Виртуальная выставка – экспонаты

27 января 1911 года в Гражданском кассационном департаменте Правительствующего Сената слушалось прелюбопытное дело. Одной из сторон в нём выступал некий дворянин Джунковский, застраховавший своё имение на весьма крупную сумму. Другая сторона процесса была представлена акционерным Русским страховым обществом — компанией крупной и с долгой историей, о которой нам не доводилось поговорить ранее. Запутанность делу придавал тот факт, что страховщик, в силу неких договорённостей, уплатил часть страхового возмещения после пожара в имении, но деньги до страхователя не дошли — на них незамедлительно наложили арест его многочисленные кредиторы. В конечном же счёте выяснилось, что имел место поджог, а сам страхователь уже находился в тюрьме. Страховщик запросил выплаченные средства назад... но не тут-то было.

События, ставшие предметом кассационного разбирательства под надзором сенатора А.Н. Рождественского, случились задолго до этого. Начало всему было положено 20 сентября 1900 года. В этот день дворянин С.А. Джунковский явился в правление Русского страхового общества в Санкт-Петербурге, расположенного в собственном доме на углу уже небезызвестных нашим читателям улиц Гороховой и Гоголя (сегодня Малая Морская), № 7/15. Нужно полагать, что встреча была согласована заранее, и гостя в правлении ждали. Как-никак, речь шла о страховании недвижимого и движимого имущества на сумму 40 тыс. руб., находящегося в Калужской области. Для лучшего понимания приведённой выше цифры и признавая условность подобного сравнения, проиллюстрируем её на следующем примере. Уже упомянутый выше многоэтажный дом Русского страхового общества, находившийся в самом центре столицы, по состоянию на 1902 год имел балансовую стоимость 439 тыс. руб.

Правление страховщика направило калужскому агенту Общества телеграмму, в которой просило удостоверить возможность принять предлагаемое имущество на страх. Такая телеграмма была получена. После чего Джунковскому было выдано предварительное свидетельство. Затем стороны, пребывая в наивном заблуждении относительно выгодности совершённой для себя сделки, имели честь откланяться. Заблуждение сторон длилось недолго — спустя всего несколько недель, в ночь с 4 на 5 октября того же года (ох уж эти ночные пожары застрахованного имущества!) собственность Джунковского сгорела, и им незамедлительно было заявлено требование об уплате возмещения. Дело быстро приняло детективный оборот. Выяснилось, что никакой телеграммы в правление Русского страхового общества его территориальный агент не высылал, а входящая телеграмма из Петербурга была перехвачена, так что ответ на неё был дан подложно, от имени агента. У властей тут же возникли подозрения в самоподжоге с целью получения страхового возмещения. Джунковский поспешил отказаться от своих требований, но выдвинул новые, определив убыток в своём имении только в части недвижимого имущества всего в 6 495 руб., за вычетом расходов правления страховщика по ликвидации убытка.

Далее ситуация стала развиваться в каком-то совершенно фантастическом ключе, и, если бы не реально имевшее место кассационное производство, вполне могла бы сойти за вымысел писателя криминального жанра. 31 октября 1900 года представитель Джунковского присяжный поверенный (адвокат) Лион вручил инспектору Русского страхового общества Безеветеру обязательство, согласно которому Джунковский отказывался от изначальных требований на том условии, что страховщик в срок до 1 декабря того же года выплатит скорректированную сумму убытка. В противном случае Джунковский оставлял за собой право искать убытки в полном размере, как по движимому, так и по недвижимому имуществу. Обязательство было принято. Можно предположить, что стороны решили пойти на своеобразную мировую, но зачем в условиях очевидного мошенничества с телеграммами страховщик — а решение несомненно принималось в правлении — согласился пойти на эти условия, нам представляется совершенно непонятным.

В конце ноября 1900 года инспектор Безеветер прибыл в Калугу для расчёта с Джунковским. Однако встреча не могла состояться по той причине, что калужский дворянин уже находился под арестом по обвинению в страховом мошенничестве. Опасаясь нарушить прежние договорённости и не имея возможности вручить деньги Джунковскому лично, инспектор внёс 5 945 руб. (сумма, уже очищенная от расходов на ликвидацию убытка) в депозит калужского окружного суда с просьбой выдать эти деньги арестованному, по предоставлении им предварительных свидетельств. Однако на внесённые деньги кредиторы Джунковского незамедлительно наложили арест, и ввиду спора о правомочности оного, их выдача затянулась. Тем временем калужский окружной суд при участии присяжных заседателей признал Джунковского виновным в подстрекательстве к поджогу своего имущества с целью получения страховой выплаты, а также введения Русского страхового общества в обман путём отправки составленной им самим от имени агента Общества Ольховского подложной телеграммы.

В связи с изменившимися обстоятельствами страховщик обратился в калужский окружной суд с просьбой выдать внесённые деньги обратно. Мотивация была проста и понятна: общество не отвечает за убыток в тех случаях, когда такой произошёл вследствие злой воли страхователя. Однако суд заявил, что просьба не может быть разрешена иначе, как исковым порядком, и Русское страховое общество предъявило к Джунковскому и кредиторам, наложившим на деньги арест, иск о признании за ним права собственности на эти деньги. Однако суд отказал в иске. Далее страховщик обратился в Московскую судебную палату, но и здесь нашёл лишь отказ, мотивированный тем, что страховщик внёс деньги в депозит не на основании страхового договора, а нового самостоятельно обязательства, а следовательно правила устава Общества в части его неответственности в случае поджога имущества страхователем, и о праве получить уплаченное вознаграждение обратно, если поджог обнаружится после уплаты страхового возмещения, к данному случаю не применимы. Ещё одно положение устава о воспрещении накладывать арест на пожарное вознаграждение судебная палата сочла также неприменимым, поскольку устав воспрещает такой арест лишь тогда, когда деньги ещё не выплачены Обществом. При этом нужно отметить, что совершенно справедливому указанию истца на то, что вся сделка была незаконна, поскольку она санкционировала получение Джунковским «плодов преступления», Московская судебная палата также не придала никакого значения, сославшись на то, что Джунковский и его кредиторы получили внесённые представителем страховщика деньги не путём преступления... а добровольного соглашения сторон.

На решение Московской судебной палаты в Гражданский кассационный департамент Правительствующего Сената присяжным поверенным правления Русского страхового общества Э.Г. Гинзбергом был направлена жалоба. В ней он указал на совершенно неправильное понимание судебной палатой положения устава Общества; неправильное понимание значения внесения денег в депозит суда; неверную оценку соглашения, состоявшегося между инспектором Общества и поверенным Джунковского. Поддерживая кассационную жалобу Русского страхового общества, поверенный Гинзберг указал на то, что судебная палата, признав старый страховой договор совершенно ликвидированным и исходя из существования нового договора, исходила из того убеждения, что в данном случае имело место novatio (юр.: замена старого обязательства новым). Между тем, о novatio нельзя говорить в виду того условного характера, который был придан сторонами новому обстоятельству. При novation, развивал далее своё соображение поверенный Общества, в случае неисполнения условий нового договора, могут быть последствия, вытекающие только из данного нового обязательства, и возврата к старому договору быть уже не может. Тогда как в данном случае Джунковским было поставлено категорическое условие, что при неуплате ему денег в определённый срок, он оставлял за собой право вернуться к своим требованиям по договору страхования.

Непризнание судебной палатой обязательства от 31 октября 1900 года незаконным следовало считать неправильным уже потому, что для Джунковского это была сделка «о плодах преступления». В своей речи поверенный страховщика Гинзберг сослался на статью 1612 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных (Уголовного кодекса Российской империи). Мы нашли эту статью и вот её сущность: статья определяет наказание «за поджог какого-либо, самому зажигателю принадлежащего, имущества, обеспеченного в страховом от огня обществе, буде сие им сделано единственно в намерении получить от того денежную прибыль». Таким образом, после того как уголовный суд признал Джунковского виновным в поджоге с целью получения вознаграждения по своему застрахованному имуществу, все соглашения о таковом возмещении являются незаконными, в какую бы форму они ни были облечены.

Рассмотрев дополнительные доводы истца в части средств, внесённых в депозит суда, а также приняв во внимание всё сказанное выше, товарищ (заместитель) обер-прокурора Краснянский признал жалобу уважительной в полном объёме, отменив прежнее решение Московской судебной палаты ввиду нарушения ряда статей Гражданского уложения. Однако о том, удалось ли Русскому страховому обществу вернуть уплаченные мошеннику Джунковскому средства, история умалчивает.