Виртуальная выставка – экспонаты

Так жгли купцы собственный товар или нет? — может задуматься уважаемый читатель после прочтения этой и последующей публикации. Почему же мы вынесли этот вопрос во введение к данной статье? Дело в том, что точного ответа на него у нас нет, а сама история похожа на исторический детектив со множеством переменных. Судите сами. Промышленный кризис рубежа веков и низкий спрос привели к формированию огромного излишка товара. Товар — сохраним здесь небольшую интригу — мог бы лежать на складах и дальше, вот только обязательства по векселям перед кредиторами ждать никак не могли. Изворотливый ум всегда найдёт выход из ситуации, и спасательной соломиной для поволжских, и не только, купцов, могли стать жирные коты финансового мира — российские акционерные страховщики. Аккурат в это время, а хронологические рамки нашего рассказа ограничены всего лишь одним, 1901 годом, самое крупное в стране страховое общество «Россия» достраивало самый большой в Москве комплекс доходных домов на Сретенском бульваре, стоимость которого составила более 4 млн руб. В это же время Санкт-Петербургское общество страхований вместе с Саввой Мамонтовым и его Северным домостроительным обществом ввязалось в постройку «Метрополя», балансовая стоимость которого на конец строительства составила 7,5 млн руб.

Так о чём это мы? Давайте представим себе всё ещё достаточно патриархального русского купца-промышленника начала XX века, взирающего из иного губернского города на весь этот пир столичной роскоши. Роскоши, которую в том числе и он, оплачивает из собственного кармана в виде немалых страховых премий. Так не пришла ли пора страховщикам, так сказать, поучаствовать в земных делах тех, кто своим потом зарабатывает копеечку для себя, а также на дивиденды для господ акционеров? Подобным образом могли думать купцы, стоявшие перед риском банкротства по вексельным обязательствам и риска долговой тюрьмы. По причине вовсе не зависевших от них обстоятельств! Как не задуматься о самоподжоге, благо и погода стояла соответствующая — то лето выдалось одним из самых засушливых за многие годы. В то же время, если посмотреть на последствия этих пожаров, чуть не истребивших не то что деревни, города, то неужели купцы могли быть настолько циничны, чтобы пойти на подобный риск? Или же не ведали, что творили, спасая собственные кошельки? Итак, начнём наш рассказ.

Летом 1901 года Россия пережила в высшей степени странную эпидемию. Почти одновременно в разных концах страны произошли повальные пожары лесозаготовительных складов или, как говорили в те времена, лесных пристаней. Астрахань, Екатеринослав (сегодня город Днепр), Царицын (Волгоград) и Рига стали главными центрами этой эпидемии. Сразу обращает на себя внимание, что первые три города — крупные торговые и перевалочные центры, расположенные на больших реках, центры экономической жизни страны. Традиционно в России транспортировка леса производилась по воде, когда подготовленные и скреплённые разным способом срубы самосплавом шли вниз по течению. Екатеринослав и Царицын имели огромные запасы леса по берегам рек, а вместе с тем и десятки судов, пришвартованных в пристанях, большинство из которых и на начало XX века были также всё ещё деревянными. Деревянные суда, гружёные деревом, пришвартованные у деревянных пристаней... одним словом, сплошной кошмар для пожарной инспекции.

Прежде чем переходить к подозрениям лесопромышленников в поджогах собственного товара, нужно отметить, что первое лето двадцатого века в европейской части России выдалось одним из самых засушливых за всю историю метеонаблюдений. К примеру, в Астрахани за три летних месяца практически не было дождей, за весь июнь выпало лишь 0,2 мм осадков при климатической норме 25 мм. Нетрудно себе вообразить, какую опасность в пожарном отношении представляли огромные склады с совершенно сухими, плотно сложенными, брёвнами, с сухой, как солома, щепой, плотным слоем устилавшей землю под ними. Однако, несмотря на всю пожароопасность, по свидетельству правительственной Торгово-промышленной газеты, в целом лесные пристани горели редко. Здесь же, в течение одного-двух месяцев, пожары произошли одновременно, причинив огромный ущерб. О более мелких происшествиях газеты даже не печатали сообщений, однако в списках страховщиков, вынужденных подсчитывать свои убытки, значится ещё с десяток городов. Географическая широта, специфика и узкий временной промежуток уже и тогда, более ста лет назад, не позволили специалистам списать всё на погоду и случай.

В Риге пожары повторялись в более скромных размерах несколько раз подряд, пока не закончились огромным пожарищем, в котором было истреблено заготовленного леса на сумму 2 млн руб. Чтобы представить себе масштаб ущерба, в ценах сегодняшнего дня речь идёт о миллиардах рублей убытков. Однако случившееся в Царицыне затмило собой все остальные пожарища и заставило говорить о себе всю Россию. После целого ряда более или менее значительных пожаров, вспыхивавших на местных лесных пристанях почти ежедневно, 13 июня, около полуночи, произошло очередное возгорание, разросшееся до состояния настоящего бедствия. Поначалу огонь на берегу нисколько не угрожал каравану белян, особого рода деревянных судов, с лесным же товаром. Но около 3 часов ночи с наветренной стороны вспыхнула одна из крайних белян лесопромышленника Соплякова, пришвартованная у пристани, после чего огонь стал угрожать всему городу.

Дадим слово известному русскому писателю Александру Ивановичу Куприну, описавшего происшествие в своём очерке «Царицынское пожарище». В нём разговор автора идёт с очевидцем событий, одним из лесопромышленников малой руки: «... — Через несколько минут перегорели канаты... и беляну понесло течением вниз. А внизу у этого же берега стояли другие белянки и баржи, тоже с лесом, купцов Максимова, Захарова и прочих. Когда владельцы увидели, что на них несется такое пожарище, то уж сами приказали у своих судов рубить канаты: рассчитывали, что снесёт их лес вниз раньше, чем подойдёт горящая беляна. Так оно бы и вышло, да случилась беда. Ветер в эту ночь был не вдоль реки, а поперек и прибил все суда, одно за другим, к Ельшанской мели. Туда же прибило и беляну Соплякова. Все суда загорелись почти одновременно. Такая сила была огня, что в городе стало светло, точно днём... Беляны, по мере того как горели, становились всё легче и легче, подымались из воды всё выше, и одна за другой, благодаря течению, стали переваливать через мель. Перевалили и пошли о берег толкаться... Весь берег запылал... Мы так уж и решили, что от самого Царицына ничего не останется. Потому что как этакая штука горит, — ведь в беляне-то лесу больше чем на полтысячи вагонов, — то от нее и в ста саженях не убережешься. Однако, батюшки, господь небесный смилостивился... Пронесло мимо». Добавим, что помимо крупного центра перевалки леса, Царицын был и важнейшей складской и распределительной базой нефтепродуктов. Распределительный центр располагался на северо-востоке города вдоль Волги в Нобелевском городке, названным так по «Товариществу нефтяного производства братьев Нобель». Если бы огонь достиг складов с нефтью, то трагедия могла приобрести поистине чудовищные масштабы.

Ещё более интересным для нашего повествования будет привести отрывок из того же очерка, где Куприн спрашивает об ущербе и страховке: «... — Пишут, что убытку около десяти миллионов, — сказал я. — Точно сказать невозможно-с. Мы так считаем, что миллионов на тринадцать набежит... Моя беда пустяки: десять — двенадцать тысяч. Сравнительно с другими говорить не стоит. Вот Максимов больше чем на полтора миллиона потерял. А застрахован у него был один только лесопильный завод, в ста сорока шести тысячах. — Почему же не был застрахован лес? — Леса у нас ни одно общество не принимает (примеч.: курсив мой). Да и невозможно-с. Как подъедем к Царицыну, вы сами увидите, что у нас на пристани творится. Клеть возле клети стоят так тесно, что насилу пролезешь, а между ними древесный сор, кора, мочалка. И тут же увидите, пьяный валяется, и трубка у него в зубах. Безобразие-с». Вместе с тем, по оценке дореволюционных исследователей, царицынские лесоторговцы пострадали на сумму в размере 2-2,5 млн рублей, из которой около 1 млн рублей было выплачено в качестве страхового возмещения. Сумма, тем не менее, огромная.

Подводя итог первой части нашего повествования, отметим, что по свидетельству очевидца, лес на страх общества принимать отказывались. Однако речь идёт о времени, когда на пристанях уже скопились огромные излишки, и страховщики, в свою очередь вынужденные исполнять обязательства по заключённым полисам, вполне разумно отказывались брать на себя дополнительный риск. Ведь если воспользоваться альтернативным способом оценки товара, его стоимость, какой бы она ни была всё время, на самом деле составляет столько, сколько за него готовы заплатить в данный конкретный момент. И если сбыт леса остановился, то и стоимость его стала стремиться к нулю. Неназванный очевидец вполне мог и умолчать об этом, поскольку тут же возникает вопрос о злом умысле. Да и «пьяный с трубкой» посреди соломы и сухой древесины — скорее переводит ответственность на власти, которые недостаточно следят за порядком. Более подробно об экономической подоплёке всей этой истории мы расскажем в следующей части.