Реплики

 17 ноября 2017 г.

По итогам этого года прибыль РНПК составит около 2 млрд.руб., что меньше прогноза (2,7 млрд.руб.). В соответствии с предварительными оценками этих двух убытков (в совокупности это около 1,3 млрд.руб.) сделаны изменения в резервах. Премия компании за 9 месяцев 2017 года составила 5,3 млрд.руб., прибыль – 1, 17 млрд.руб. До 3 квартала мы шли с перевыполнением ожидаемого показателя прибыли, в том числе лучше плановых были показатели по рядовым  убыткам. Убыток по «Алросе», произошедший в 3 квартале, съел рост нашей прибыли, несмотря на существенное увеличение сборов роста прибыли (квартал к кварталу). Убыток 4 квартала «Синдика» также уже поставлен в резерв и отражен в прогнозе прибыли. Кроме того, 4 квартал может принести и еще какие-то убытки и заставить скорректировать наши расчеты.
Сколько лет может занять процесс выплаты по убыткам – никто не знает. По «Алросе» он точно растянется не только на 2018, но и на 2019 год - а может быть, и больше. Если посмотреть на историю создания шахты «Мир» становится понятно, работа растянется на годы. Но будущую прибыль компании эти выплаты уже не затронут – их будут производить из резервов этого года.
Полезно помнить, что на финансовый результат и у нас, и у других страховых организаций влияет не только убыточность, но еще инвестиционный доход, а также расходы компании. А инвестиционный доход у нас выше ожидаемого за счет того, что в план было заложено большее снижение процентных ставок, чем то, что фактически произошло, да и в части расходов мы показали существенную экономию.
Что касается других возможных последствий этих двух убытков, то ничего в нашей стратегии не изменится. Понятно, что катастрофические убытки происходят очень редко, например, у «Согаза» на протяжении последних 10 лет, при наличии крупных убытков, облигаторная емкость либо вообще не была задействована при выплатах, либо (по Загорской ГАЭС) были затронуты только нижние лееры, облигаторная емкость еще никогда не срабатывала полностью. Убыток «Алросы» будет у них первым случаем, когда облигатор сработал почти в полном объеме – на 10 млрд. Облигаторная защита стоит существенно дешевле факультативной, а катастрофы достаточно редки, поэтому страховщики стремятся максимально размещать риски в облигаторное перестрахование (в России около 53 % исходящей премии по итогам 2016 года ушло в облигаторы, 47 % – в факультативы). Соответственно, если мы откажемся от участия в облигаторах, то мы бы необоснованно сократим возможность выполнения своих плановых показателей (хотя естественно, каких-то заведомо убыточных облигаторов мы избегаем, даем рекомендации цедентам по формированию портфелей).

 13 ноября 2017 г.

Тема взаимодействия страхового рынка с местными органами власти приобретает сегодня особо важное значение. Например, это очень актуально в страховании дольщиков – всем известны проблемы этого рынка, на нем сложилась достаточно пестрая картина. К сожалению, и в этом виде в итоге возникла идея разрешить все проблемы за деньги, которые собраны не страховщиками – как основной вариант решения проблем выбран компенсационный фонд. Но ведь существует рыночная схема, при которой по принятым обязательствам платит страховая компания, а компенсационный фонд используется только в тех случаях, когда страховая компания не в состоянии расплатиться (например – в случае ее банкротства). При такой схеме компенсационный фонд не подменял бы собой страхование, а обеспечивал его надежность и устойчивость.
Поэтому мы бы хотели обратиться к страховщикам, которые работают в регионах, особенно по социально чувствительным видам страхования (таким как ОСАГО, застройщики, перевозчики, ОПО и пр.) У нас есть отдельная служба Банка России, есть возможность обмениваться методическими материалами. Но определенную часть работы по ликбезу и повышению финансовой грамотности на местах страховщикам надо брать на себя. Страховщики должны понять, что если мы не объясним людям, что такое страхование, мы получим большой пласт проблем.

 7 ноября 2017 г.

Ситуация на рынке не внушает излишнего оптимизма. Результаты 2016 года и 1 полугодия 2017 года отражают состояние портфелей 2016 года, а негативное влияние сегодняшних тенденций мы оценим только в 2018 году. Рынок остается в ситуации кризиса в первую очередь из-за глобальных проблем с ОСАГО, где убыточность по-прежнему составляет более 100 %. Долгосрочно рынок с такой убыточностью работать не может.
Нам как одной из старейших и самых финансово устойчивых компаний, может быть, проще об этом рассуждать. Я не завидую тем компаниям, которые находятся за пределами первой десятки (исключая тех, кто не участвует в ОСАГО, в страховании дольщиков и т.д.) Однако будучи федеральным страховщиком, мы все требования ЦБ по обеспечению доступности страховых услуг ощущаем на себе в первую очередь. В какой-то мере это избыточное регулирование, но видимо, мы должны пройти эту фазу, после которой наступит очищение и стабилизация рынка. Потом мы будем выступать за сокращение избыточного регулирования, но сегодня это мера вынужденная и необходимая.
Диалог по поводу ожидаемых изменений у нас идет с РСА, ВСС и ЦБ. Если уже в следующем году не будет принципиального изменения ситуации, тогда все усилия по внедрению цифровых технологий и прочие позитивные начинания просто не сработают.
Как все это непосредственно связано с цифровыми технологиями, мы видим на примере нашей компании, реализация цифровых проектов – одна из наших стратегических задач. Очевидно, что ключевым теперь становится ресурс, связанный с информационными технологиями, в компаниях востребованы программисты, IT-архитекторы, т.к. порядка 80% нынешних проектов реализуются за счет применения цифровых технологий. Но при этом ситуация с ОСАГО не позволяет нам выделять достаточное количество ресурсов на конструктивные и интересные проекты, например, по телематическим продуктам, создавать проекты по Big Data и т.д. И так происходит не только в нашей компании, но и на уровне всего сообщества, это прекрасно видно и на примере РСА. Мы трижды переносили запуск одного инновационного продукта из-за того, что наши IT-специалисты заняты решением проблем ОСАГО. Все силы брошены туда, потому что иначе все остальное вообще не имеет никакого смысла.