Какими причинами было вызвано решение о снижении тарифов по обязательному страхованию опасных производственных объектов, и как оно отразилось на рынке? Какие еще изменения ждут систему страхования ОПО? Как можно усилить эффективность административного воздействия на страхователей и сократить масштабы недострахования опасных объектов? Об этом с корреспондентом портала «Страхование сегодня» беседует Дмитрий Мелёхин, начальник управления страхования ответственности СПАО «Ингосстрах».
Мария Жилкина,
Медиа-Информационная Группа «Страхование сегодня» (МИГ)
Дмитрий Валерьевич, тенденция к сокращению сборов по обязательному страхованию ответственности владельцев опасных производственных объектов наметилась еще до снижения тарифов – в чем, на Ваш взгляд, ключевые причины, вызвавшие этот тренд? Какова сейчас реальная доля незастрахованных объектов?
Тренд на снижение объемов страховой премии был виден фактически с момента вступления 225-го закона в силу. Когда промышленное лобби подсчитало ту нагрузку, которую предприятия должны будут нести, их основным желанием было по максимуму сократить эту сумму. На это были направлены все усилия.
Практически сразу же после принятия закона началась перерегистрация опасных объектов и переработка Деклараций безопасности, по их итогам часть ОПО была выведена из-под действия законодательства об обязательном страховании или переведена в более «экономную» категорию. При этом никакого реального снижения уровня опасности не происходило – предприятия просто провели определенную бумажную работу по оптимизации состава опасных объектов.
Свою роль сыграла и введенная Ростехнадзором классификация опасных объектов, в рамках которой, во-первых, сократилось общее количество поднадзорных объектов, а следовательно, подлежащих обязательному страхованию, во-вторых, объекты, относящиеся к четвертому классу опасности, были выведены из-под регулярного (планового) контроля проверяющих органов, то есть и надзор за наличием договоров обязательного страхования у владельцев этой категории объектов также производится не на регулярной основе. В виду отсутствия на текущий момент оптимального для всех предусмотренных 225-ФЗ категорий опасных объектов механизма контроля за наличием договоров обязательного страхования многие владельцы ОПО, чувствуя безнаказанность, не выполняют свои обязанности по страхованию. В итоге, в 2014 году число фактически застрахованных опасных объектов отличалось в меньшую сторону от значащихся в реестрах по отдельным типам объектов от 10% до 30 %.
С самого начала НССО предлагал наладить информационный обмен между страховыми компаниями и федеральными службами, на которые возложена обязанность по контролю за исполнением требования о страховании владельцами опасных объектов. В этом случае информация обо всех застрахованных объектах приходила бы в ведомство, и оно могло бы накладывать штрафные санкции на владельцев тех предприятий, у которых отсутствовал полис. У этой идеи было много противников, приводивших логичные аргументы: что делать, если из-за технической ошибки кого-то несправедливо оштрафуют? Однако все эти вопросы, в принципе, можно было решить, а внедрение информационного обмена могло бы повысить ответственность владельцев ОПО в части исполнения законодательных требований о страховании. На текущий момент первые шаги в этом направлении уже сделаны. Ростехнадзор разработал законопроект, согласно которому будет производиться автоматическая фиксация нарушений, на основании информации, полученной от страховщиков в рамках информационного обмена.
Как принималось и чем обосновывалось решение о снижении тарифов?
В августе 2015 года Центральный Банк подготовил документ о снижение тарифов по ОПО в среднем в 2-3 раза по большинству типов объектов. При этом незначительно увеличились тарифы по страхованию гидротехнических сооружений и шахт.
Основной аргумент, приводившийся сторонниками снижения тарифов, – это дисбаланс сборов и выплат страховщиков за годы существования закона по ОПО: страховщики собирают миллиарды, а платят намного меньше. Уровень выплат действительно составлял от 4 до 7 % в год. При этом неоднократно приводились аргументы о том, что по данным на таком коротком промежутке времени нельзя делать выводы о достаточности тарифов, для этого необходим более длительный период - в силу катастрофичного характера страховых событий на опасных объектах. Нужно учитывать, что катастрофы такого рода, к счастью, не случаются раз в 2-3 года. При этом максимальный лимит по страховому событию, установленный в размере 6,5 млрд рублей, фактически уже по итогам 2014 года стал эквивалентен сборам всего страхового рынка. За 2016 год по новым тарифам сборы ожидаются на уровне 3-3,2 миллиардов рублей, а это уже меньше половины максимального лимита.
Этот вид страхования относится к числу социально значимых, жаль только, что для того, чтобы механизм заработал, должно что-то произойти. Принятие закона было связано с крупнейшими авариями – на Саяно-Шушенской ГЭС и шахте Распадская.
Вы сказали, что тарифы по шахтам увеличились, но увеличились ли лимиты?
Сейчас подготовлены поправки в 225-й закон, в том числе в части изменений условий страхования по шахтам. Лимиты будут увеличены с нынешних 10 миллионов рублей до 50-100 миллионов в зависимости от количества одновременно работающих на шахте. В осеннюю сессию законопроект о внесении изменений в 225-ФЗ уже прошел первое чтение в Государственной Думе.
Данный пакет изменений, в целом, повысит убыточность этого вида страхования, поэтому страховое сообщество просило регулятора не пересматривать тарифы до тех пор, пока не будет оценено влияние этих новаций на убыточность. Но, к сожалению, промышленное лобби оказалось сильнее.
Говоря о тарифах, не стоит также забывать про применяемый страховщиками дополнительно к базовым тарифам понижающий коэффициент в зависимости от уровня безопасности, так называемый КУБ, который в первые два года действия закона был минимум 0,9, с 2014 года его минимальное значение снижено до 0,7, с 2016 года его минимальное значение составит уже 0,6.
Поскольку данный коэффициент будет применяться к новым, пониженным тарифам, то реальное снижение премий может быть еще больше.
Насколько достоверна статистика по авариям на опасных объектах? НССО неоднократно заявляло об обнаруженных фактах сокрытия случившегося на предприятиях, попытках договориться с пострадавшими лично и т.п.
К сожалению, приходится делать поправку на то, что реальное количество аварий на заводах может быть больше, но их не афишируют, в том числе, чтобы не привлекать дополнительное внимание проверяющих органов. Это значит, что и обращений за страховыми выплатами по этим случаям тоже нет. Насколько это масштабное явление, оценить сложно.
На Ваш взгляд, сколько лет было реально необходимо рынку для того, чтобы собрать статистику, на которой можно было рассчитать реальный тариф?
Если сравнивать с западным опытом, я думаю, нужно было поработать по закону 7-10 лет. Но промышленное лобби вряд ли с этим согласится. В итоге мы имеем принятое, во многом популистское решение. Впрочем, если сравнивать с предыдущим предложением – вообще ввести «каникулы» на страхование опасных объектов, прекратить уплату взносов, но при этом продолжить страховые выплаты, – снижение тарифов, наверное, стало меньшим из всех зол.
Достаточны ли новые тарифы для перестрахования катастрофических рисков, в том числе за рубежом?
Зарубежные партнеры участвовали в перестраховании объектов с лимитом 6,5 миллиардов рублей – в основном, это касается гидротехнических сооружений, по которым тарифы не упали, поэтому, думаю, что проблем не будет. Объекты с меньшими лимитами перестраховывались внутри пула НССО, состоящего из российских страховщиков, здесь тоже проблем не должно быть, поскольку страховщики сами принимают решения, сами формируют емкость. А вот для небольших компаний, входящих в пул перестраховщиков, это может быть дополнительным аргументом для отказа от данного вида страхования, так как экономическая целесообразность заниматься им будет под большим вопросом. В этой связи емкость пула, конечно, сократится, но я не думаю, что это будет критично, поскольку основную ее долю формируют все-таки крупные игроки. А крупные игроки пока с этого рынка уходить не будут, если, конечно, не произойдет дальнейшего снижения тарифов. Если снижение все-таки продолжится, и в какой-то момент тарифы окажутся недостаточными для перестрахования на западном рынке, то от участия в страховании крупных объектов начнут отказываться. Есть и другая опасность – если вдруг в России произойдет крупный убыток: западные перестраховщики могут в этом случае повысить тарифы, а действующего на тот момент внутреннего тарифа может не хватить.
Изменится ли в ближайшее время пул страховщиков ответственности?
Насколько я знаю, НССО собирал информацию о том, кто намерен продолжать работу в данном сегменте, а кто нет, но обнародованы они пока не были. Естественно, по мере того, как структура рынка в целом укрупняется, пул НССО тоже меняется, доля крупнейших игроков (членов Правления и членов Президиума НССО) растет, а доля небольших компаний снижается. Сейчас доля компаний топ-5 в пуле составляет 68 %, в 2014 году она была 65 %.
То есть мнение, что мелкие страховщики не могут заниматься данным видом страхования, сейчас подтверждается экономикой?
Да. Чтобы работать в этом виде страхования, страховщику также приходится нести постоянные расходы. Даже членские взносы в НССО – это фиксированная сумма. Когда входящий поток взносов уменьшается, менеджеры, оценивающие эффективность затрат, задумываются, нужно ли нести эти постоянные издержки, рентабельно ли это. Теперь объем перестраховочной премии в пуле тоже уменьшится из-за снижения тарифов, и это вновь поставит вопрос: нужно ли поддерживать затраты, если объемы премий падают, не говоря уже о том, что в один прекрасный момент может потребоваться единовременно заплатить по крупному убытку.
Почему было принято решение повысить тарифы для гидротехнических сооружений – объектов с максимально возможным размером убытка?
На основании собранной статистики Банк России решил, что первоначальные тарифы были занижены (а старый тариф тоже, как и по шахтам, был компромиссным решением, чтобы не создавать дополнительную нагрузку именно на эти объекты). На одном из совещаний по тарифам озвучивались пожелания не повышать тарифы по гидротехническим сооружениям и шахтам, а перераспределять в их пользу взносы, собираемые по другим типам объектов, на которые сделать меньшее снижение тарифов. Однако Банк России принял указание по тарифам в том виде, в каком планировал. Снижать социальную нагрузку за счет перераспределения ее на другие объекты не стали, а приняли те тарифы, которые получались согласно актуарным расчетам.
Нормально ли изначально объединять в одном законе все виды ответственности (перед работниками, перед третьими лицами, хотели туда же включить и экологию)?
В мировой практике страхования ответственности работники предприятия действительно не являются третьими лицами по отношению к страхователю. Однако сам данный вид – страхование ответственности владельца предприятия - источника повышенной опасности, предполагает, что как раз жизнь работников подвергается наибольшему риску, поэтому не включать это в закон было бы неправильно. Стоит отметить, что самым большим упреком промышленников относительно практики применения старого закона 116-ФЗ было то, что он не покрывает вред жизни и здоровью работникам предприятий, которые в итоге остаются без страховых выплат. Поэтому в новый закон ответственность перед работниками была включена, чтобы компенсировать ущерб именно тем людям, которые при авариях страдают в первую очередь.
Есть ли в страховании ОПО негативная судебная практика и страховое мошенничество?
Со случаями совсем явного мошенничества мы пока не сталкивались. Это не розница, тут не такая высокая частота страховых случаев. Проблемы в ОСАГО были связаны с тем, что там очень легко фальсифицировать документы по ДТП, проще инсценировать автоаварию. Авария на опасном производственном объекте – это факт, о котором становится известно контролирующим органам, средствам массовой информации, собирается комиссия, ведется расследование. Недобросовестное обращение за выплатой возможно, но для этого все-таки что-то должно произойти, и такое обращение со всеми необходимыми документами довольно сложно осуществить.
Случаи, когда получатель выплаты по жизни и здоровью выражал недовольство суммой, были, но они единичные. Страховщики жестко связаны условиями закона и таблицей выплат. У нас был судебный прецедент, когда потерпевший попытался взыскать сверх произведенной ему выплаты еще и неполученный заработок. Мы проиграли суд первой инстанции, но апелляция подтвердила нашу правоту, определив, что мы правильно рассчитали выплату в соответствии с законом и исполнили свои обязательства в полном объеме.
Другой судебный прецедент был по имущественному ущербу: потерпевший пытался взыскать со страховой компании полную сумму своего ущерба сверх установленных лимитов, и проиграл все инстанции. Устранить подобные случаи в будущем поможет увеличение лимитов, предусмотренное пакетом поправок в закон, о которых мы говорили.
Не было ли конфликтных ситуаций в связи с расчетом выплат по временному переселению из-за ухудшения условий проживания в результате аварии? Или пока люди вообще не знают о такой возможности?
В «Ингосстрахе» подобных прецедентов не было. И вообще случаев временного переселения в стране относительно немного, доля этих выплат в общем объеме, по данным НССО, составляет 0,4 %. Большинство людей, вероятно, вообще не знают о том, что у них есть такая возможность. В общем, немассовый характер страхования ОПО все же защищает страховщиков от злоупотреблений, спорные ситуации единичны и разрешаются в соответствии с законом.
Как можно повысить эффективность применения мер административного характера за неисполнение обязанности по страхованию владельцами ОПО?
Если идея по обмену данными, о которой я уже говорил, будет реализована в полном объеме, то охват страхованием существенно возрастет, может даже достигать 100 %. Но пока что НССО из года в год констатирует факт недострахования. Нужно учитывать, что и работа по формированию реестра опасных производственных объектов еще не завершена, часть объектов еще будут выводиться из реестра, то есть разрыв между номинальной и реальной численностью объектов будет и дальше сокращаться.
Но все же норма о штрафах остается только на бумаге или какие-то штрафы все-таки применяются?
Штрафы применяются. Есть масса прецедентов, когда инспекторы, выезжавшие на предприятия с комплексной проверкой, давали предписания и выписывали штрафы за отсутствие полиса. Тут есть другая проблема: проверка может выявить только отсутствие действующего полиса на дату проверки. Если предприятие, зная о грядущей проверке, вчера заключило договор страхования, то у проверяющих ведомств нет формальных оснований для применения к нему взысканий и штрафов. Что могло бы этому противостоять, я не знаю. Говорить про тотальный контроль не хочется, потому что государство нацелено на снижение объема бюрократических препятствий для бизнеса. Тотальный контроль – это и рост нагрузки на бюджет, которая тоже в условиях кризиса не нужна. Я вижу выход в автоматизации процессов, чтобы все работало безошибочно.
Расскажите немного о практике урегулирования убытков по данному виду страхования в Вашей компании.
Основная масса случаев – это падения кранов и прорывы оборудования коммунального городского хозяйства (ТЭЦ), работающего под давлением. Из наиболее крупных случаев, урегулированных нашей компанией, можно отметить взрывы на полигоне в Чапаевске – там суммарные выплаты составили порядка 8 миллионов рублей. Был прецедент на гидротехническом объекте, где в ходе высотных работ на плотине дамбы в результате нарушения норм безопасности произошла авария и погибли 2 человека.
Есть ли у рынка ОПО будущее? Каковы перспективы развития рынка и его законодательного регулирования?
Думаю, если планируемые изменения в 225-ФЗ (в части увеличения лимитов выплат на одного потерпевшего, пересмотра страховых сумм по шахтам, изменения порядка выплат по случаям временного переселения и др.) будут приняты, то восприятие данного вида страхования, как в глазах общественности, так и предприятий-страхователей станет более позитивным. Экспертов страхового рынка содержание поправок устраивает, несмотря на то, что в них заложен определенный рост убыточности. Практика, которая была накоплена страховщиками за годы работы по страхованию опасных объектов, и предложения специалистов по совершенствованию системы, обобщенные НССО, как раз и легли в основу поправок. Они улучшат эффективность использования закона для защиты потерпевших.
С ростом правовой грамотности населения выплаты неизбежно будут расти, даже если среднестатистическая реальная аварийность останется на нынешнем уровне – просто те факты, которые сейчас предприятия скрывают, уже нельзя будет скрыть. Когда люди будут информированы, в каких случаях им по закону положено до 2 миллионов рублей, они уже не согласятся замять дело за, условно говоря, 500 тысяч. Это поможет вести диалог в цивилизованном русле всем участникам процесса. И тогда отказываться от работающего цивилизованного механизма уже никто не захочет.
Так что перспективы у данного вида страхования есть, главное – работать в этом направлении. Со своей стороны, мы в «Ингосстрахе», делаем все возможное, чтобы все понимали значимость этого социально важного вида страхования.
Компании, организации:
