Прямая речь

Суд встал на сторону недобросовестных клиентов Григорьев Александр Валерьевич Генеральный директор ОСАО «Ингосстрах», председатель правления до 07.04.2014 г.

Как можно прокомментировать решение Верховного Суда по делу Роспотребнадзора о взыскании штрафов и комиссий за изменение сроков исполнения обязательств по кредитам? Какие последствия может иметь это решение для российского финансового рынка, в том числе и страхового ?

Недавно Верховный Суд рассмотрел дело Роспотребнадзора против банка «Хоумкредит» и подтвердил правомерность позиции Роспотребнадзора, отказав банку в удовлетворении иска о возможности взыскания штрафа за просрочку при потребительском кредитовании и комиссии за досрочное погашение кредита. На мой взгляд, это решение противоречит статьям 15, 22, 64, 154, 160, 309, 315, 330-331 ГК РФ. ГК предусматривает право сторон по сделке устанавливать механизмы обеспечения выполнения обязательств, такие как штрафы, неустойки и т.п. Ведь если одна из сторон не выполняет свои обязательства, то вторая сторона, перед которой эти обязательства не выполняются, несет убытки. Соответственно, причиненные убытки должны быть возмещены, а как именно – это и фиксируется в договоре в виде штрафных санкций. Не обсуждая вопросы комиссии за досрочное погашение кредитов, логичен вопрос: что же правомерного нашел Верховный Суд в иске Роспотребнадзора, фактически объявив тем самым банковские штрафы, являющиеся общеупотребительными в мировой практике, незаконными? Финансовое сообщество этого не понимает.

Насколько я представляю, целью такого решения является защита прав граждан. Однако фактически, если оно получит свое исполнение, пострадают добросовестные заемщики, а недобросовестные только выиграют, поскольку если санкций нет, то заемщик может спокойно продолжать не исполнять свои обязанности. Если по договору клиента нельзя под угрозой штрафа обязать исполнять долговые обязательства в срок, то даже если банк обратится в конечном итоге в суд, то сможет взыскать только основную сумму и проценты по обычной годовой ставке, и не более того. Такой кредит для недобросовестного заемщика становится, по сути, бессрочным до исполнения судебного решения. Дополнительные издержки банка, возникающие в связи со всем этим, он попросту заложит в стоимость кредита, повысив процент для нормальных, добросовестных заемщиков. Кого же тогда, простите, защищает Верховный Суд России?

По моему мнению, решение наносит ущерб здоровой финансовой сфере страны еще и вот почему. Сейчас доля недобросовестных заемщиков в портфеле банка имеет определенный процент (у разных банков от 8 до 17%). В связи с вышеизложенными обстоятельствами доля просроченных кредитов резко возрастет - заемщики смогут спокойно не возвращать кредиты, не опасаясь никаких штрафов, и это станет массовым явлением. Но у банка тоже есть кредиторы, перед которыми уже он должен исполнять обязательства в установленный срок, рассчитывая, что к тому времени ему вернут деньги, выданные в кредит. Если теперь банки будут знать, что риск значительно повысился, они сократят предложение кредитных ресурсов, станут жестче относиться к отбору заемщиков, а следовательно, в целом, будут выдавать меньше кредитов и по более высоким ставкам. По моим расчетам, в результате стоимость потребительских массовых кредитов для добросовестных заемщиков может возрасти, в среднем, на 4-5% (и это самый консервативный прогноз). Ужесточение условий выдачи кредитов приведет к сокращению сектора потребительского кредитования, а это уже принципиально для развития экономики.

Сейчас много говорится о так называемом кризисе перекредитования в России. Если посмотреть на соотношение между объемами кредитов, выданных частным лицам и юридическим организациям, то можно увидеть, как резко сокращается разница между ними. Объем потребительских кредитов (без ипотеки) только в 2006 году составил порядка 50 млрд. долл., в 2007 году прогнозируется существенное увеличение. До недавнего времени мы неосознанно, но четко следовали южно-корейской модели развития рынка потребкредитования, в рамках которой мы неизбежно пришли бы к кризису в 2010 году. К тому моменту способность заемщиков-физлиц возвращать деньги стала бы меньше, исходя из объема выданных кредитов, чем темп выдачи им новых кредитов. Это нормальное циклическое развитие рынка. Теперь же вышеуказанное решение невольно подталкивает рынок к ситуации массового невозврата кредитов значительно раньше, и ставится под вопрос ликвидность банковской системы. Кроме того, мы должны понимать, что сегодня источником денежных средств для банков, помимо депозитов частного сектора, является рефинансирование на западном рынке, а западные кредиторы при малейшем сомнении в ликвидности, немедленно поднимут цену на свои ресурсы, что еще более резко увеличит среднерыночную стоимость потребительского кредитования в России.

В то же время, недавно Центральный Банк выпустил инструкцию, согласно которой все условия банковского договора должны быть точно и ясно прописаны в рекламных документах, и это решение поддерживается всеми ведущими банками, потому что оно устанавливает открытость взаимоотношений между сторонами – банком и клиентом. Так называемые «скрытые комиссии», неявно выраженные условия договора и т.п., с которыми активно борются уже 2 года, тем самым запрещаются, а условия сроков кредитования, штрафов за просрочку и т.п., напротив, становятся предельно прозрачными. Подобные документы выражают заинтересованность власти в благополучном развитии сектора потребительского кредитования, но эти два решения плохо сочетаются между собой.

Напрашивается и еще один вывод. Если теперь банки потеряют возможность брать штрафы за просрочку и комиссии за досрочное погашение кредита, то есть прибыль банка, занимающегося потребительским кредитованием станет заведомо меньше, таким образом, привлекательность этого бизнеса для российских банков заметно снизится. Те, кто будут готовы по-прежнему этим заниматься – наиболее капитализированные, наименее рисковые и, скорее всего, западные банковские структуры. Вот они займут более активную позицию, потому что, даже смирившись с невозможностью брать штрафы, они смогут, в силу своей высокой капитализации, выдавать более дешевые кредиты. Соответственно, одним из косвенных следствий решения Верховного Суда, может быть и «расчистка поляны» для западных операторов.

Что же касается юридических лиц, то по ним с 1989 года не было ни одного прецедента. Суд мог рассматривать вопрос о соразмерности ставок и изменять их в сторону понижения, особенно 1998 году, но никогда принципиально не запрещал брать штраф. Теперь встает о равноправии физического и юридического лица, когда одно может теперь нарушать сроки кредита, а другое не может. Формально в ГК РФ права физических и юридических лиц разделены, то есть с точки зрения теории юриспруденции, такое возможно, в то же время конкретно статьи о штрафах и неустойках - общие для всех категорий субъектов права, они не разделены.

Тема запрета на штрафы очень болезненная для всего финансового рынка, в том числе и для страховых компаний. Некоторые кредитные организации вставляют страховой полис в пакет кредитных услуг. Теперь, когда создан нездоровый судебный прецедент, у клиента есть соблазн попытаться оспорить вообще любое финансовое условие, действующее на исполнение обязательства по договору. К примеру, если в условия кредитования входит страхование заемщика на случай смерти и несчастного случая (а оно включается достаточно часто), то вполне может быть инициировано судебное преследование вмененного условия, хотя клиент подписывает договор страхования вполне добровольно. А судебные органы вполне могут отнестись к созданию подобного прецедента так же, как в случае со штрафами и комиссиями. Следствия – подсчитайте сами.

Таким образом, решение Верховного Суда представляется необоснованным и с юридической, и с экономической точки зрения. Оно несет реальные сложности для развития российского финансового рынка.