Виртуальная выставка – экспонаты

Революционные события 1905 года в России впервые положили начало широким обсуждениям вопроса возмещения за причинённый экономический ущерб вследствие народных волнений. Их инициатором можно считать наиболее пострадавший в ходе этих происшествий, и по-прежнему один из наиболее обеспеченных классов российского общества, помещиков. В условиях стабильных отказов в страховых выплатах за погромленные и сожжённые усадьбы, Всероссийский Союз земельных собственников привлёк к решению этой проблемы как правительство, так и страховые общества. Имущий класс, ощутив на себе невиданный со времён восстания Емельяна Пугачёва взрыв ненависти со стороны крестьян и рабочих, вовсе не хотел оставаться в этой истории «козлом отпущения», но попытаться разделить тяготы народных восстаний с жирными котами российского капитализма и самим государством. О том как правительство и страховщики сопротивлялись подобной инициативе, а представители помещиков давили на жалость; об очередной иллюстрации ленинского выражения, что «политика — это концентрированное выражение экономики»; и о том, чем всё это закончилось, пойдёт наш рассказ сегодня.

По официальной статистике страховщиков, в результате погромных пожаров 1905 года пострадало 444 помещичьи усадьбы, преимущественно в губерниях, расположенных в европейской части страны (юг и юго-восток). Общий же ущерб от народных восстаний за этот год составил более 16 млн. руб. По данным же правительства, общая сумма погромных убытков за 1905–1906 гг. составила 44 млн. руб. Чтобы как-то прочувствовать эти цифры заметим, к примеру, что первая цифра аналогична расходам министерства Императорского Двора, куда входило также содержание представителей императорской фамилии за весь 1905 год. При этом ущерб лишь от одного пожара на сахарорафинадном заводе Терещенко в Черниговской области превысил 1,5 млн. руб. В абсолютном большинстве эти убытки не были покрыты акционерными страховщиками, в полисных правилах которых содержался соответствующий пункт, освобождавший компании от ответственности за народные волнения. Суд вставал на сторону страховщиков, как в случае исков от мелких дворян, так и от таких «денежных мешков», как капиталист Терещенко.

В обширном отчёте «Справка об Особом совещании, образованном для обсуждения вопроса об организации страхования от погромов при непосредственном участии правительства» 1916 года приводится первый проект страхования от погромов 1906 года, при непосредственном участии Совета министров Российской империи. Перескажем некоторые его ключевые положения. Итак, предполагалось учреждение общества взаимного (обратите внимание на форму организации общества) страхования от погромов, какого бы свойства эти погромы ни были и какого бы имущества они ни касались. Что характерно, сразу вторым пунктом проекта идёт вопрос о перестраховании, а точнее — распределения ответственности: «Общество перестраховывает имущество в группе существующих страховых обществ и казны». Механизм этого распределения прописан в проекте. Предполагалось, что Общество возьмёт на себя 20% риска и такой же процент от общей премии, при этом несёт ответственность не более чем в двойном размере от суммы полученных премий; союз страховых обществ (в данном случае не понятно о каком союзе идёт речь) — также 20% риска и премии, но ответственность за возможный убыток составляла бы от двух до трёх сумм внесённых премий. Львиная же доля премии и ответственности доставалась бы государству. Нетрудно догадаться, что полагай авторы такое учреждение делом прибыльным, то вряд ли отдали бы 60% взносов государству с условием ответственности в четверном размере от общей премии. Тариф предполагался в размере от 1% до 2% от страховой суммы, кроме того, было требование об оплате вступительного взноса 25% от премии. В проекте допускалось, что указанный выше процент может варьироваться в зависимости от «степени погромной опасности». Общество должно было возмещать убыток только в том случае, когда другой страховщик имел право отказать в выплате возмещения в силу закона или устава.

Какие доводы в пользу своего проекта приводили авторы? Утверждалось, что собственники имущества смогут обеспечить себя от погромов, если и не в полной его стоимости, то в значительной части, за не более чем 2% от суммы страхового покрытия. Опыт «погромного» страхования уже имелся как в России, так и за рубежом. К примеру, немецкое страховое общество Münchener Rückversicherungs-Gesellschaft (всем известное Munich Re) принимало страхования от погромов в отношении крупных российских торговых компаний за 9% от страховой суммы на срок пять лет. Страховые общества, по аргументации авторов проекта, получили бы возможность развивать дело при ограниченной ответственности, получая прибыль при нормальных условиях. Правительство, с одной стороны, тем самым разделило бы с членами самого общества ту ответственность, которая всё же лежит на нём за непринятие достаточных мер предупреждения погромов и наказания виновных с их имущественной ответственностью, таким образом избавляясь от нареканий со стороны общественного мнения «в среде групп людей, стоящих за порядок» (нетрудно догадаться, какие общественные классы Российской империи в особенности стояли за этот самый порядок). С другой стороны, при удачных условиях, государство получало возможность извлекать крупную прибыль из подобной «перестраховочной» деятельности.

Внимание к обсуждению проекта было привлечено на самом верху. В списке фамилий, участвовавших или же инициировавших обсуждения, значатся: Председатель Совета министров С.Ю. Витте, министр внутренних дел и вскоре Председатель Совета министров П.А. Столыпин, заместитель министра финансов и вскоре министр финансов В.Н. Коковцов, князь П. Оболенский, сенаторы, тайные советники и чиновники особых поручений. В ответ на докладную записку с проектом нового учреждения, статс-секретарь Коковцов отозвался, что, по его мнению, «возбуждение какого бы то ни было вопроса об организации страхования от погромов при участии правительства в высшей степени нежелательно и несвоевременно. Всякая мысль, высказанная правительством по этому поводу, несомненно, произвела бы как у нас, так и за границей крайне неблагоприятное впечатление и было бы истолковано в том смысле, что правительство, считая в будущем погромы нормальным явлением и не имея других средств бороться с этим злом, останавливается на единственном, по его мнению, средстве для охраны собственности — на учреждении особого страхования от погрома». В числе других доводов, которые привёл г-н Коковцов против введения новой страховой услуги, он указал на негативное впечатление, которое это может оказать на стоимость рынка ценных бумаг. Заместитель министра финансов решительно возражал также против точки зрения помещиков, что на государстве лежит обязанность компенсировать землевладельцам убытки, причиняемые погромами и сопровождаемые грабежами на том основании, что оно также не должно возмещать гражданам убытков вследствие воровства или других преступлений против собственности.

Тем не менее, рассмотрение проекта перешло в следующую фазу. В январе 1907 года было образовано Особое Межведомственное Совещание для дальнейшего его обсуждения и проведены три заседания. Помимо представителей Всероссийского Союза земельных собственников и чиновников разных министерств, в этих заседаниях приняли участие и некоторые представители крупнейших страховых обществ: Управляющий-директор Первого Российского Страхового Общества коммерции советник Амбургер, Управляющий делами общества «Россия» коммерции советник Пенль, Управляющий-директор общества «Саламандра» коллежский секретарь Белоцветов. Последний регулярно публиковался в специализированной страховой прессе, в особенности, по вопросам противопожарной защиты и страхования от огня. В проект были внесены существенные изменения, в частности, предлагалось изменить форму организации со взаимной на акционерную, с основным капиталом 500 тыс. руб., образуемым путём отчисления из запасных или других фондов акционерных страховщиков. Государство принимало на себя уплату чрезвычайных убытков, если текущей премии и резерва премий оказалось бы недостаточно для выполнения обязательств. Участие акционеров общества в прибыли ограничивалось незначительными отчислениями 1-2% сбора премий, за покрытием аквизиционных расходов. Представитель от правительства принимал бы непосредственное участие в делах общества.

А что в отношении перспективы расплачиваться за последствия народных восстаний думали сами российские страховщики? Приведём небольшой отрывок из публикации в апрельском номере журнала «Страховое Обозрение» за 1906 год: «Для решения этой трудной проблемы у многих имеется готовое средство, — это организация соответствующего страхования, которое для людей, незнакомых с сущностью страхового дела, считается какою-то панацеей, способной избавить от всех опасностей и несчастий, обрушивающихся на население». Как можно видеть по тону этих строк, главный отраслевой рупор тем самым выражал довольно резкое отрицание таких инициатив со стороны акционерных страховщиков, видя в них лишь источник убытка. И далее: «Страхование даёт лишь возможность более равномерно распределить среди значительного числа количества людей тот убыток, который причиняет данная опасность. Для возможности такого распределения должен быть определён, изучен и исследован тот размер убытка, который приходится распределять. Без этого условия получается не страхование, а игра, азарт, ничего общего с коммерческим делом не имеющий». Что ж, если следовать такой логике, то ни страхование автомобилей, ни аэропланов, ни ответственности водителей и авиаторов, ни множество других отраслей страхования не могли зародиться до тех пор, пока не была бы накоплена достаточная статистика катастроф. А страховщики, тем временем, в ответ на насущную необходимость в новом продукте, стояли бы в стороне, повторяя, что пока ещё недостаточно жертв для выработки справедливого тарифа. Примеры таких людей, как андеррайтер Лондонского Ллойда Кутберт Хит, о котором мы рассказывали в недавней публикации «Новатор» ­— яркий пример, на наш взгляд, несостоятельности аргументации в статье «Страхового Обозрения».

Тогда как ни страховщики, ни правительство не торопились с созданием нового специализированного страховщика, представители Всероссийского Союза земельных собственников продолжали гнуть свою линию и, не побоимся сказать, «давить на жалость», требуя воздаяния за былые заслуги: «Одной из ближайших причин грозящему в России культурному землевладению падения и, быть может, почти полного исчезновения, должны быть в настоящее время признаны погромы и поджоги частновладельческих имений. К прекращению их должны быть приняты самые решительные меры. Не говоря уже о том, что подобные явления не могут быть терпимы в благоустроенном государстве, не следует забывать, чем грозит исчезновение частного землевладения в государственном, общественном и экономическом отношении. Это-то землевладение, представители коего всегда стояли впереди в служении престолу и родине, и на полях сражения, и на поприще государственной и общественной службы. Не будет их, не будет и того культурного общественного элемента деревни, без которого немыслимо проведение никаких из намеченных реформ в области самоуправления, просвещения и экономического подъема народных масс.. Исчезнут культурные образцовые хозяйства, негде будет крестьянину поучиться, а без этого бесплодны все меры, проектируемые для улучшения крестьянского землевладения и землепользования». Всецело разделяя эту точку зрения, представитель министерства внутренних дел заявил, что «вопрос об оказании помощи пострадавшим от погромов земельным собственникам надлежит рассматривать с двух точек зрения: принципиальной и практической». Если коротко передать дальнейшие словопрения, то правительство, на словах выражая искреннее сочувствие пострадавшим помещикам, вовсе не хотело разделять с ними эти тяготы. Признавая, что первейшим вопросом является охрана собственности и пресечение погромов, его представители заявляли, что вопрос страхования от погромов приобрёл бы, тем самым, совершенно второстепенное значение.

Очевидно, почувствовав неослабевающее сопротивление правительства и страховщиков против введения «погромного» страхования, Союз Землевладельцев предпринял попытку законодательно закрепить финансовую ответственность за погромы за крестьянами: «По действующему закону нет никакой возможности взыскать с крестьян за убытки, безответственность же является наиболее могущественным стимулом новых погромов. Совсем было бы иное дело, если бы крестьяне могли опасаться, что за погромы может быть продана и земля, и движимость... Поэтому отмена в этом случае неприкосновенности крестьянского надельного имущества являлась бы... одной из настоятельных мер к ограждению от погромов». Прекрасно понимая последствия таких нововведений в годы Первой русской революции 1905–1907 годов, представители Правительства нашли достаточно доводов, чтобы его отклонить, заметив при этом, что: «...помещики должны будут первые пострадать от принудительного взыскания, так как озлобление крестьян обратится на тех помещиков, для удовлетворения которых будет продано крестьянское хозяйство».

Любопытно отметить, что за последующие 10 лет с того момента, как в апрельском номере журнала «Страховое Обозрение» за 1906 год была опубликована заметка в отношении проекта страхования от погромов, в этом издании не было больше ни единой публикации на эту тему. Упомянутая также выше «справка» 1916 года, представляющая из себя довольно подробный 33-страничный отчёт об обсуждении проекта, также содержит сведения, преимущественно за 1905–1907 гг. Очевидно, что с подавлением протестов и возвращением жизни страны в привычное русло, сошли на нет и разговоры о страховании от погромов. Чтобы как-то подсластить эту пилюлю, 15 марта 1906 года по Высочайшему утверждению из государственной казны было отпущено 8 млн. руб. в виде ссуд пострадавшим вследствие аграрных беспорядков владельцам имений в губерниях европейской части России, с отсрочкой платежа на 5 лет и на срок 35 лет, с уплатой 4% годовых. В учреждении нового специализированного страховщика или же разработке нового страхового продукта не были заинтересованы ни российские акционерные страховщики, ни государство. А что до «оказания поддержки пострадавшим от погромов землевладельцам путём страхования, в котором принимали бы участие правительство, страховые акционерные общества и Всероссийский Союз земельных собственников или правительство и земские страховые учреждения», таковое признавалось неосуществимым «так как такой вид страхования не допускается страховой теорией и практикой». Что, как показал иностранный опыт прошлого и настоящего, конечно же, является неправдой.