Виртуальная выставка – экспонаты

Судебные тяжбы по экономическим делам зачастую представляют собой искусную схватку между иезуитами от юриспруденции, со всей скрупулёзностью и усердием выискивающих в уставных документах компаний и договорах малейшие доводы, которые позволили бы склонить мнение суда в свою пользу. Найдя такой довод, стороны выстраивают свою аргументацию наподобие того, как по легенде древнегреческий учёный и инженер Архимед воскликнул, что готов перевернуть Землю, если дать ему подходящую точку опоры. Такой точкой опорой может стать самая, казалось бы, незаметная мелочь. Однако в миллионных делах мелочей не бывает. Сегодня, в продолжение предыдущей публикации, мы расскажем о событиях, которые привели к пожару на крупнейшей в России типографии Сытина в Москве, и о деталях судебного разбирательства между страхователем и страховщиком, Московским страховым от огня обществом.

Первые забастовки в типографии Сытина на Пятницкой улице произошли ещё в начале января 1905 года. В целом же в протестах участвовали не только «сытинцы», но и работники других типографий. Всего по подсчётам московской полиции в волнениях участвовало свыше двух с половиной тысяч печатников, что составило около одной четверти от всех занятых в профессии. Какие-то результаты эти выступления дали только в отношении типографии Сытина, где было предложено ввести должность фабричных старост, а в переплётной Ломакина был введён 10-часовой рабочий день, вместо существовавшего до этого 11½-часового. С новой силой восстания вспыхнули в конце лета. 11 августа рабочие на фабрике Сытина предъявили требования о сокращении рабочего дня до 9 часов и 8 часов в предпраздничные дни, об одномоментном увеличении заработной платы на 10-30% и о сохранении части жалования на время больничных отпусков. Ответ протестующим был дан лишь через месяц. Согласившись сократить рабочий день, дирекция отказалась повысить оплату труда, мотивировав это тем, что жалование повышается постепенно и по заслугам. Это особенно не устроило сдельных рабочих, каких на производстве было большинство. 19 сентября забастовали сытинские наборщики и переплётчики (как знать, может быть как раз из-за той «сытинской запятой»), а за ними и прочие. 21 сентября бастовало уже большинство московских типографий, а 22 сентября начались первые столкновения с полицией на улицах. Дирекция типографии Сытина пошла на очередные уступки, согласившись повысить жалование. Но после небольшого затишья забастовки вспыхнули с новой силой.

Описание событий декабря 1905 года мы приведём из книги «Московские печатники в 1905 году» под редакцией А. Борщевского, С. Решетникова, Н. Чистова, изданной в 1925 году в Москве: «Типография Сытина была вообще на плохом счету у властей. Когда же 12-го декабря на Пятницкой была выстроена под руководством бывшего зубатовца (примеч. моё: представителя одной из легальных и подконтрольных правительству рабочих организаций) Котова баррикада, и первая атака на неё была отбита дружиной в пять человек, то против типолитографии был выдвинут целый отряд: две роты Киевского полка с одним эскадроном и полусотнею казаков. Общежитие учеников было соединено с типографией и дружина, состоявшая из учеников, несколько раз открывала огонь по войскам и благополучно скрывалась в типографии. Раздражённые невозможностью найти дружинников войска подожгли крамольную типографию. Дружинники, перебежав из общежития в типографию, потушили пожар под обстрелом. Но солдаты совместно с прибывшими пожарными взялись за дело более энергично, и громадное здание заполыхало (примеч.: курсив здесь и далее мой). Половина типографии выгорела, остальное было порчено водой: ротационные машины представляли из себя ледяные горы». Исходя из сказанного выше получается, что вовсе не протестующие подожгли типографию, как об этом сообщалось в приведённой в предыдущей публикации выдержки из газеты «Новое время», а вполне себе официальные войска! Но можем ли мы доверять такой версии событий в издании 1925 года?

Приведём следующее описание от одного из современников тех событий, некоего Савостьянова, которое находим в уже упомянутой выше книге: «Об обстреле типографии Сытина я не рассказывал, потому что думаю, что это всем известно. Вы помните, какую большую роль эта типография сыграла в истории революции: все забастовки начинались с типографии Сытина... Сытин дал на оружие 2000 рублей и, кроме того, его сын, Николай Иванович, дал около 50 штук револьверов. От своих старых товарищей я слышал, что в типографии Сытина, в общежитии в старом корпусе, до последнего момента оставалась дружина человек 25. Мне рассказывали, как эта дружина отстреливалась с чердака и как скрылась в момент прихода войск, проходя по туннелю в старый корпус. Приходит военная часть в типографию, там никого нет, а когда уходит, опять начинается оттуда стрельба. Кажется, три раза делали нападение на типографию и никак не могли обнаружить дружинников. В конце концов приехали пожарные и стали зажигать фабрику. Дружинники загасили пожар. Два раза принимались зажигать, и только в третий раз дружинники ничего не смогли сделать, и типография Сытина загорелась. Это произошло не от снаряда, а подожгли пожарные». Данная версия событий и легла в основу аргументации стороны истца в апелляционной и кассационной жалобах, «Товарищества печатания, издательства и книжной торговли И. Д. Сытина» против ответчика, Московского страхового от огня общества.

2 декабря 1909 года в кассационный департамент Правительствующего Сената поверенным (адвокатом) «Товарищества печатания, издательства и книжной торговли И. Д. Сытина» Макаревским было направлено ходатайство об отмене решения Московской судебной палаты по иску Товарищества к Московскому страховому от огня обществу в отношении 662 662 руб. 45 коп. страхового вознаграждения. История этого судебного дела началась ещё в 1906 году. 21 февраля всё тот же поверенный Товарищества предъявил в Московский окружной суд иск к страховщику, пояснив, что в ночь на 12 декабря 1905 года произошёл пожар во владении Товарищества, находящемся в городе Москве, Пятницкой части, 2-го участка, по Пятницкой улице. Пожаром была уничтожена половина фабричного корпуса типо-литографии, другая половина пострадала от огня; были уничтожены пожаром, а частью пострадали от огня типографские машины, разного рода принадлежности типо-литографии, готовый книжный товар и другое движимое имущество. Всё движимое и недвижимое имущество Товарищества было застраховано в Московском страховом от огня обществе на сумму 1 131 035 руб. С большой долей условности из-за сложности приведения николаевского золотого рубля к рублю наших дней можно говорить о страховой сумме в размере около 1,3 млрд руб. в ценах сегодняшнего дня. Для лучшего понимания размера страховой суммы приведём также сравнение с некоторыми статьями Общей государственной росписи доходов и расходов на 1905 год (бюджетом страны). Так, сумма, на которую была застрахована фабрика, сопоставима с половиной доходов бюджета от участия казны в доходах частных железных дорог или расходов на содержание учебной части Морского министерства. Всего же бюджет страны на 1905 год составил почти 2 млрд николаевских рублей. Однако вернёмся к судебной тяжбе.

Убыток от произошедшего пожара страховщик оценил в 662 662 руб. Товарищество согласилось с исчислением убытка в этом размере, но в выплате возмещения страховщик отказал ввиду того, что пожар возник при обстоятельствах, предусмотренных в пункте «а» § 94 устава Общества, исключающих ответственность Общества за причинённые пожаром убытки. Мы ознакомились с указанным параграфом устава, и вот что в нём сообщается: «Сверх того, в нижеследующих случаях Общество освобождается от обязанности вознаграждать пожарные убытки: а) Когда они произойдут чрез неприятельское нападение, воинскую силою, возмущением, гражданскими смутами, чрез землетрясение, или от ураганов, или от взорвания пороховых мельниц или магазинов; пожар же, произошедший от молнии, вознаграждается». Поверенный Товарищества просил присудить сумму ущерба страхователю с процентами, но Московский окружной суд в своём решении от 26 февраля 1907 года в иске отказал.

Приняв за основу версию о поджоге типографии правительственными войсками, вся дальнейшая аргументация истца в ходе апелляционной жалобы закрутилась вокруг знаков препинания, а конкретно — одной единственной запятой в тексте уже упомянутого параграфа 94 устава Московского страхового от огня общества. В этом есть немалая доля иронии, если признать верным, что типография сгорела из-за т.н. «сытинской запятой». Расскажем, в чём состояли доводы поверенного Товарищества Сытина. По апелляционной жалобе Московская судебная палата нашла, что в числе случаев, в которых Общество освобождается от обязанности вознаграждать за пожарные убытки, предусмотрен и тот, когда таковые произведены воинской силой. Апеллянт утверждал, что самостоятельного значения это выражение не имеет; что случай, когда пожар произошёл от действия «воинской силой» нельзя считать особым и отдельным случаем, освобождающим страховое общество от ответственности и, поэтому, слова «воинской силой» должны быть присоединены как дополнение, или к «неприятельскому нападению», или к «возмущению» и «гражданским смутам». В подкрепление подобного толкования представитель истца сослался на от, что, как видно из сличения параграфов устава Первого Российского страхового общества, которые освобождают последнее от уплаты страхового вознаграждения, с параграфами уставов и полисных условий других страховых обществ, все они изложены буквально в одних и тех же выражениях и различаются между собой только тем, что в одних между словами «чрез неприятельское нападение» и «воинской силой» нет запятой, а в других, к числу которых принадлежит и устав Московского страхового общества, такая запятая есть.

Исходя из этого поверенный истца сделал вывод, что невозможно себе допустить, чтобы правительство согласилось поставить одну группу страховых обществ в более привилегированное положение перед другими, увеличив одним случаем их безответственность перед страхователем по сравнению с другими. Далее поверенный истца Макаревский, получив запятую в качестве точки опоры в своей аргументации, пытался «перевернуть Землю», а именно — поставить под сомнение официальный текст устава страховщика. По мнению апеллянта, гораздо в большей степени возможно, что запятая в тексте устава Московского страхового от огня общества есть лишь редакторская или корректорская ошибка (sic!), закреплённая типографским станком. Детально обсудив этот довод, судебная палата указала на то, что запятая в тексте приведённого параграфа является логически необходимой, поскольку, если допустить, что выражение «воинской силой» служит лишь дополнением выражения «когда они (убытки) произойдут чрез неприятельское нападение», то получается плеоназм (оборот речи, в котором излишне повторяются близкие или одинаковые по значению слова — примеч. моё), поскольку понятие «неприятельское нападение» уже содержит в себе тот признак, что оное производится при помощи воинской силы государства.

Не будем утомлять уважаемого читателя дальнейшими обширными словопрениями сторон вокруг запятых и нюансов смыслов в отношении понятия воинской силы. Кассационный департамент Правительствующего Сената признал решение предыдущей инстанции верным, полностью согласившись с логикой изложения апелляционного суда, и постановил иск «Товарищества печатания, издательства и книжной торговли И. Д. Сытина» к Московскому страховому от огня обществу оставить без последствий, возложив расходы за ведение дела на истца. И последнее. Возвращаясь к вопросу о том, кто же всё-таки сжёг крупнейшую типографию в стране, протестующие или правительственные войска, похоже, что ответ содержится в материалах судебного дела. Суд не имел возражений против утверждения, что фабрика была сожжена, если не по распоряжению, то по допущению военного начальства, и что последнее не допускало тушение огня; явившаяся же по вызову пожарная команда, начальником военного отряда к горящему зданию допущена не была — эти сведения были получены от участника тех событий, бранд-майора Лунда. Относитесь к заметкам в газетах с осторожностью, даже к тем, которые за давностью времён кажутся истиной в первой инстанции.