Виртуальная выставка – экспонаты

Революцию в отечественном страховании — ни больше ни меньше — задумали произвести учредители нового страхового общества, о котором пойдёт рассказ в сегодняшней публикации. Как и в случае революций политических, особый упор делался на достижение принципов справедливости. «Излюбленная тема популистов и маркетологов!» — скажут некоторые наши читатели и будут правы. Но всё ли было так просто? Почвой для соответствующих настроений в отношении страхового рынка конца XIX века в России послужило Конвенционное соглашение 1875 года. В этот год восемь крупнейших акционерных страховых обществ после длительных переговоров создали так называемый «Страховой синдикат», позднее расширившийся до 14 компаний. Будучи первым монополистическим образованием в истории России, синдикат унифицировал тарифы по огневому страхованию, пересмотрев их в сторону увеличения, положив конец тарифной войне на рынке. Это вызвало закономерную негативную реакцию страхователей и обвинения в жадности акционерных страховщиков и стоящих за ними капиталистов. Можно сказать, что новое страховое общество сознательно заняло позицию противостояния всему рынку акционерного страхования (помимо акционерных, существовали также общества взаимного страхования). Однако была ли это реальная попытка добиться справедливого распределения прибыли между акционерами и страхователями или всего лишь блестящее позиционирование нового страховщика для привлечения первоначального капитала и формирования страхового портфеля?

Устав страхового общества «Москва» (не путать с «Московским страховым от огня обществом», учреждённым в 1858 году) был Высочайше утверждён 19 февраля 1888 года. Приведём некоторые выдержки из огромного стостраничного проспекта страхового общества за 1888 год с обнадёживающим названием «Москва» в помощь русским страхователям«. В проспекте в доступной форме детально описывается концепция бизнеса страховщика, преимущества участия в новом деле, а также даётся масса интересных фактов о состоянии отрасли тех лет. Итак, в преамбуле читаем: «Общество „Москва“ задаётся целью ввести в дело страхования от огня новые начала, ничего общего не имеющие с традиционно-установленными; — такие начала, которые отвечают требованиям времени, интересам отечественной страны и насущным нуждам русских страхователей... Построенное на смешанных началах — акционерного со взаимным, Общество „Москва“ в ряду страховых учреждений, действующих с основным капиталом, является первым, которое осуществилось не при усилии нескольких крупных капиталистов, а создано участием значительного числа лиц, вполне осознавших и на себе испытывающих потребность в удешевлении страхований». В приведённом отрывке прежде всего обращает на себя внимание акционерно-взаимная форма организации. Устав Общества предусматривал постепенную трансформацию акционерной компании во взаимную с участием страхователей в прибыли общества. По утверждению «Москвы» это было абсолютное новшество рынка, однако журнал «Страховое обозрение» в статье «Ошибки общества «Москва» за октябрь 1891 года отмечал, что «еще 10 лет до этого устав одного из страховых обществ предусматривал участие страхователей в прибылях. Более того, несмотря на десятилетнюю деятельность, предусмотренное уставом право страхователей на долю в прибыли Общества не осуществлялось вследствие недостаточного размера прибылей». Также полисодержатели получали не только право на долю от 40% дивидендов в виде скидки с премии, но и на участие в собрании акционеров с правом голоса, то есть «всякий страхователь является хозяином предприятия». Звучит заманчиво, не правда ли?

Проблем с формированием уставного капитала у «Москвы» не возникло; не в пример страховому обществу «Россиянин», о котором мы рассказывали ранее, где не было ни блестящей идеи, ни блестящих имён. Уставной капитал размером в 1 млн. руб. был разделён на пять тысяч акций по 200 руб. каждая, которые приобрели 456 физических лиц. Поимённый список акционеров Общества приводится в конце всё того же проспекта. Подписке на акции способствовало положение, согласно которому акционеры имели право рассчитывать на гарантированные выплаты в размере 6% годовых от номинала акций. Можно предположить, что определенную рекламу Обществу сделало также имя директора-распорядителя. На эту должность был приглашен Александр Андреевич Шахт (1849 — 1916 гг.) О личности этого человека стоит сказать отдельно. Начавший страховую карьеру в 1871 году, к 1888 году Шахт имел уже большой опыт работы на разных должностях от помощника главного агента общества «Якорь» до управляющего «Взаимного общества страхования от градобития». Можно также предположить, что он был одним, если не главным, идеологом нового Общества, поскольку участвовал в написании его устава. Вполне возможно, что Шахт действительно хотел добиться более справедливого отношения акционерных страховщиков к страхователям и делать «кассу» не на маржинальности, а на объеме сделок. Несколько забегая вперёд, скажем, что со временем Александр Андреевич завоевал репутацию одного из виднейших теоретиков и практиков российского дореволюционного страхования. И это несмотря на банкротство управляемой им компании! В 1892 году Шахт возглавил редакцию журнала «Русский Вестник страхования» и газеты «Страховые Вести». В 1896 году разработал проект всероссийского страхования пожарных, впоследствии осуществлённый Императорским пожарным обществом. Шахт является автором фундаментальных трудов, посвящённых теории и практике огневого страхования.

Огромная часть уже упомянутой выше брошюры «Москва» в помощь страхователю" посвящена положительным отзывам в прессе по случаю учреждения новой компании. Большое сочувствие Обществу выказали такие издания, как «Биржевые Ведомости», «Санкт-Петербургская газета», «Новое время», «Русские Ведомости» и некоторые другие. Детальное чтение этих заметок оставляет сомнения в непредвзятости их авторов. В качестве критики текущего положения дел на страховом рынке в публикациях делается упор на высокие дивиденды акционерам обществ огневого страхования, высокие административные расходы и слишком значительные объемы премии, передаваемые в перестрахование за границу. Все эти утверждения верны. Однако из этого делается спорный вывод, что компании Страхового синдиката превратились чуть ли не в агентские отделения западных страховщиков, живут припеваючи и ни в чём себе не отказывают. Приведём небольшой отрывок из статьи «Новое страховое общество «Москва» в газете «Биржевые Ведомости» от 14 февраля 1888 года: «За последнее время в печати нередко появлялись указания на чрезвычайную доходность акций страховых от огня обществ... повышаются и цены акций, которые у многих компаний вдвое, даже втрое выше номинальной стоимости. Спрашивается: существуют ли в России какие-либо иные коммерческие предприятия, которые могли бы сравняться по своей доходности с доходностью акций страховых обществ?.. Как ни велики вышеприведённые дивиденды, но они в сущности не дают ни малейшего понятия о действительных прибылях, извлекаемых из страховых операций, так как значительная часть этих прибылей поступает на образование запасных капиталов страховых компаний, поглощается непомерно высокими расходами по управлению и наконец львиная доля их уходит за границу, путём неумелого перестрахования, практикуемого всеми компаниями.» Далее автор заметки пишет очевидную глупость, что: «Если каждая из вышеуказанных компаний уступает 2/3 своей прибыли заграничным перестраховщикам, то очевидно, что выдаваемые дивиденды выражают лишь 1/3 действительно полученной прибыли». Этим полностью упускается из виду, что если исключить перестрахование как минимум крупных пожарных рисков в зарубежных обществах, обладающих колоссальными капиталами обеспечения, то у российских страховщиков не будет не только прибыли, но и часть из них волею случая окажется на грани банкротства. Очертив круг проблем в отечественном акционерном страховании, автор статьи во второй её части переходит к «рецепту спасения»: «При таких ненормальных условиях постановки у нас страхового дела нельзя не отнестись сочувственно ко вновь учреждаемому страховому от огня Обществу «Москва». После этого происходит перечисление преимуществ нового общества по сравнению с другими участниками рынка, что, откровенно говоря, напоминает рекламную брошюру.

Помимо обещаний наступления новой эры справедливости и ежегодных дивидендов, общество «Москва» предприняло и конкретные шаги, установив тариф по огневому страхованию имущества на 30% ниже, чем у акционерных компаний, входящих в Страховой синдикат. Это позволило уже за первый операционный год собрать более 1,6 млн. руб. премии и выдать 6% дивидендов за полугодие. За полугодие 1890 года прирост премий составил 50% против того же периода предыдущего года. «Чистый остаток» за вычетом пожарных убытков и расходов составил на 1 июля 1890 года 53 тыс. руб. Правление Общества с гордостью отчитывалось о достигнутых результатах и в очередном своём циркуляре «Слово к страхователям» заявляло без малого о «победе идей нравственности и справедливости», со всей очевидностью противопоставляя себя Страховому синдикату. Однако основываясь на детальных расчётах по балансовым отчётам Общества, в одной из статей журнала «Страховое обозрение» — самом дотошном критике «Москвы» — утверждалось, что на самом деле результаты деятельности компании глубоко убыточны, а из 1 млн. основного капитала у Общества осталось только 346 тыс. руб. Причиной тому выступили прежде всего пожарные убытки вследствие неразборчивости в объектах страхования, ошибки в перестраховании и расходы на организацию дела. Так, среднее отношение пожарных убытков к премии за 1890 г. для «Москвы» составило 94%, тогда как для других обществ — 73%. В 1891 году этот показатель у «Москвы» вырос до 104%, у остальных обществ составив 75,3%. Те же ошибки были характерны и для общества «Россиянин», о котором мы писали ранее, но в отличие от «Москвы» оно не имело столь мощной поддержки страхователей на начальном этапе своего развития и использовало откровенно мошеннические схемы для начала своей деятельности.

По итогам 1890 года Общество вошло в число лидеров огневого страхования с объемом премии более 2 млн. руб. Однако результатом деятельности стал убыток в 288 тыс. руб. Правлению Общества стало очевидно, что единственным способом попытаться удержать компанию на плаву является повышение тарифов, что противоречило первоначальным обещаниям. Таким образом, с 1 июля 1891 года «Москва» перешла на тариф Страхового синдиката, снизившегося за время существования Общества на 10%, как ответ на очередную тарифную войну на рынке. Однако ситуация в Обществе стремительно ухудшалась. В феврале 1891 года за 200-рублёвую акцию «Москвы» на бирже давали 130 руб., а в декабре 1892 года — 30 руб. Сложности по исполнению обязательств по убыткам, распространившиеся случаи мошенничества со стороны как агентов Общества, так и его страхователей привели к тому, что 24 января 1894 года Московский коммерческий суд объявил Общество несостоятельным должником.

Что послужило банкротству «Москвы»? Ошибки бизнес-модели компании? Основываясь на балансовых отчетах Общества, данный факт несомненен. Можно ли утверждать, что акционерные общества, входящие в так называемый «Страховой синдикат», всячески старались помешать деятельности нового конкурента? Этот факт также не вызывает сомнений. Более того, ожидать иного отношения к компании, которая на манер большевиков провозгласила «мы старый мир разрушим», было бы странно. Особняком во всей этой истории стоит личность директора-распорядителя Общества Александра Андреевича Шахта. Один из самых крупных теоретиков и практиков российского дореволюционного страхования после банкротства возглавляемой им компании был вынужден на время уйти из страхового дела, проработав восемь лет в фирме, производящей противопожарное оборудование. Учитывая тематику его последующих публикаций по теории противопожарного дела и огневого страхования, данный опыт он достойно применил для практических рекомендаций по улучшению дел в страховой отрасли. Также к чести учредителей и директора Общества никто и никогда не предъявлял им обвинений в мошенничестве, как это произошло с обществом «Россиянин». Практически одновременное банкротство «Москвы» и «Россиянина» явилось одним из основных факторов начала разработки концепции страхового надзора, который был введён в России в 1889 году. Но об этом мы расскажем в следующей публикации.