Пресса о страховании, страховых компаниях и страховом рынке

Континент Сибирь, Новосибирск, 11 сентября 2009 г.

«Что значит «вторая волна» кризиса? Я считаю, и первая еще не закончилась»

1359 просмотров

Один из самых успешных финансистов России Борис Йордан стоял у истоков рыночной экономики страны. В конце 90-х без его участия, пожалуй, не проходила ни одна крупнейшая сделка. Однако большинству россиян он известен как гендиректор телеканала НТВ. Его оценки экономических тенденций всегда вызывают интерес, особенно если учесть, что его нынешний бизнес не очень пострадал от кризиса. Своим видением современной экономической ситуации в России президент и CEO Группы Ренессанс страхование БОРИС ЙОРДАН поделился с корреспондентом «КС» ЖАННОЙ КОСТИНОЙ.

— Борис Алексеевич, какова сейчас ситуация на российском рынке? Достигли мы дна экономического падения или уже прошли его?

— Россия — часть глобальной мировой экономики, поэтому нельзя рассматривать ее экономику отдельно. Пока не улучшится ситуация в развитых странах, рано говорить о стабилизации в России. По моему мнению, есть первые признаки стабилизации в США и Европе. Если посмотреть на развивающиеся страны, такие как Индия, Бразилия и Китай, там мы даже видим определенный рост. А в России, к сожалению, мы констатируем падение производства во II квартале 2009 года на 20 с лишним процентов, ВВП — на 10%, то есть ситуация достаточно сложная.

Экономика России, в отличие от Китая, Индии, Бразилии, гораздо менее диверсифицирована, она намного моложе и в основном базируется на сырьевых отраслях. Поэтому по нашей стране экономический кризис ударил сильнее всего. По моим оценкам, мы будем испытывать финансово-экономические трудности как минимум до I квартала 2010 года. И только во II квартале 2010 года, хочется надеяться, начнутся позитивные изменения.

Если бы я был американским бизнесменом и жил в Штатах, то я бы точно знал, докатились ли мы до дна экономической ямы и как долго будем сидеть внизу. Особенность российской действительности такова, что никто не знает, где мы находимся — на краю бездны или уже упали на дно. Ни один эксперт ничего толком сказать не может, а неопределенность плохо отражается на бизнесе.

— Сегодня все ждут второй волны кризиса…

— Что значит «вторая волна»? Я считаю, и первая еще не закончилась. Вторая волна бывает после того, как наступит некая стабилизация после первой. Я такой стабилизации на сегодняшний день не вижу. Единственное, что произошло, — поднялась цена на нефть, и это создает некоторые положительные макроэкономические условия для нашего государства. Но если говорить о потребительских рынках и потребителях — населении России, то они пока не видели никакой стабилизации. Безработица растет, сокращения продолжаются. Кредитование населения встало. А без увеличения потребительского спроса на различные товары и услуги мы не увидим и роста экономики. Только за счет сырьевой отрасли мы подняться не сможем. России необходимо увеличить производство товаров народного потребления. И только после этого можно будет говорить о каком-то подъеме.

— Вы можете сравнить, как переживают кризис в регионах и в столице? В чем отличие?

— Каждый регион по-своему переживает экономическое падение. Москва и Санкт-Петербург с точки зрения общих макроэкономических показателей достаточно сильно упали, однако на фоне других российских городов они выглядят более благополучно. Почему? Потому что у нас много городов, таких как Челябинск, Екатеринбург, которые сильно зависят от одной индустрии — в данном случае металлургии. Эти регионы сильнее ощутили кризис потому, что производство там упало в два раза. Очень много людей осталось без работы. В Магнитогорске, говорят, вообще половина жителей — безработные. Конечно, там ситуация сложнее, чем в Москве. Но и в столице впервые за последние пять–шесть лет выросло число безработных, и это чувствуется. Если раньше студентов из хороших вузов расхватывали уже на третьем курсе, то сейчас они не могут найти работу. Нет ни одного места в России, по которому бы ни прошелся кризис, где было бы хорошо.

— Можете оценить, насколько мощной будет волна сделок М & А в результате кризиса? Какие собственники потеряют свой статус, перейдя в класс наемных менеджеров?

— Я считаю, что во всех сферах бизнеса будет определенная консолидация. Это абсолютно правильная вещь, поскольку консолидация приводит к снижению издержек. Поэтому процесс объединения пойдет во всех сферах нашей экономики. Это закономерно в период кризиса. Например, инфраструктурная стоимость ведения нашего бизнеса достаточно фиксированная. Не имеет значения, есть ли у компании миллиард долларов дохода или сто миллионов долларов, — инфраструктура нужна одинаковая. Если объединить две федеральных страховых компании, это приведет к ощутимо большому снижению издержек и более эффективному управлению бизнесом.

Что касается собственников, если они довели бизнес до плачевного состояния, то после слияния вряд ли смогут стать теми менеджерами, которые будут управлять бизнесом.

— Как при этом может поменяться рынок?

— Если говорить о рынке страхования, то его главная проблема — огромное количество страховых компаний, многие из которых совсем небольшие, не капитализированы и не могут позволить себе существовать самостоятельно. Я считаю, что большинство этих компаний либо будет куплено, либо закроется.

Если посмотреть на мировую практику, то страховые компании, входящие в десятку крупнейших, владеют почти 80% рынка. В России ТОП-10 контролирует около 50% рынка, но в итоге мы придем к мировому стандарту.

Еще сложнее ситуация в банковской сфере. Внешний рынок для банков закрыт, нет способа привлечь деньги из-за рубежа. В этой ситуации банки обращаются за помощью к правительству, которое сегодня фактически поддерживает весь банковский сектор разными кредитами ЦБ, и попадают в зависимость от государства. Как только ситуация в банковском секторе нормализуется, там тоже будет достаточно большая консолидация. И первую скрипку — хоть я считаю это не совсем правильным, но, думаю, это произойдет — начнут играть госбанки. Скорее всего, в банковском секторе останутся сильные западные банки, которые будут оперировать на рынке, и будет достаточно большой сектор российских банков с государственным участием. Число российских частных банков из-за кризиса заметно снизится.

Я считаю, что государство в каком-либо бизнесе — и это доказывает мировая практика — не самый эффективный управленец. Однако в ситуации кризиса мы видим эту тенденцию и в других странах. Например, в Великобритании почти весь банковский сектор в той или иной мере оказался под государственным влиянием. Правда, там государство объявило, что это вынужденная мера, чтобы поддержать финансовую систему, и намерено уйти от нее в течение последующих 10 лет. В России непонятно, будет государство отдавать свои позиции в банковском секторе или нет. Официальная позиция государства в этом вопросе пока не озвучена.

— Некоторые эксперты говорят, что резервы, которые были аккумулированы в столице, уже заканчиваются. И в сфере особого внимания оказываются регионы как источник привлечения новых ресурсов. Согласны ли вы с таким утверждением?

— Как в любом бизнесе везде в мире, в России компании стремились снимать сливки в больших городах, где высока плотность населения. Стоило там запустить бизнес — и сразу был эффект, начинался быстрый возврат инвестиций. Из столиц на периферию пошли сотовые компании, банки, страховые компании, ритейл. Почему? Потому что для роста бизнеса нужны были регионы. Возьмем наш страховой бизнес. Три–четыре года назад, наверное, 70–80% бизнеса находилось в Москве, потом компании открыли свои представительства в Санкт-Петербурге. Сегодня вместе с Санкт-Петербургом у нас почти 60% бизнеса приходится на регионы — в Москве осталось 40%. Региональный бизнес растет. И это понятно: основная часть населения России живет не в Москве.

— Это ведь характерно не только для России?

— В других странах, особенно в странах большой семерки, бизнес запускают сразу по всей территории, так как там везде примерно одинаковый уровень экономики. В развивающихся странах большинство бизнесов запускается постепенно, начиная с городов с большой численностью жителей.

— Есть ли у вас сейчас бизнес-проекты в Сибири?

— Сегодня в Сибири мы развиваем три вида бизнеса: страхование рисков через Группу Ренессанс Страхование, страхование жизни через Ренессанс Жизнь и пенсионный бизнес через компанию Ренессанс Life & Pensions. Если объединить все три бизнеса, то это 15 офисов в регионе. У нас достаточно большие планы по расширению нашего бизнеса в Сибири, но из-за кризиса они пока не так агрессивны, как подразумевалось раньше. Как только увидим стабилизацию — вернемся к активному развитию и инвестициям в Сибири и в других регионах, поскольку пока мы инвестируем очень осторожно.

— Планируете ли вы участвовать в сделках M & A в Сибири в качестве инвестора? Какие компании были бы вам интересны?

— Мы всегда рассматриваем варианты, но, если честно, в нашей отрасли не так много компаний, с которыми хотелось бы объединиться. Ведь в этом вопросе очень важно не навредить бренду, качеству портфеля, сохранить надежность. Так что сливаться с со слабой компанией только для того, чтобы сливаться, мы не будем. Но мы всегда в поиске.

— Какие формы господдержки существенно помогли противостоять кризису, а какие оказались неэффективными?

— Безусловно, эффективным является организованное проведение девальвации рубля. Это оказало большую поддержку и российскому бизнесу, и населению. Была возможность сориентироваться и перевести деньги в валюту, чтобы избежать внушительных потерь. И сегодня мы уже имеем положительный результат — наша валюта начала укрепляться, что само по себе является позитивным фактором.

С другой стороны, нас сильно критикует Всемирный банк, потому что наше государство не имеет программы финансового стимулирования экономики. Посмотрите на США, Великобританию, страны Европы и особенно Китай: эти государства ввели в финансовую систему очень большое количество денег. И заставляют свои банки кредитовать население, чтобы помочь индустрии. Большое развитие, например, в Китае получили инфраструктурные госпрограммы — там строят туннели, мосты, дороги. Кроме того, правительство Китая разработало множество программ стимулирования потребительского спроса на отечественные товары. Если житель Поднебесной покупает китайский телевизор, автомобиль китайского производства и так далее, он получает значительные скидки. Государство же в свою очередь субсидирует убытки компаний, которые образуются из-за того, что товары продаются с большим дисконтом. Китай полностью переделал свою экономическую систему, которая была ориентирована на экспорт. За пять месяцев экономика страны была перенаправлена на внутреннее потребление — этим ее спасли от коллапса.

Наше государство такой программы пока не имеет, но для этого есть объективные причины. Во-первых, молодость российской экономики. Во-вторых, наши предприятия и банки набрали коротких кредитов (длинных просто не давали), и в основном кредитование происходило в западных кредитных учреждениях. Проблема заключается в том, что если бы государство начало стимулировать кредитованием банки и предприятия, то большинство выданных денег очутилось бы на Западе в счет погашения кредитов. И толка для экономики страны от этой помощи не было бы никакого — просто мы вернули бы кучу денег на Запад. Из-за этого наше государство сегодня никого не кредитует, и нет стимуляции финансовой и экономической систем.

— В конце 2008 года государство выделяло миллионы долларов для поддержки российского бизнеса…

— Это было необходимо для сохранения контролирующих пакетов акций национальных компаний, чтобы собственность не перешла к Западу, но такие меры не решили вопрос стимулирования экономики. Как я помню, на это было потрачено 60 млрд долларов.

— Какая разница рабочему «Норильского никеля», кто у него владелец — русский или американец, если вовремя выплачивают зарплату, если налоги платятся на территории региона?

— Для рабочего нет разницы. Но менталитет сегодня в России абсолютно другой. Скажем, в США, кроме очень ограниченного количества отраслей экономики, неважно, кто владеет бизнесом. Я считаю, что с этой проблемой можно подождать лет 10, когда ментальность населения придет к тому, что значение имеет эффективность собственника, а не его гражданство. Сегодня «Норильский никель» — это наше национальное достояние. И не стоит тратить время на то, чтобы изменить эту установку в сознании людей.

— Есть ли какие-то универсальные антикризисные меры для компаний, которые следует предпринять, чтобы удержаться на рынке?

— Антикризисные меры индивидуальны. Для нас это был вопрос снижения издержек. Мы снизили их на 20%, существенно сократили инвестиционные бюджеты, приостановили агрессивный рост нашего бизнеса, аккумулировали кэш. Лучше быть небольшой компанией и пережить кризис, чем быть гигантом и в середине кризиса развалиться. Мы в этом плане проводим достаточно консервативную политику. Сегодня на повестке дня вопрос выживания бизнесов, а не соревнований, кто больше.

В то же время мы никогда не последуем примеру тех компаний, которые занимаются демпингом, стараясь этим способом завоевывать рынки или, что еще хуже, сохранить свои позиции. У нас осознанная ценовая политика, в рамках которой мы работаем или с небольшой прибылью, или как минимум стараемся выйти в ноль для того, чтобы не терять позиции, но и не уходить в бешеную убыточность.

— Министр финансов Алексей Кудрин заявил, что к 2010–2011 году страна может окончательно проесть Стабилизационный фонд. Насколько это для нас опасно?

— Я считаю, что это намного менее опасно, чем ситуация в США, когда страна залезла в триллионы долларовых кредитов. У России позитивный баланс, к тому же у нас самый низкий показатель соотношения внешнего долга к ВВП. У нас есть 500 млрд долларов своих, и мы можем еще занять. А если правильно управлять экономикой, то мы должны занимать — жить чисто за счет своих денег неправильно. Правильный баланс должен иметь какой-то уровень кредитования.
У России другая проблема: будут ли нам давать деньги? Это зависит от очень многих вещей: насколько правильно проводится внутренняя экономическая политика, какова наша внешняя политика. Первый позитивный признак того, что Запад готов давать взаймы деньги России, на мой взгляд, появился тогда, когда «Газпром» очень успешно разместил рублевые бонды. У этого выпуска облигаций было много западных покупателей, сделка прошла очень и очень успешно. Если это так, если у нас есть возможность взять дешевый кредит на Западе — надо это делать. Сейчас все экономики это делают.

— На ваш взгляд, что должно предпринять правительство для преодоления кризисных явлений в экономике?

— По моему мнению, правительству нужно срочно сделать несколько вещей. Первое — найти те банки, у которых нет западных кредитов (а такие финансовые учреждения существуют), и через них кредитовать население и индустрии. Если этого не сделать, то падение нашего производства продолжится.

Второе — нужно найти возможность для реализации инфраструктурных госпрограмм, в рамках которых можно размещать большие госзаказы для промышленных предприятий. Нужно строить дороги, туннели, ГЭС — объекты, которые все равно обязательно нужно будет возводить. Строить корабли, турбины и многое другое, что необходимо стране.

Есть, правда, одна причина, почему правительство этого не делает, и я его хорошо понимаю. Это высокий уровень коррупции. У китайцев тоже есть такого рода проблема, но они ее контролируют и снижают до минимального уровня, когда большинство государственных денег действительно вливается в экономику, а не в чьи-то карманы и не уходит за границу. У нас же от 100 якобы вложенных миллиардов в лучшем случае останется 20. Но нельзя из-за этого остановить развитие страны.

Я считаю успешной программу ипотечного жилищного кредитования, которую развивало еще правительство президента РФ Путина. Она стимулировала жилищное строительство. Сегодня эта программа приостановлена, но я считаю, что сейчас ее нужно утроить. Государство могло бы выбрать 5–10 банков, которые эффективно работают с ипотекой, и их кредитовать под льготные ставки, чтобы они в свою очередь кредитовали население. Тогда не было бы коллапса в строительном секторе. Необходимо снижать ставки по кредитам. Я понимаю: когда ставки будут 7–8% годовых, народ на это согласится; а когда вам предлагают деньги под 20–30%, никто в здравом уме не будет брать кредиты под такие проценты. Это нереально. И здесь должно быть некоторое влияние государства, чтобы снизить эти ставки.

Мы должны более эффективно управлять нашей экономикой, бороться с коррупцией, стимулировать производство, диверсифицировать его. Конечно, в какой-то степени здесь нет ничьей вины просто потому, что мы моложе других капиталистических экономик. Российской экономике 18 лет, китайской и бразильской — больше 30, индийской — где-то 25. Конечно, их экономики более развиты, чем наши. И, конечно, это дает некоторый стимул. Но у нас нет времени. Америка развивалась 200 лет, чтобы достигнуть нынешнего уровня. Мы не можем ждать 200 лет. Мир не ждет.

Борис Йордан родился 2 июня 1966 года в Нью-Йорке.
Образование: Нью-Йоркский университет, бакалавр в области российско-американских экономических отношений.
Сотрудник отдела проектного финансирования инвестиционного банка Kidder Peabody.
С 1989-го по 1992 год — вице-президент компании GPA Capital Inc.
С 1992-го по 1995 год — управляющий директор инвестиционного банка CS First Boston в Лондоне и содиректор этого же банка в Москве.
С 1995 года — основатель и руководитель финансовой группы Ренессанс Капитал.
С 1997 года — президент группы МФК-Ренессанс (Ренессанс Капитал слился с АКБ Международная финансовая компания).
С 1997-го по 1998 год — председатель совета директоров нефтяной компании СИДАНКО и руководитель МФК-Ренессанс.
С 1998 года по настоящее время — основатель и президент Инвестиционной группы Спутник.
C 2002-го по 2003 год — генеральный директор Газпром-Медиа, генеральный директор НТВ.
С сентября 2006 года — президент и CEO Группы Ренессанс страхование.
Женат, четверо детей.

Жанна КОСТИНА

Ваше мнение об этом материале:

— Ваше имя
— Ваш email
— Тема

Ваш отзыв (заполняется обязательно):

Укажите код на картинке слева:

Установите трансляцию заголовков прессы на своем сайте

 Подробнее »

Получить код для трансляции заголовков прессы »