск. Но все равно случаи мошенничества есть и в нашей практике. Например, человек, купивший полис в регионе, заявляет огромный убыток, якобы вследствие падения с велосипеда. Мы смотрим документы и понимаем, что такое состояние здоровья у него уже было давно, начинаем запрашивать дополнительные документы. Однако мы связаны сроками рассмотрения дела, нас контролирует ЦБ, органы Роспотребназдора, прояснять такие ситуации стало бы намного проще, если бы нам улучшили порядок работы с медучреждениями.
Агентский канал – не для кризиса?
В свое время компания формировала агентскую сеть по страхованию жизни. В каком состоянии этот проект сейчас, и как на него повлияло сокращение региональной сети «Ингосстраха» по не-жизни?
Мы не развиваем агентскую сеть агрессивно. Это не очень эффективно в текущей ситуации. Тем не менее, этот канал для нас важен, мы верим в него и будем его поддерживать, но активно инвестировать в его рост в текущей экономической ситуации мы не станем.
Нужно понимать, что чисто агентская модель продаж связана со слишком большими расходами. К тому же Россия не в лучшую сторону отличается от ряда стран, где надзор за агентами более жесткий. Там, чтобы стать агентом, нужно пройти курс обучения, сдать экзамены и получить лицензию. Кроме того, во многих странах агент обязан работать только с одной компанией, и компания за него отвечает. А у нас агент может в любой момент обмануть компанию, перейти к другому страховщику.
К тому же сделать из агента высококвалифицированного финансового консультанта сейчас достаточно сложно, его уровень образования и навыков намного ниже, чем у простого банковского сотрудника.
А они нужны агенту? Ведь у него задача больше коммуникативная, важна способность уговорить клиента. И вряд ли такой склад личности предполагает усидчивость в получении знаний…
При работе с накопительными продуктами это как раз необходимо. Они сложные, требующие изучения, это не ОСАГО. Финансовый консультант должен сочетать коммуникабельность с умением разобраться в продукте, вникнуть в ситуацию на рынке. Просто «уболтать» клиента здесь не получится, нужно действительно знать продукт, уметь доступно рассказывать о сложных вещах.
Что Вы думаете по поводу перекрестной работы агентских сетей life-компании и универсального страховщика внутри одной страховой группы, такой взаимообмен продуктами перспективен?
С одной стороны, да, почему бы не использовать такую возможность. Сейчас у нас рассматривается возможность запуска простых коробочных продуктов страхования жизни в продаже через агентскую сеть «большого «Ингосстраха»».
С другой стороны, есть определенный барьер: люди, заинтересованные в страховании жизни, обычно достаточно состоятельные и статусные. Насколько они готовы обсуждать личные финансы с продавцом полиса страхования дачного домика или ОСАГО? А для тех, кто страхует недорогие объекты через агентов, даже минимальная стоимость коробочного страхования жизни – это тоже деньги.
В общем, пока мы готовим ряд решений, делаем специально для агентского канала новые продукты, обдумываем возможность продаж инвестиционного страхования жизни через агентов. Но делать аналог западной модели, когда выстраиваются огромные многоуровневые сети, мы не планируем.
Как в итоге выглядит сейчас структура каналов продаж страхования жизни?
Свыше 95 % полисов розничного страхования жизни продается в России через следующие каналы: банки, автодилеры, агенты, телемаркетинг и онлайн.
В перспективе ближайших двух лет банковский канал будет играть решающую роль в развитии рынка страхования жизни. По нашим оценкам, пока продуктовая линейка, представленная в банках, очень ограничена, она, безусловно, будет развиваться, расширяться и совершенствоваться. Не все банки начали работать с инвестиционным страхованием жизни – здесь тоже заложены перспективы роста. К тому же в условиях, когда доходы банков от прямой деятельности снижаются, они все больше заинтересованы в комиссионном доходе, который получают за продажи продуктов страховых компаний.
Автодилеры исторически были важным каналом продаж любых страховых продуктов, но до момента, пока начнет восстанавливаться объем выдаваемых кредитов и автопродаж, значительных достижений здесь не будет. Агентский канал, по крайней мере в нашей компании, сейчас скорее поддерживается, чем целенаправленно развивается.
Что касается цифровых каналов продаж, мы разрабатываем это направление на перспективу, достаточно далекую (более 3 лет), но уже сейчас компании нашей группы представлены в соцсетях, есть мобильные приложения для клиентов и партнеров. Страхование жизни – продукт наиболее сложный, требующий разъяснений клиентам. Можно адаптировать под цифровые каналы коробочное страхование от несчастного случая, где все достаточно просто, но сложные продукты пока так не продаются.
Планы и перспективы
Участвует ли ваша компания в работе профессиональных объединений страховщиков (АСЖ, ВСС) и каким видится будущее этой работы в условиях предстоящего объединения этих организаций в рамках СРО?
Конечно, мы являемся активными членами обеих организаций, но в АСЖ мы вступили не так давно, пока осматриваемся и адаптируемся. Преемственность начатых проектов после интеграции в единое СРО должна быть в любом случае. Будем надеяться на то, что объединение пройдет быстро, безболезненно и без потери ранее достигнутой эффективности.
Каковы Ваши прогнозы и планы в отношении 2016 года?
Прогноз – дело неблагодарное, но я попытаюсь взглянуть на наступивший год исходя из оптимистического сценария. Мы рассчитываем, что цены на нефть все-таки скорректируются и начнется позитивная динамика экономики. Если инфляция сможет вернуться к уровню 2013 года, покупательская способность отчасти восстановится. Центробанк сможет продолжить снижение процентной ставки, улучшится доступность кредитов и восстановится кредитное страхование, бывшее длительное время хорошим драйвером рынка страхования жизни. С учетом риска курсовых колебаний, будут пользоваться спросом бивалютные страховые программы.
В компании «Ингосстрах-Жизнь» мы планируем расти достаточно активно. Мы перевыполнили плановые показатели продаж по 2015 году, поэтому на следующий год закладывается рост достаточно высокими темпами, в наибольшей степени не за счет корпоративного страхования как раньше (в нем закладывается консервативный сценарий), а за счет розничных продаж, в том числе через банки. Продуктовый приоритет – инвестиционное страхование жизни и частично коробочные продукты.
Чего бы Вы пожелали рынку и коллегам по все еще растущему рынку страхования жизни?
Могу только еще раз повториться: не хотелось бы, чтобы в эйфории все участники процесса (банки и страховые компании) гнались за быстрым результатом, не замечая существующих ниш, не видя того, что с клиентами нужно работать, причем с разными группами по-разному. Мы не должны повторить не очень удачный опыт других рынков, которые некогда росли, а потом попали в острую кризисную ситуацию. Конкуренция должна быть на уровне продукта – это позволит и сохранить рынок, и развивать продуктовый ассортимент, и удовлетворить потребности клиентов.
Компании, организации:
