Виртуальная выставка – экспонаты

Продолжаем рассказ о крайне подозрительной пожарной эпидемии 1901 года. И хотя то лето в европейской части России выдалось одним из самых засушливых за всё время метеонаблюдений, списать всё на погоду было бы в высшей степени наивно. Массово горели почти исключительно крупнейшие лесные пристани, как тогда называли лесозаготовительные склады. Отраслевая, так сказать, избирательность огня — вот первая причина, возбудившая подозрение в самых разных деловых кругах, в том числе и страховщиков, собственными резервами премий заинтересованных в установлении истинных причин пожаров. Леса сгорело на миллионы николаевских рублей, что в ценах сегодняшнего дня позволяет говорить о миллиардных убытках. Пожар судов с лесом на волжских пристанях нынешнего Волгограда даже вошёл в историю как «Царицынское пожарище», — название, данное этому событию находившемуся на месте событий писателем Александром Куприным. Ещё одним крупным центром пожарных убытков стал Екатеринослав, сегодня город Днепр. Но если речь идёт о поджоге, то какие события могли подвигнуть торговцев на столь рискованное, и в высшей степени опасное, мошенничество? Благодаря публикациям в дореволюционной прессе, мы можем не только дать ответ на этот вопрос, но и рассказать о деловых практиках тех лет.

В самом начале предыдущей публикации мы упомянули, что хотя лес мог бы и дальше лежать на складах, благо товар не скоропортящийся, то вот обязательства по векселям ждать никак не могли. Резкое падение спроса на дерево, в результате чего купцы оказались перед угрозой долговой тюрьмы, стало следствием экономического кризиса 1900–1903 годов. Кризис охватил большинство развитых стран мира, но причины его достоверно не определены и по сей день. В числе их называют как перепроизводство, так и формирование к тому времени крупных синдикатов и других монополистических образований, что создало дисбаланс спроса и предложения. В дореволюционных публикациях встречаются также и отсылки на Вторую трансваальскую войну, однако не объясняется механизм этого влияния. Вторая англо-бурская война между Великобританией и республикой Трансвааль на территории современной ЮАР началась осенью 1899 года. И уже весной 1900 года традиционно высокий спрос на российский лес со стороны Великобритании резко упал.

Мы не будем разбираться в том, стало ли сокращение спроса на российский лес в Великобритании совпадением или же в том была была политическая подоплёка, но вернёмся к самому кризису. Помимо падения производства, он серьёзно сказался и на сфере финансов. Акции многих предприятий на Санкт-Петербургской бирже обвалились на 50-70%. Значительную просадку в стоимости бизнеса ощутили на себе и акционерные страховщики. В стране закрылось несколько тысяч предприятий. Вместе с падением экспорта, спрос сократился и внутри страны. По сообщениям дореволюционных авторов, в Екатеринославе лесная торговля развилась в тесной связи с местной горной промышленностью и постройкой металлургических заводов. С наступлением кризиса спрос на лес резко упал и «дела пошли чрезвычайно тихо». В таких условиях пожар мог стать лучшим способом, так сказать, ликвидации товарных излишков. Застрахованных товарных излишков, отметим особо.

Дадим слово постоянному корреспонденту правительственной Торгово-промышленной газеты в городе Екатеринославе. В статье «Значение екатеринославского пожара» он пишет, что екатеринославцы всю весну жаловались на застой в торговле. А раз весной торговали плохо, то в летние месяцы уровень торговли ещё понижается. Таким образом выходит, что во время пожаров на складах скопилось большое количество заготовленного лесного материала. Далее корреспондент сообщает, что затишье в сделках с лесом на либаво-роменской и полесских железных дорогах подтверждает факт о крупных залежах леса во всех южнорусских складах (примеч.: курсив мой). Присутствие значительных остатков на екатеринославских пристанях не может подлежать никакому сомнению: уже прошло времени с месяц, как караван плотов стал подходить к екатеринославским берегам, а сделки не совершаются. И действительно, зачем покупать свежий лес, когда требования, малые по количеству и невыгодные по качеству, могут быть выполнены из оставшихся запасов.

Для целей нашего небольшого расследования отдельного внимания заслуживают слова про малые по количеству и невыгодные по качеству требования. Это означает, что при таких условиях продажа леса была убыточна для купца, купившего его по более высокой цене у лесозаготовщика. Колебания биржевых цен могут порождать такие условия, при которых дешевле избавиться от товара, чем хранить и продавать его. Вспомним здесь совсем недавнюю ситуацию с фьючерсами на нефть в период коронавирусного локдауна и последовавшего замедления мировой экономики. Тогда, впервые в истории, цены на нефть марки WTI на торгах Нью-Йоркской товарной биржи ушли в отрицательные значения. Это означало, что продавцам нужно было доплачивать покупателям, если те соглашались купить сырьё. Ситуация, в которой оказались нефтяники в 2020 году, была намного более трудной, чем для отечественных лесоторговцев начала XX века. Остановить добычу нефти, равно как и восстановить её производство позднее, намного более затратно, чем хранить лес на складах. В былые времена уничтожением товара занимались и рыботорговцы. Стандартной практикой было устраивать так называемые «рыбные кладбища», чтобы избавиться от излишков и сбить оптовую цену.

Пожары 1901 года представляли собой как бы естественный способ, как говорили в те времена, ликвидации дел, ставших убыточными. Что и говорить, если при этом можно было получить ещё и страховое возмещение! И дело тут даже не столько в своеобразной компенсации за понесённые убытки. Для многих купцов получение страховки было едва ли не последней спасительной соломинкой, чтобы рассчитаться по долгам и избежать банкротства. На примере всё той же екатеринославской лесоторговли нам известно, что закупки совершались на долгосрочные векселя, причём в 1899 году стоимость заёмных средств уже была очень высокой. До кризиса лесопромышленники верховьев Волги довольно свободно обменивали полученные векселя на деньги, «благо дисконтёры минско-могилёвского района, за полным отсутствием всякого живого дела в крае, принимают к учёту всякий вексель лесопромышленного происхождения». По этим-то векселям и предстоял расчёт днепровским торговцам, однако можно предположить, что похожая схема в большей или меньшей степени действовала и в других регионах страны. Отметим, что живые деньги в достатке водились лишь у купцов, занятых импортно-экспортными операциями. Внутри страны торговля велась на векселя и разного рода долговые расписки.

«Ну хорошо, — может возразить уважаемый читатель, — пожгли купцы свой товар. Но ведь нет никаких гарантий, что страховщик непременно и в кратчайшие сроки выплатит возмещение. Ещё меньше шансов на получение страховки, когда очевиден умысел в поджоге. Таким образом, остаться можно было и без товара, и без денег!» Ну что же, данное замечание в высшей степени уместно. Более того, именно так всё и было. Страховщики платили, но не всем, и не в полном объёме (что в общем-то справедливо и сегодня). В том же Екатеринославе лесопромышленники пострадали на 2 млн рублей, а общие убытки от пожара, перекинувшегося на город, превысили 3,5 млн рублей, не считая человеческих жертв. Страховщики волей-неволей приняли на себя дополнительные удвоенные и даже утроенные риски, так как кризис в лесоторговле повлёк не только повсеместные пожары складов, но и повышенную горимость других строений. У нас нет точных цифр выплат по этим пожарам, но обратимся к Общему счёту прибылей и убытков страхового общества «Россия» за 1901 год. При сборе премий по страхованию от огня в размере чуть более 8 млн рублей, убытки по данному виду составили почти 6,5 млн.

Но всё же смысл в том, чтобы остаться погорельцем, пусть даже и без страхового возмещения, был. Купцы прекрасно знали, что в таком случае их положение перед судом и истцом в некотором отношении становилось привилегированным. Лучше погореть, чем прогореть — всё одно пропадать! А что страховщики? Посетовав на огромные убытки, урезав дивиденды, благополучно пережили они в высшей степени странную пожарную эпидемию 1901 года, продолжив развивать своё нелёгкое дело, отбиваясь от мошенников разных мастей и форм собственности.