Какое влияние уже оказал и окажет в будущем кризис на динамику показателей страхования в России? Какие сегменты страхового рынка наиболее сильно пострадают? Какие действия государства необходимы для поддержки рынка? Что предпринимают крупнейшие страховщики в ответ на вызовы кризиса? На эти и другие вопросы портала «Страхование сегодня» отвечает Первый заместитель председателя правления ОАО «СОГАЗ» Николай Галушин.
Мария Жилкина,
Медиа-Информационная Группа «Страхование сегодня» (МИГ)
Николай Владимирович, как Вы оцениваете предварительные итоги 1 квартала 2015 года по результатам работы компании «СОГАЗ», в целом и в сравнении с остальным рынком? Как на работе страховых компаний отражается кризис?
Сравнение компании и рынка давать пока рано. СОГАЗ сработал лучше, чем в аналогичном периоде прошлого года. Даже без учета контракта Министерства обороны (5 миллиардов рублей в год) у нас идет перевыполнение плана. Я не думаю, что такие темпы сохранятся на протяжении всего 2015 года, по итогам 3-4 кварталов достигнутый задел может сойти в ноль. Но на данный момент можем констатировать, что рост в 1 квартале 2015 года оказался значительнее, чем мы планировали.
На рынке в целом, как следствие кризиса, возможно прекращение роста сборов в реальном исчислении – необходимо делать коррекцию на рост рублевой массы страховой премии по договорам со страховыми суммами в иностранной валюте из-за изменения курса национальной валюты. Также я ожидаю ужесточения конкуренции в рентабельных видах страхования, увеличения аварийности на фоне общего роста техногенных катастроф и роста мошенничества. Маржинальность страхового бизнеса в России и так была невелика, а сейчас ее размеры – вообще большой вопрос. Это связано с завышенным уровнем расходов, неэффективностью организации продаж, низким качеством персонала, завышенными размерами комиссионного вознаграждения у посредников (как страховых, так и нестраховых), отсутствием технологичности.
Что необходимо делать страховщикам, для того, чтобы пережить кризис?
Я уверен, что кризис благополучно смогут пройти те компании, которые расставят для себя четкие приоритеты на рынке, смогут перевести взгляд с проблемы «Где взять бизнес?» на проблему «Как качественно управлять клиентским портфелем и компанией?». Зачем в страховых компаниях нужны люди, которые меняют работу раз в год, продавая «свой портфель» (порой несуществующий)? Они не являются ни менеджерами, ни работниками, а весь этот портфель держится на величине комиссии, которую теперь уже большинство страховщиков просто не готовы платить. Есть поговорка «Лучше меньше, да лучше» – это точно про наш страховой рынок, про его бизнес-процессы, про специализацию страховщиков, про стратегию развития компаний, про географическое присутствие и филиальные сети, про квалификацию персонала, про систему мотивации, про качество портфеля.
Как факты ухода с рынка в последнее время достаточно крупных компаний («Оранта», «Северная Казна», «РСТК» и др.) и объявление ЦБ о предстоящих дальнейших строгих мерах к участникам рынка повлияют на рынок?
«Северную Казну» действительно жалко, это была одна из крупных и наиболее старых региональных компаний. Но и в ней были управленческие ошибки, например, в части управления филиалами. Давайте оценим, что собой в последние годы представляли розничные региональные сети? На чем сеть могла держаться, кроме как на ОСАГО за комиссию 35-40 %? Страна большая, есть проблемные регионы, а «Северная Казна», стремясь к расширению сети, пыталась присутствовать везде, включая Крым… А вот «РСТК» – не жалко, потому что с самого начала было понятно, каким образом существует эта компания, удивительно, что она продержалась так долго.
Что касается будущего, то из крупных федеральных страховых компаний я пока кандидатов на уход с рынка не вижу. Среди небольших компаний уходы неизбежны. Сейчас время испытаний. Если кто-то не понимает, как этот рынок работает, надо принять решение уходить.
В каких сегментах страхового рынка наиболее остро ощущаются последствия негативной динамики курса рубля, временное повышение процентных ставок, действие международных санкций?
Если говорить о влиянии курса рубля, то основная проблема, которая в связи этим возникает – это недострахование по договорам, страховые суммы по которым были выражены в национальной валюте, а само имущество или его часть были ранее приобретены за валюту и поставлены на баланс в рублях. Эту проблему, на мой взгляд, недооценивают. Возможно, страховых сумм и лимитов ответственности по крупным договорам, как и сумм страхового возмещения, окажется недостаточно для фактического возмещения ущерба, например, для приобретения за рубежом нового оборудования вместо пострадавшего.
Не могу не упомянуть в очередной раз и о сложностях с размещением рисков страхователей, попавших под действие санкций, на международном перестраховочном рынке.
Возможно, какая-то часть страхователей вообще временно прекратит пользоваться услугами страховщиков. В частности, для того сегмента, который традиционно страховался только в силу требований кредитующих финансовых учреждений, ограничение доступа к заемным средствам будет сказываться и на заключении договоров страхования. Но, по крайней мере, в данный момент, существенных проблем и провалов по всему рынку не наблюдается.
Это связано еще и с тем, что наш бизнес обладает определенной инерцией. Как это было и в 2008-2009 годах, продажи новых транспортных средств остановились, а страхование – не сразу, поскольку были и законтрактованные машины, которые, несмотря на кризис, распродавались, и страховалось их каско. Пока ни в одной клиентской зоне нет такого, чтобы от страхования отказывались полностью.
Даже в СМР, строители тоже продолжают заключать договоры страхования?
По новым контрактам – практически нет. Но это началось еще до кризиса, в прошлом году, когда изменилась нормативная база. И есть один нюанс: очень много строительных контрактов, которые уже прошли госэкспертизу и в которых расходы на страхование были защищенной статьей, пересматриваться не будут. Если даже стройка начнется в 2016 году, но контракт был заключен ранее, там еще был 1 % сметы на страхование. Никто из-за этого не будет заново составлять смету и проводить госэкспертизу.
Подобная инертность сказывается очень сильно. Но мы видим и новые контракты, где в разделе «Страхование» стоит ноль, и либо идет полный отказ подрядчика от страхования, либо страхование ведется по совершенно другим условиям. Не могу сказать, что это страхование теряет экономический смысл для нас, потому что, собственно, по большим и пространственно рассредоточенным проектам всегда есть интерес к участию в них, поскольку нет кумуляции как таковой. Но маржинальность очень резко снизилась и в этом виде страхования.
Кризисам свойственны всплески аварийности, рост мошенничества, рост обращаемости в медучреждения, а в нынешней ситуации росту убыточности будет также способствовать введение таблиц выплат компенсаций ущерба жизни и здоровью в рамках новой редакции закона по ОСАГО. Ждет ли нас новый пик убыточности?
Аналогичная таблица выплат применяется в страховании ответственности перевозчиков, в котором частотность убытков больше, чем в страховании ОПО, но меньше, чем в ОСАГО. Там статистика не дает оснований говорить о сколь-нибудь значимом проценте мошенничества. Конечно, в ОСАГО, в силу высокой частотности страховых событий, даже если такой способ обогащения и не начнет активно применяться прямо сейчас, такая опасность реально существует, и настороженность на эту тему у страховщиков есть.
А вообще, если бы страховщику было так легко отделить, что является мошенничеством, а что не является, можно было бы совершенно по-другому рассматривать убытки. Тогда мы могли бы влиять и на судебные решения, предоставляя доказательную базу, что имел место обоснованный отказ в выплате по причине мошенничества. Страховщики постоянно сталкиваются с ситуациями «бытового» мошенничества: например, автовладелец поцарапал машину во дворе, привез ее на стоянку около торгового центра и заявил убыток, как произошедший здесь. Это мошенничество? Вообще-то говоря, да. Размер его не катастрофический, но одна только покраска бампера плюс устранение царапины на фаре или замена фары будет стоить как половина премии по договору страхования. К сожалению, подобная практика широко распространена, но какой на самом деле процент на нее приходится, достоверно подсчитать невозможно.
Какие основные тенденции сейчас наблюдаются в сегменте автокаско?
По портфелю нашей компании мы отчетливо видим проседание в сегменте каско. Во многом это связано с тем, что наша компания страховала, в основном, новые машины, продаваемые у дилеров. Соответственно, уменьшение объемов к сопоставимому периоду прошлого года было неизбежно. Если в стране почти на 50 % сократился объем продаж новых транспортных средств, это не может не сказаться на собираемой страховой премии. Однако, падение премии меньше, чем можно было ожидать, поскольку идут пролонгации и растут тарифы. Но и тарифы не могут расти до бесконечности, из-за цены клиенты уже начинают отказываться от страхования, а наиболее продвинутые – оптимизировать свои затраты через страхование с франшизой.
А что происходит в страховании грузов?
Несколько лет мы были лидером страхования грузоперевозок, и основная доля портфеля приходилась на перевозки крупных промышленных грузов. В 2015 году мы начали серьезно и системно заниматься страхованием «рыночных» грузоперевозок. Сформировали команду в головном офисе, сформулировали ожидания по премии на первый год, определили, каким образом будут выстраиваться отношения с региональной сетью (в том числе по KPI и системе мотивации), и выбрали представляющие для нас интерес сегменты на более широком рынке страхования грузов. За счет входа в новый сегмент сейчас сборы растут, но этот рост связан именно с началом системной работы. По старому портфелю, впрочем, серьезного проседания сейчас тоже нет.
В одном из предыдущих выступлений Вы рассказывали о планах развития компании SOVAG, с учетом ее возможности иметь более высокий рейтинг. Как эти намерения будут реализованы сейчас (в условиях, когда снизился страновой рейтинг, и при этом Центробанк до конца не определился, какие требования к сотрудничеству с рейтинговыми агентствами в России он будет выдвигать)?
В рамках стратегии нашей дочерней немецкой компании ориентация была именно на увеличение рейтинга. Сейчас, в условиях избыточной перестраховочной емкости в мире, можно претендовать на долю в размещении рисков только при наличии международного рейтинга не ниже А-. То есть увеличение рейтинга позволило претендовать на более существенную долю, работать на более капитализированных рынках. К сожалению, решение рейтинговых агентств снизить рейтинг России и, как следствие, всех участников российского страхового рынка отбросило нас на несколько лет назад.
Что касается Центробанка, логично, что он пытается как-то упорядочить процесс. Но при этом все равно основой для принятия решений будет простой принцип: и для того, чтобы получать риски от перестраховщиков, и для того, чтобы продвигать национальные компании на международный рынок, нам нужны рейтинги международных рейтинговых агентств. Если мы хотим пользоваться в рамках международного сотрудничества (хотя бы на уровне стран ЕврАзЭС или БРИКС) рейтингами, которые присваивает российское агентство, мы должны всех убедить, что это агентство достойно доверия.
В какой стадии развитие сотрудничества российских страховщиков со странами БРИКС? Что можно сделать, чтобы ускорить этот процесс, чтобы на тех рынках получить альтернативную емкость для размещения рисков санкционных клиентов и наладить встречный обмен рисками?
Когда мы говорим про возможность большего, чем сейчас использования рынков БРИКС, и необходимых для этого действиях, то одним из первых пунктов в «дорожной карте» должны быть даже не столько прямые контакты страховщиков, сколько комплекс мероприятий, связанных с более тесным взаимодействием самих экономик наших стран. Но с точки зрения страхового рынка, все равно все упирается в проблему рейтингов.
К сожалению как емкость по входящему перестрахованию мы сегодня мало интересны Китаю, для него мы – недокапитализированный рынок с низким страновым рейтингом, с еще более низким рейтингом страховых компаний – и это на фоне доступных потенциальных емкостей в других странах, проявляющих интерес к китайским рискам.
Когда мы говорим о работе в рамках ШОС, БРИКС или ЕврАзЭС, на повестку дня надо, в первую очередь, ставить взаимоотношения на уровне регуляторов, для того, чтобы национальные игроки адекватно представляли условия на рынках других стран, под каким надзором они находятся и к кому апеллировать для защиты своих прав. Без поддержки регуляторов пройти долгий и трудоемкий путь налаживания сотрудничества будет невозможно. Необходимо проводить постоянные рабочие встречи страховщиков и регуляторов, в том числе таких крупнейших рынков, как Китай, Индия, а также стран Южной Америки и Ближнего Востока. Начинать практическую работу по развитию перестрахования нужно с передачи небольших долей при факультативных размещениях и участии в облигаторах.
В области рейтингов необходимо синхронизировать рейтинги национальных агентств для целей взаимного перестрахования рисков и ввести в практику принятия национальных рейтингов наших стран для целей отражения долей перестраховщиков в резервах. Парадокс в том, что российские компании сейчас не могут нормально работать даже с Казахстаном, поскольку наш рейтинг не соответствует требованиям по покрытию резервов у страховщиков этой республики. Мы можем быть в десять раз более капитализированными, чем они, и собирать большие объемы премий, но в законе есть фактически запрет на такое сотрудничество. Наличие требований по дополнительному резервированию при передаче рисков в Россию и отсутствие такого требования при передаче рисков в Лондон или на континентальный рынок, фактически предопределяет уход денег в дальнее зарубежье, но не в Москву. Перестрахование там намного дороже, чем было бы в России, потому что мы и мягче, и ближе, и лучше понимаем друг друга, но сама экономическая модель перестрахования рисков в нашей стране – весьма проблематична.
В то же время, нам нельзя поддаваться на какие-то скоропалительные выводы и делать необдуманные, не выгодные в долгосрочной перспективе шаги в сфере перестрахования. В любом случае мы не можем жить как какое-то замкнутое образование, вне международного рынка. Процесс формирования внутреннего перестраховочного пространства стран БРИКС – это работа не на один год, слишком мы были далеко друг от друга, а традиционными рынками для всех нас были и пока остаются рынки континентальной Европы и Великобритании.
Если же говорить непосредственно о компании «СОГАЗ», то мы, безотносительно действия санкций, сузивших возможности перестрахования отдельных рисков на традиционных рынках, уже некоторое время назад начали активно развивать свое присутствие на альтернативных рынках, в том числе Латинской Америки, Ближнего Востока, Азии. Совпало так, что та работа, которая велась, что называется, в плановом режиме, получила теперь совершенно новый импульс.
Как Вы оцениваете перспективы появления новых видов обязательного или вмененного страхования? У нас ведь оно обычно вводится после резонансных незастрахованных убытков, а сейчас как раз случились пожары в Хакасии, пожар в ТЦ «Адмирал». Или еще недавний пример – взрыв на складе пиротехнической продукции, а действие закона по ОПО на такие объекты не распространяется…
По логике, оно должно распространяться, пиротехника – это опасные объекты, в результате оборота которых может быть причинен вред, но практически обязательного страхования для таких объектов пока нет. Точно так же бензовоз, не включенный законом в число опасных объектов, едет на АЗС, которая, напротив, подлежит страхованию. Это при том, что он везет то же самое топливо, которое взорвется и сгорит и там, и там одинаково. Тема страхования перевозок опасных грузов обсуждалась какое-то время назад, но почему-то только перевозок железнодорожным транспортом, в то время как потенциальный вред больше при автомобильных перевозках на дорогах общего пользования.
Совет Федерации поднимал тему по страхованию ответственности владельцев оружия. Тема не пошла, хотя там не требовалось принятия никакого нового закона, а было достаточно всего лишь изменить одну статью закона «Об оружии», включив в него конструкцию вмененного страхования – чтобы в комплекте документов при перерегистрации оружия его владелец предоставлял и договор страхования ответственности. Владельцы оружия в основной массе люди не бедные и в состоянии оплатить полис. В то же время предполагались исключения из покрытия – например, если кто-то причинит вред умышленно, покрываться должны были только внезапные, непредвиденные и неумышленные события при владении и использовании оружия.
Считаю, что пришло время серьезно обсуждать страхование ответственности рестораторов и отельеров, организаторов мест массового пребывания, страхование ответственности за нанесение экологического ущерба.
В целом, появления новых видов обязательного страхования я не жду, а вот на появление ряда вмененных видов страхования ответственности, например, связанных с осуществлением некоторых видов деятельности – очень надеюсь. Но вряд ли мы сейчас можем рассчитывать на такое уж скорое их появление. И совсем не хочется, чтобы причиной принятия новых законов становились очередные резонансные события.
То есть закона по страхованию жилья тоже в ближайшее время не ждать?
Обсуждение закона пока не получило серьезного развития, процесс завис на стадии подготовки ко второму чтению и просто стоит на месте.
Каково Ваше мнение по поводу текущей работы ЦБ на страховом рынке? Насколько обоснованными и своевременными являются принимаемые меры, чего бы страховщиками хотелось от регулятора? Какой, в целом, должна быть роль государства на страховом и перестраховочном рынке в условиях кризиса?
Такого количества встреч с руководителями регулятора, как сейчас с ЦБ, никогда раньше не было. Нас слушают и, надеюсь, слышат, идет постоянный диалог, мнение и аргументы рынка регулятором воспринимаются.
Я очень позитивно оцениваю то, что страховщикам удалось договориться с регулятором о переносе сроков перехода на новый план счетов с 2016 на 2017 год. В основном, рынок до сих пор абсолютно не понимает, что это такое, и будет находиться во власти иллюзий вплоть до даты вступления норм в действие. Скорее всего, часть игроков не смогут ничего сделать и покинут рынок.
Меры по очищению рынка, проводимые ЦБ, я считаю абсолютно своевременными. В России одной из важнейших составных частей развития и становления страхового рынка, на мой взгляд, является позиция сильного регулятора, в том числе как гаранта защиты интересов страхователей от недобросовестных действий отдельных страховщиков.
Что Вы думаете по поводу вступления в силу с 1 июля 2015 года норм об электронном полисе ОСАГО? Какую перегруппировку на рынке может вызвать это нововведение?
СОГАЗ не собирается активно развивать электронные продажи ОСАГО, мы будем продавать ОСАГО только очно в офисе. Но закон есть закон, с 1 июля электронный полис ОСАГО будет доступен для потребителя. На наш взгляд, он будет востребован населением и должен снять проблему доступности услуг ОСАГО.
Другой вопрос, что реализация идеи электронного полиса идет несколько поспешно, механизм продажи ОСАГО через интернет еще недостаточно проработан. Технические средства у большей части сотрудников ДПС сейчас не позволяют, взяв в руки распечатанный на принтере полис, достоверно сказать, действителен он или нет. Все, что связано с проверкой исходных данных, предотвращением мошенничества, подтверждением действительности договора страхования, требует серьезной доработки и отладки. В этом смысле я позитивно оцениваю временный запрет на приобретение электронного полиса для тех водителей, чьих данных еще нет в автоматизированной системе, а также для юридических лиц. ЦБ выслушал нашу аргументацию, в том числе в части борьбы с мошенничеством.
Но, безусловно, с точки зрения развития розничного страхования за электронной формой ОСАГО будущее. Электронная форма заключения договора страхования вообще может быть особенно эффективна для всех коробочных продуктов, в том числе и для страхования жилья.
Позволяют ли нововведения в ОСАГО – повышение базового тарифа, пересмотр региональных коэффициентов и пр. – говорить о том, что кризис системы заканчивается и страховщики возвращаются в региональную розницу?
Если судить по динамике нашего портфеля – пока нет. В 2012 году мы занимали семнадцатое место по сборам по ОСАГО, в 2014 году стали восьмыми, а по 1 кварталу 2015 года – уже шестыми. За счет наличия нереализованного спроса у населения наша доля рынка ОСАГО продолжала расти, хотим мы того или нет. Но мы не будем прятаться из-за ОСАГО, перевозить офисы и филиалы в регионах в удаленные деревни, потому что считаем важной репутационно-имиджевую составляющую, имя компании. Конечно, ОСАГО – это не тот сегмент, где мы хотели бы занимать значимую долю рынка, мы не розничный страховщик, для нас это порождает массу трудностей с точки зрения технологий, количества персонала по урегулированию убытков, судов. Проблем на рынке ОСАГО сохраняется множество – драки у офисов, очереди, переклички как в советских очередях за самым дефицитным товаром. Поэтому мы ждем вступления в силу норм об электронных полисах ОСАГО, сами мы этим заниматься не будем, но рассчитываем, что эта новация решит проблему очередей.
Что будет с ценами на ОСАГО? Одновременное существование тарифного коридора и электронных продаж может создать ситуацию, когда все полисы будут продаваться по нижней границе, а дальше регулятор уже не захочет повышать тарифы при очередном пересмотре…
Да. Когда первый раз в законе по страхованию перевозчиков появилась тема тарифного коридора, мы предупреждали, что все страховщики начнут работать по нижней границе, причем на старте, когда не понятна убыточность – так и получилось. И сейчас там очень мало кто работает по верхней планке.
Когда впервые появился тарифный коридор по ОСАГО, мы зафиксировали по физическим лицам верхнюю границу, но несмотря на это в 4 квартале 2015 года у нас был бурный рост сборов по этому виду страхования. Очевидно, что первый 5 %-ный коридор людей не сильно демотивировал. Что будет сейчас – посмотрим. Возможно, если мы начнем терять позиции по ОСАГО сильнее, чем мы того бы хотели, мы даже будем корректировать свой подход.
В то же время, кризис ведет к концентрации страхового рынка. Страхователи «голосуют ногами», переходят в более надежные компании с лучшей репутацией. Поэтому мы считаем, что в нынешних условиях у нас есть все обоснованные шансы для усиления позиции компании на рынке. Мы работаем над тем, чтобы повысить качество предоставляемых компанией услуг, над качеством урегулирования убытков, над клиентским сервисом, открываем новые офисы, продолжаем вкладывать средства в обучение персонала, повышаем технологичность. При этом мы ориентированы не на вал и долю рынка, а на прибыль и репутацию компании.
Компании, организации:
