Виртуальная выставка – экспонаты

Изначально мы хотели озаглавить эту публикацию как «Свобода. Равенство. Монополия». Диссонанс в этом заголовке очевиден — французы одна из самых свободолюбивых наций в мире. Что же до равенства, то если для внутреннего потребления этот лозунг ещё можно принять в качестве практического, в отношении бывших колоний ни о каком равенстве речи не шло. Но как сюда вписывается монополия? Итак, свобода. Достаточно лишь бегло просмотреть историю страны за последние несколько столетий, чтобы легко убедиться в несомненной её ценности для французских элит и населения. Даже когда Франция была империей под руководством Наполеона I Бонапарта, в стране были приняты передовые для своего времени законы, даровавшие подданым невиданные свободы и сословное равенство (т.н. «Кодекс Наполеона»). События Великой французской революции и Взятие Бастилии 1789 года оказали огромное влияние на последующие судьбы Европы и мира, также способствовали распространению прогрессивных идей. А уж о любви французов бастовать практически по любому поводу знает каждый, в особенности те, чьи планы были сорваны забастовками железнодорожных или авиационных рабочих. Вместе с тем, по крайней мере с окончания Второй мировой войны, Франция также и глубоко социальное государство, где значение социального страхования огромно, и государство играет в нём ключевую роль.

В нашей ранней публикации мы рассказывали об одном из самых высоких зданий Европы и самом высоком на тот момент здании во Франции — небоскрёбе Tour First, более известном как Tour Axa по названию одноимённой страховой и инвестиционной группе компаний AXA Group. Здание расположено на западе Парижа в футуристическом районе Дефанс. Нас интересует заказчик строительства — французское государственное страховое общество «Союз Страховщиков Парижа» (Union des Assurances de Paris (UAP). Общество было образовано в 1968 году путём национализации и слияния трёх старейших страховых компаний Франции. Это один из ярких примеров политики монополизации и огосударствления французской экономики последних лет правления правительства генерала Де Голля, когда герой борьбы за независимость своей страны в годы Второй мировой войны к концу 60-х годов отчасти сам превратился в узурпатора. В числе тех старейших компаний, которые образовали нового государственного страховщика, были: L’Union (основанное в 1828 г.), L’Urbaine (основанное в 1865 г.), а также La Séquanaise (основанное в 1889 г.) Стало ли огосударствление страхования (но не введение единой страховой монополии по примеру Госстраха СССР) своеобразным новшеством для одной из самых свободолюбивых стран мира? Мы нашли сведения, что такие эксперименты предпринимались французами задолго до середины XX века.

Репетицией идей огосударствления страхования во Франции можно считать создание по инициативе правительства квазистраховой системы пенсионного обеспечения, что случилось ещё в эпоху правления Людовика XIV, известного как «король-солнце». Около 1650 года некий итальянский государственный служащий Лоренцо ди Тонти в связи с политической ситуацией у себя на родине переехал во Францию и обосновался в Париже. В 1653 году Тонти предложил королевскому правительству Людовика XIV, а конкретно всемогущему кардиналу Джулио Мазарини, способ пополнить казну путём организации своего рода государственной лотереи на дожитие (подробно об истории тонтины мы писали в ранних публикациях «Лотерея на дожитие» и «Страховая лотерея на дожитие»). Предложение Тонти было отвергнуто, а сам он заключён в тюрьму Бастилии в Париже, где умер в 1684 году. Однако спустя всего пять лет после смерти автора, в 1689 году идея Тонти всё же была реализована во Франции с дозволения всё того же короля Людовика XIV. Первая в истории тонтина 1689 года, хотя тогда она ещё так не называлась, создавалась с целью финансирования военных кампаний. Именно цель финансирования государственных расходов, а вовсе не потребность в более справедливом распределении ресурсов, красной линией проходит через несколько столетий попыток огосударствления французской страховой отрасли. Данное утверждение будет справедливо также в отношении прочих стран, где такие попытки предпринимались или же были реализованы.

3 ноября 1787 года, во время правления последнего абсолютного монарха Людовика XVI, некое «Королевское общество страхования» получило 15-летнюю монополию на страхование жизни. Возможно, что название страховщику было дано по аналогии с Королевским банком (Banque royale) — наследником скандально известной финансовой пирамиды Banque generale, первого частного акционерного банка во Франции, который основал финансист Джон Ло. Концессия на монополию Королевского общества страхования была косвенно подтверждена в следующем году особым постановлением, запрещавшим любому частному лицу «основывать общество накопления капиталов и сложных процентов».

Выбор именно страхования жизни для введения государственной монополии мог быть обусловлен несколькими факторами. Прежде всего нужно отметить религиозные предрассудки, которые были широко распространены даже в самых передовых обществах того времени. Несмотря на начавшуюся в XVI–XVII вв. в период Реформации секуляризацию в Западной Европе, снижение роли религии в обществе с последующей переориентаций на светскую модель общественного устройства происходило медленно и с различной интенсивностью в разных регионах. Предрассудки в отношении страхования жизни имели глубокую религиозную основу, и этот вид защиты воспринимался населением в качестве «индустрии гибельной и вредной», если только не практикой, которая может прогневить Бога. Государственный характер такой услуги мог повысить доверие населения к этому виду защиты имущественных интересов. Второй, и как говорится last but not least, важнейшей причиной, почему именно страхование жизни было выбрано в качестве объекта государственной монополии, могло быть то самое «накопление капиталов и сложного процента». Попросту говоря, государство решило прибрать к рукам хороший источник финансирования вечно дефицитного бюджета.

Здесь нужно сделать небольшое историческое отступление. На момент создания государственной монополии в страховании жизни в 1787 году дела французской монархии шли плохо. До казни на гильотине короля Людовика XVI оставалось чуть менее 4 лет. За это время страна прошла через серию потрясений: неудачных реформ, попытку залатать огромные бреши в государственном бюджете за счёт введения новых налогов, созыв Генеральных штатов, Национального собрания и, наконец, событий Великой французской революции, положившей конец абсолютизму. Накопительный характер страхования жизни, которое позволяло аккумулировать огромные средства страховых резервов с размещением их под проценты с последующим приращением к основной сумме (те самые сложные проценты), мог рассматриваться правительством одним из способов поправить дела в порядком «прогнившем» королевстве. Нам не известно, как страховая монополия могла быть преподнесена населению, но зачастую, скрывая реальную причину её введения, правительства разных стран и эпох апеллировали именно к чувству справедливости масс, если только не возмездия, скромно оставляя в стороне экономическую подоплёку такого мероприятия. Дальнейшие следы Королевского общества страхования теряются, поскольку пережить революционные и военные потрясения рубежа веков оно попросту не смогло.

Уже в конце 1810-х годов во Франции стали возникать частные общества, как страхования жизни, так и от огня, которые смогли довольно быстро развиться несмотря на сложное экономическое положение в стране, теперь уже обусловленное завоевательными походами Наполеона Бонапарта и последовавшего поражения Франции в 1812 году. Практически сразу же после того, как такие общества смогли встать на устойчивую основу, в правящих кругах вновь пошли разговоры о необходимости огосударствления страхования. Среди сторонников и противников государственной монополии были представители самых разнообразных взглядов. Наиболее громко в пользу огосударствления страхования ввиду его социальной функции и во имя общественной справедливости звучали голоса социалистов и фурьеристов (последователи коммунистического учения французского математика и физика Жана-Батиста Фурье). Политики и финансисты допускали или отбрасывали саму идею по множеству как рациональных, так и спорных, если только не эмоциональных, аргументов. В 1846 году, в верхах было озвучено пожелание о введении страховой монополии. Впрочем, никаких реальных шагов к её введению предпринято не было, но идея бродила в умах и вскоре дала определённые плоды.