Пресса

Ведомости, 4 марта 2002 г.

Григорий Марченко: "Мы крайне заинтересованы в том, чтобы в России все было хорошо"

482 просмотра

Полгода назад председатель Национального банка Казахстана Григорий Марченко обещал в интервью "Ведомостям" отрастить бороду в знак того, что объем вкладов в банках страны вырос до $1 млрд. В феврале он приехал в Москву уже с бородой. Добившись прорыва в банковской сфере, Нацбанк Казахстана переключил основное внимание на страховой рынок и пенсионную систему, которые пока отстают в своем развитии от банковского сектора. Для этого Нацбанк получил полномочия по регулированию страховых компаний, НПФ и фондового рынка. По мнению Марченко, равномерное развитие всех секторов финансового рынка может обеспечить более динамичный рост экономики, а в Казахстане в 2001 г. ВВП, по предварительным данным, вырос на 13,2%.

 О том, что из опыта Казахстана может быть полезно для России, Марченко рассказал в новом интервью "Ведомостям".

— С 2000 г. Нацбанк Казахстана главное внимание уделяет развитию страхового рынка. Почему вы так распределили приоритеты?

— Потому что активы банков у нас — $5,2 млрд, а активы страховых компаний — $100 млн. Ну не может быть в стране объем банковской системы в 52 раза больше, чем страховой, — это ненормально. Значит, над этим нужно работать. Благодаря тому, что у нас появились длинные деньги в пенсионных фондах, с июня 2000 г. резко стал двигаться рынок корпоративных облигаций. 55-60% всего объема корпоративных облигаций покупают пенсионные фонды. У предприятий уже появился выбор, появилась конкуренция. Бумаги сейчас выпускаются сроком до пяти лет на внутреннем рынке. Ясно, что это длиннее, чем те средства, которые они могли бы привлечь, кредитуясь у банков. В этом смысле появилась альтернатива. Плюс усилилась конкуренция со стороны банков за крепких середняков. И в целом происходит позитивное развитие.
***

— Кто в основном является владельцами пенсионных фондов?

— В основном банки. В Польше получилось, что страховые компании, потому что у них страховой рынок развитый. Это логично, потому что страхование жизни и пенсионные услуги где-то рядом. А у нас так сложилось, что в основном банки.

— То есть банки у вас владеют и страховыми компаниями, и пенсионными фондами?

— Да, у нас доля банков на пенсионном рынке, если не считать ГНПФ, — это где-то 85%. 88% брокерских компаний практически контролируется банками, если брать по объему сделок. На страховом рынке банкам принадлежит около 27-30%. Поэтому мы и переходим постепенно к концепции единого надзора. С 1 июля прошлого года нам передали Комиссию по ценным бумагам, и предполагается, что нам передадут Комитет по регулированию деятельности накопительных пенсионных фондов, который сейчас при Министерстве труда и социальной защиты. Мы этот единый надзор структурируем внутри Нацбанка, а с 1 января следующего года выделим его в отдельное самостоятельное Агентство финансового надзора, где будут все четыре сегмента: банки, ценные бумаги, страховые и пенсионные компании. ***

— Насколько у вас совпадают объекты для инвестирования для страховых компаний и пенсионных фондов?

— Они очень близкие. Для страховых компаний и пенсионных фондов — практически идентичные. Раньше для пенсионных фондов список разрабатывала Комиссия по ценным бумагам, теперь это делаем мы и считаем, что большой разницы быть не должно. И когда принимаем какие-то решения, мы их принимаем и по тем и по другим. Мы сейчас уже разрешаем до 5% вкладывать в ипотечные облигации. Потом, у нас был создан банк развития для финансирования долгосрочных инфраструктурных проектов. В его облигации разрешаем вкладывать до 5% и пенсионным фондам, и страховым компаниям. Мы исходим из того, что должен быть единый перечень инструментов.
***

— Как вы собираетесь развивать вашу систему страхования, за которую сейчас взялись?

— Мы внесли проект нового закона по страхованию ГПО (гражданской правовой ответственности) автовладельцев. В прошлом году добровольные страховые премии выросли на 86% , а обязательные, которые в основном ГПО, сократились на 10%. Добровольное страхование идет гораздо быстрее. Мы с правительством создали рабочую группу по обязательным видам страхования. Это страхование нотариусов, таможенных брокеров и т. д. Но двигается очень медленно. Практически получается, что страховка нужна чуть ли не на каждый вид профессиональной деятельности. Мы думаем, что в этом году где-то 4-5 видов обязательного страхования сможем провести через парламент.

— А одним законом нельзя?

— По Гражданскому кодексу каждый вид обязательного страхования проводится отдельным законом. Но процесс идет с трудом, потому что с формальной точки зрения мы не имеем права законодательной инициативы. Законы должно вносить правительство, а там по третьему кругу некоторые вещи уже обсуждаются.
— Как вы решаете проблему перестрахования рисков?

— У нас все идет за рубеж, к сожалению. Рынок маленький, общий объем страховых премий за прошлый год — всего $90 млн. Правда, рост там за год — почти 60%. Поэтому мы не пытаемся выстроить какие-то обязательные схемы. Мы просто сказали в законе, что коэффициент собственного удержания по всем видам рисков должен составлять 15%. Но реально по каким-то видам, например по страхованию имущества, он больше. У нас очень активно работают крупные западные страховые брокеры, они находят клиентов с рисками, потом находят партнеров — как правило, на лондонском рынке — для перестрахования этих рисков и по такой схеме работают.

— То есть вы допускаете к себе иностранные компании?

— Мы, наоборот, говорим уже два года, что заинтересованы в приходе 2-4 западных компаний для того, чтобы на рынке была нормальная конкуренция, и для того, чтобы они продвигали новые продукты на этом рынке. Плюс чтобы изменять соотношение между удержанием внутри страны и передачей рисков за границу. Потому что мы закон приняли, но у нас за прошлый год коэффициент удержания — всего порядка 10-11% , если брать по всем видам рисков. Это очень мало. Если бы на рынок пришло больше крупных компаний, то удержание было бы больше. Мы вели переговоры с несколькими крупными западными компаниями. Определенный интерес, конечно, был, но после 11 сентября он пропал. Сейчас они начинают обратно возвращаться, потому что раны зализали.

— Ваш страховой рынок не пострадал от терактов?

— Были проблемы. Там по тарифам пошел большой рост, а некоторые виды рисков западные партнеры отказывались принимать с перестрахованием. У Lloyds можно перестраховывать, но это стало намного дороже. А то, что называется лондонский рынок, — в некоторых случаях они просто отказывались перестраховывать риски из Казахстана. Сейчас ситуация сильно изменилась. Конечно, тарифы сильно подросли, но стало более понятно. В октябре — ноябре было очень сложно.

— Российские компании работают у вас?

— У нас есть российский капитал, скажем так. У нас всего пять иностранных компаний, и в двух компаниях есть российский капитал, но напрямую российские компании через свои "дочки" или СП не работают.

— Вы ограничиваете свои функции в страховом надзоре просто наблюдением или активно вмешиваетесь в процесс?

— Понимаете, мы убедились по опыту банковской системы, что если сидеть и отойти в сторону, исходить из тех принципов, которые исповедуют западные регулятивные органы, то можно очень много лет ждать, пока рынок будет развиваться. Я считаю, что на данном этапе у всех регуляторов кроме функции собственно регулирования рынка есть и функция содействия его развитию. И эта функция является очень важной. Банкам нужно подсказывать. Мы определили, что два важнейших направления роста для банков — это ипотечные кредиты и платежные карточки. Мы создали Казахстанскую ипотечную компанию, которая их будет рефинансировать. Сейчас ведем переговоры с американцами и, может быть, будем создавать отдельную компанию по страхованию рисков по выдаче ипотечных кредитов. Все сегменты рынка должны быть развиты. А то у нас через три-четыре года будет много денег в накопительной пенсионной системе, а не будет компании по страхованию жизни, не будет аннуитетов. На каком-то этапе мы упираемся в то, что у нас недоразвитость страхового рынка препятствует дальнейшему развитию пенсионной системы. Принципиально важно то, что нужно комплексно подходить к развитию финансовой системы. Потому что, когда возникают разрывы, их преодолеть потом очень тяжело.

— Компании не ропщут?

— Ропщут периодически. Когда мы начинали реформы банковской системы, банки роптали очень сильно. Сейчас, когда они видят уже результаты, что за 2,5 года вклады населения выросли в 4 раза в долларовом эквиваленте, депозиты всего в банковской системе выросли в три с лишним раза. За счет этого кредитование реального сектора тоже выросло в три с лишним раза. Поэтому теперь уже есть определенный кредит доверия к Национальному банку. Тем более что концепцию развития накопительной пенсионной системы тоже мы разработали в свое время в Нацбанке. Поэтому, когда мы в 2000 г. проводили закон о страховании, и правительство, и президент, и парламент готовы были в чем-то согласиться с нами, пойти навстречу. Большинство считают, что мы можем повторить этот успех и на страховом рынке. Хотя страховые компании ропщут. Они по уровню своего развития, к сожалению, приблизительно на том же уровне, где банки были в 1995 г. Для меня это точно дежа вю — все очень похоже.

— В России, как вам кажется, страховой рынок более развит?

— Рынок страхования — безусловно, но в основном за счет зарплатных схем. То есть, с одной стороны, рынок большой по объемам, а с другой — его надо развивать. Существуют мировые стандарты в области страхования, другое дело, что они до конца еще не доработаны. Нужно понимать, что страховой сектор везде регулировался намного менее жестко, чем банковский. Страховой сектор, например, в Англии и Ирландии вообще такой, что ничего, кроме подачи раз в год отчетности, не требовалось. Там саморегулирование со стороны страховых компаний всегда было сильнее, чем у банков. А сейчас, когда во многих странах (вся Скандинавия, Великобритания, Ирландия, Венгрия, Япония, Корея) выстраивается единый надзор, стало видно, что у разных сегментов финансового рынка исторически разные концепции надзора и все это объединить достаточно сложно. В Англии они этим четыре года занимались. То есть это интересная и сложная работа, которой мы тоже сейчас занимаемся.

— Какие объемы страхового рынка вас бы устроили?

— Когда мы начинали процесс реформирования банков, мы исходили из того, что в банковской системе было $311 млн частных вкладов, а на руках было где-то $1,2-1,3 млрд наличных. Сейчас в банках где-то $1,25 млрд во вкладах и около $1 млрд на руках. Мы исходим из того, что больше половины денег население держит в банковской системе, что уже неплохо, а по страховому сектору исходим из того, что общий годовой объем премий в Казахстане должен быть где-то от $400 млн до $500 млн. В прошлом году эта сумма составила $90 млн, т.е. потенциал роста — где-то в 5 раз. А дальше это уже будет зависеть от того, какие новые продукты будут предлагать и как это дальше будет развиваться. Но основную долю рынка все равно должны составлять добровольные виды страхования — когда кроме ГПО автовладельцев ничего не работает, это тоже не очень нормально.

— Вы упомянули зарплатные схемы. У вас они не используются?

— Этим у нас занимается Министерство госдоходов. У нас сейчас министр, который публично говорил, что, когда он работал предпринимателем в начале 90-х гг., он использовал эти схемы для ухода от налогов. Поскольку он их сам знает, он постарался, чтобы в Налоговом кодексе этого не было.

— На ваш взгляд, какие ошибки были сделаны российскими финансовыми властями?

— Я думаю, что через какое-то время к этому в России вернутся более плотно и напишут концепцию развития всего финансового сектора. А отдельно делать пенсионную систему, банковскую систему, развивать страховой сектор не очень правильно. Должна быть тесная координация по всем четырем сегментам, и на уровне президента или правительства эта концепция должна присутствовать и за ней кто-то должен следить. В Казахстане это проще, потому что все собирается под Национальный банк и большая часть финансового рынка нам доверяет. В России регулирование находится в разных ведомствах, и это говорит о том, что кто-то должен все координировать. И этот кто-то должен быть рядом с президентом, потому что если за банковский надзор отвечает ЦБ, то правительство не должно вмешиваться.

— То есть президент как гарант?

— Да. Мне кажется, на каком-то этапе вы все равно к этому придете, и чем раньше это случится, тем лучше. К этому весь мир пришел, поэтому во многих странах и создают единый надзор, но в России пока этого не видно.

МОИСЕЕВ И.
(с сокращениями)
Ведомости № 35, 04.03.02 г.

Ваше мнение об этом материале:

— Ваше имя
— Ваш email
— Тема

Ваш отзыв (заполняется обязательно):

Укажите код на картинке слева:

Установите трансляцию заголовков прессы на своем сайте

 Подробнее »

Получить код для трансляции заголовков прессы »