Виртуальная выставка – экспонаты

В сентябрьском номере журнала «Страховое обозрение» за 1890 год приводится один весьма курьёзный случай. В нём, как в зеркале, отразилось, как поистине благая законодательная инициатива может обернуться совсем противоположным цели результатом. И на какие уловки идёт изворотливый ум, чтобы мошенническим путём найти свою выгоду.

В конце XIX века губернские власти Российской империи ввели новый обычай, чтобы после каждого сильного пожара, уничтожившего большую часть села или деревни, перемежевывать участки крестьянских дворов. Делалось это с тем, чтобы дома стояли на большем расстоянии друг от друга. Эта, без сомнения, правильная инициатива власти для борьбы с пожарами, имела самые удивительные последствия. Дело в том, что в любой деревне, как и сейчас, всегда существовала группа крестьян, недовольных своими земельными наделами. Найдя агента, который готов за взятку принять на страх их постройки почти без всякого осмотра, эти крестьяне могли выгодно застраховать свои деревянные дома в два и даже три раза выше их реальной стоимости. Зная, что после крупного пожара будет новое межевание деревни, таким крестьянам бывало трудно устоять против соблазна самоподжога, ведь помимо завышенной страховой выплаты они могли также рассчитывать на увеличение своего земельного надела. Засушливые годы всегда облегчали реализацию этих намерений, так как количество пожаров было огромно, и установить факт поджога было трудно. А халатное отношение полицейской власти, если только не частная заинтересованность, ещё больше подталкивали к такому противозаконному мероприятию. Дореволюционные исследователи отмечают, что из каждой тысячи официально констатированных поджогов лишь около 10% доходили до суда. И среди этого небольшого процента велико было количество оправдательных приговоров, поскольку присяжные-заседатели в случае сомнений опасались выносить обвинительные заключения и обрекать человека на 10 лет каторги. Таким образом, тысячи поджигателей, ускользавших от следствия или оправданных по суду, достигали намеченных целей.

В одном селе Рязанской губернии был зафиксирован факт двойного поджога, в котором участвовала вся деревня! Громадное торговое село Т. имело среди дворов сельчан обширную базарную площадь, принадлежавшую... духовенству. Вследствие этого, всеми доходами с базарной площади пользовалось духовенство, строившее на ней амбары и лавки и сдававшее их внаём, а также бравшее с крестьян — жителей деревни — плату за право торговать на площади. Из-за этого между духовенством и сельчанами были постоянные пререкания, и последние не раз безуспешно хлопотали о том, чтобы село перемежевали, переведя землю под базарной площадью из церковной в общественную. Узнав, что крупные пожары в селах и деревнях влекут за собой новую планировку и межевание земли, односельчане, как тогда говорили, «всем миром» решили спалить своё село, рассчитывая в результате отнять у духовенства базарную площадь. Июльской ночью случился первый пожар, начавшийся в самом конце села. Уже два этих факта, что пожар возник ночью и начался с конца села с подветренной стороны, могли насторожить власти. Благодаря попутному ветру, огонь пошёл вдоль домов и быстро уничтожил почти половину всех построек. Спустя некоторое время в село приехал губернский землемер с тем, чтобы произвести расчёты. По результатам своей работы специалист объявил жителям, что, так как большая часть села осталась не поврежденной, то нового межевания не будет. Не успел землемер уехать, как на другой же день произошёл новый пожар, уничтоживший уже остальную часть деревни. От всего села осталось около десятка дворов и церковь, стоящая несколько в стороне. На момент написания заметки в журнале отмечалось, что теперь жители села совершенно убеждены, что новое межевание будет, и уже подали прошение, чтобы им разрешили построить собственные амбары на церковной земле, на месте базарной площади.

Приведённый выше случай — лишь один из многих примеров самоподжогов, происходивших в дореволюционной России. Мотивы этих поджогов были самыми разными, начиная от мести соседу или помещику со стороны крестьянина, банальной зависти, вплоть до коммерческих поджогов домов и целых фабрик. Не редки были случаи, когда купец средней руки или помещик поджигал свой дом вместе с располагавшимся в нём складом, когда вся семья была в гостях или на каком-нибудь торжественном выезде. Делалось это либо путём оставления зажжённой свечи, либо привлечением к поджогу сторонних людей. Одним из явных признаков поджога являлось, если пожар возникал в запертом помещении, в выходной день или любое иное время, когда большинство людей было занято своими делами или отдыхом, а также во время массовых гуляний. Прибегавший испуганный купец мог кричать и охать, громко сообщая всем присутствующим на пожаре, на какую сумму сгорело у него имущества и ассигнаций. Товар, разумеется, был застрахован и тайно вывезен или подменён на всякий мусор непосредственно перед пожаром.

Одним из факторов роста пожаров, как это не парадоксально, явилась деятельность страховых компаний. Причины этого роста непосредственно были связаны со страховыми процедурами и желанием недобросовестных владельцев построек получить средства для обновления своей недвижимости. Расцвет «пожарной эпидемии» начался с 60-х годов XIX века в силу ряда причин. С одной стороны, отмена крепостного права и учреждение земского страхования сделали услугу защиты имущества от огня доступной, а в ряде случаев и обязательной для самых широких слоёв населения. С другой стороны, период свободной конкуренции страховых компаний, начавшийся после окончания действия исключительных привилегий первых двух обществ огневого страхования в 1847 году, породил тарифную войну, в ход методов которой пошли и завышенные оценки имущества. Тарифная война привела к созданию в 1875 году первого монополистического объединения на рынке в истории России, когда восемь крупнейших акционерных обществ страхования от огня пришли к соглашению установить единый тариф, пересмотрев его в сторону увеличения. Несмотря на договорённости, страховые общества разными способами пытались обходить ограничения, привлекая страхователей негласными скидками с премии за счёт повышенной агентской комиссии, и, в особенности, обещаниями самых полных расчётов по завышенной оценке страхуемого имущества. Всё это вызвало волну самоподжогов, как способ незаконного обогащения. Вот как описывается эта ситуация в докладе 1912 года «Поджог как одна из причин пожарных бедствий и борьба с этим преступлением»: «Быстро возраставшее число акционерно-страховых обществ, далее одновременный и чрезвычайный рост взаимно-страховых учреждений, городских и земских, — породили полнейший антагонизм между страховыми учреждениями всех типов и сильную между ними конкуренцию. Пользуясь последней, некоторые страховые агенты, в ущерб интересам обществ, стали принимать на страх имущества по увеличенным оценкам, и результатом этого явились спекулятивные поджоги, так как этим путём открылась возможность получать вознаграждение за убытки вовсе не существовавшие или же в несколько раз превышающие действительную потерь.»

В дореволюционной прессе регулярно сообщалось о случаях поджогов, организованных целыми бандами. В 1901 году была раскрыта деятельность двух групп профессиональных поджигателей, орудовавших в Юго-западном крае России. Эти банды имели своих агентов, маклеров и профессиональных поджигателей, которые договаривались с владельцами недвижимости. За произведённый поджог выплачивалась фиксированная сумма или выдавался банковский вексель. Причина такой безнаказанности огромного количества поджигателей заключалась в чрезвычайной трудности доказать само преступление, в связи с чем следственные дела о поджогах по большей части прекращались за недостатком улик.

Страховые общества попытались бороться с этим явлением, ужесточив правила страхования имущества. Так, страховая сумма ограничивалась 75% от реальной оценочной стоимости объекта (по подсчётам самой страховой компании), что делало самоподжог экономически нецелесообразным. Однако владельцам недвижимости была предоставлена возможность достраховывать имущество в другой компании на сумму, не превышающую разницу между его оценочной стоимостью и страховой суммой первой страхующей компании. Обязательным условием являлось уведомление основной страховой компании о факте дострахования. Возможно, данные ограничения неплохо работали на бумаге, но в реальности страхователи зачастую не сообщали о фактах двойного страхования. По статистике, за три десятилетия с 1860х по 1880е годы количество пожаров неуклонно росло, удвоившись за этот период. Интересно распределение пожаров по причинам их возникновения: от молнии — 3,6%, дурного устройства отопления — 10,3%, неосторожности — 35,4%, поджога — 14,5%, других причин — 36,2%. Процент поджогов, приведенный в статистике впечатляет, но можно с уверенностью сказать, что является заниженным. Зачастую установить факт поджога было невозможно, и его относили на неосторожность или другие причины. Таким образом, дореволюционные исследователи указывали, что в ряде случаев по отдельным губерниям, процент поджогов мог доходить до 40%. Необходимо заметить, что в период с 1860 по 1909 год 40% пожарных случаев оставались вовсе не зарегистрированными. Этот процент относится на долю небольших возгораний и случаев, когда сгорел, например, только один крестьянский двор, что лишний раз подчёркивает обыденность этого бедствия для России.

Итого за 50-летний период количество пожаров увеличилось в 7 раз, а пожарные убытки в 4,6 раза! Этот колоссальный рост не смогли в должной мере сдержать ни законодательные инициативы ни технических прогресс, благодаря которому создавались всё новые средства борьбы и предупреждения пожаров, ни усилия страховых обществ, жизненно заинтересованных в снижении числа пожаров. Несмотря на суровое наказание за поджог в виде 10-летней каторги, мошенникам часто удавалось избежать наказания. А вполне благосклонное отношение части населения к такому способу незаконного обогащения за счёт страховых обществ породило эпидемию самоподжогов во второй трети XIX века в России.