Проблемы соответствия российского страхового рынка международным стандартам ведения страхового дела стали особенно острыми в свете принятия решения о допуске филиалов иностранных страховых компаний в Россию. Тем не менее, само понятие «цивилизованный страховой бизнес» до сих пор остается одной из той громких фраз, в которые каждый участник рынка вкладывает свое понимание. Рассказать, какими признаками должен обладать рынок, претендующий на право именоваться цивилизованным, мы попросили руководителя страховой компании, давно работающей на зарубежных рынках – ОСАО «Ингосстрах» – Александра Григорьева.
Мария Жилкина,
Медиа-Информационная Группа «Страхование сегодня» (МИГ)
Александр Валерьевич, сегодня много говорится о том, что в связи с приходом иностранных страховщиков рынок России должен стать более цивилизованным. А каковы признаки цивилизованности? Что должно, а чего не должно быть на рынке, для того чтобы он мог считаться цивилизованным?
Я убежден, что цивилизованное ведение страхового бизнеса базируется на «трех китах» - благоприятных отношениях с клиентами и агентами, грамотно выстроенной системе страхового надзора и этичном поведении страховщиков по отношению к конкурентам и деловым партнерам.
В сфере отношений с клиентами и агентами ключевым фактором является тариф и его структура. Понятно, что «нецивилизованный» рынок, где страховщик зачастую выбирается не на основе рыночной конкуренции, а по принципу «специальных отношений с завгарами» (когда «начальник гаража» решает, кто будет страховщиком, даже если для создания внешнего впечатления проводится тендер), тарифы устанавливаются достаточно случайным образом. Разрушение такого механизма – это первый шаг в сторону цивилизованности. И тогда тариф начинает формироваться по нормальным андеррайтинговым технологиям, исходя из адекватной оценки риска. Демпинг категорически не допускается, и стоимость страховой защиты для прямого клиента не может, к примеру, оказаться дешевле средней стоимости облигаторного перестрахования данного типа рисков. Агент становится полноценным представителем страховой компании, брокер – представителем клиента, и агентские и брокерские функции не смешиваются.
В сфере надзора и контроля обязательными условиями становятся прозрачная отчетность, наличие современных и понятных регулирующих нормативов, правильных методик надзора за участниками рынка и безусловная обязательность ухода с рынка или насильственной ликвидации каждого участника, чья деятельность не соответствует установленным нормам.
В отношении коллег и партнеров необходимо соблюдать принципы цивилизованной конкуренции и, самое главное, научиться делить риски. Российский рынок сегодня уникален тем, что на нем самая маленькая в мире доля сострахования. О чем это говорит? Все стремятся выхватывать друг у друга риски на все 100 % за счет демпинговых тарифов. На рынках других стран сострахование имеет разные удельные веса, но таких минимальных, как у нас, нет нигде. Совместно застрахованные объекты - это единичные случаи (например, у нашей компании есть партнерство с Росгосстрахом по страхованию сельскохозяйственных рисков, или по РАО ЕЭС мы взаимодействуем с РОСНО, Росгосстрахом и Согазом). Такие формы сотрудничества должны стать системой, основной цивилизованной конкуренции. И основные каналы продаж должны формироваться исходя из интересов клиентов и партнеров, а не одних только страховщиков. Вот все это я и считаю признаками цивилизованного рынка.
Вот вы упомянули демпинг. Что такое демпинг на страховом рынке? И что такое цивилизованные формы ценообразования?
Ключевыми принципами ценообразования в страховании, на мой взгляд, являются три: ориентация на себестоимость процесса страхования, неукоснительное соблюдение структуры тарифной ставки (в том числе в части выплаты агентских комиссионных вознаграждений) и опора на цены на перестраховочном рынке. Соответственно, и признаками демпинга, с финансовой точки зрения, будут нарушения этих принципов.
Как скоро российский рынок избавится от демпинга, что должно для этого произойти?
На самом деле, это в любом случае происходит: страхование в том и заключается, что каждый год что-то горит, тонет и т.п., то есть люди в этом бизнесе сами постепенно осознают проблему и избавляются от негативной практики занижения тарифов. И даже если у конкретного демпингующего страховщика ничего серьезного в данном году не произошло, партнеры все равно, на основе статистических данных, установят ему такую стоимость перестраховочной защиты, за которой уже не сильно подемпингуешь. Кроме того, огромное влияние оказывает страхнадзор. Я бы тут выделил два момента. Во-первых, это то о чем говорит И.В. Ломакин-Румянцев – возможность создания в России института актуарных аудиторов. Актуарный аудитор (назначенный актуарий) – это работник компании, но он дает независимую оценку тарифа и лично несет за это ответственность. Актуарный аудитор на западе лицензируется и аттестовывается. И если он, как специалист, говорит, что ниже определенной величины опускаться нельзя – страховщик вынужден это соблюдать. Компания, прокотировавшая риск ниже оценки аудитора, сразу получает санкции от надзора. Во-вторых, важнейшая функция надзора - это, конечно, оценка адекватности резервов. Ведь при демпинге, неважно проявляется ли он в занижении тарифа, завышении комиссионных или чем-то еще, при любом наступающем страховом случае у компании резервов оказывается недостаточно для покрытия убытков, и она встает перед проблемой поиска денег.
Но все же, я думаю, еще лет 20 подобные проблемы до конца с рынка не исчезнут. Демпинг же есть не только в России. Он есть и в развитых странах, когда имеют место попытки «перехватить» клиента. Ведь что бы по этому поводу не говорили, ценовая конкуренция на всех страховых рынках мира остается основной. Все декларации, что страховщики должны конкурировать только за счет сервиса, лучшей услуги, продуктового предложения - это популизм чистой воды.
И как пойдет ценовая конкуренция между российскими и иностранными страховщиками?
Приход «иностранцев» создает очень неблагоприятную позицию для российских демпингистов. Расчеты и актуарные оценки иностранных страховщиков основаны на мировом опыте, и им клиент склонен приписывать безупречность ценового поведения. Считается что если компания – «мировое имя», то вряд ли она демпингует, поскольку у них отлаженные бизнес-процессы, и в их странах более жесткий надзор. А в действительности есть и противоположный опыт ряда стран Восточной Европы, где финансовые потоки ушли в иностранные страховые компании именно в рамках использования ценового механизма: приходя на новый рынок, мировому страховщику нетрудно первое время демпинговать, а потом, когда местные страховщики «поумирают», поднять цены. Вот почему мы боролись против такого регламента вступления в ВТО «за счет страховщиков»: ведь главная цель - защита потребителя - не будет достигнута.
А самих иностранных страховщиков не разорит такая ценовая политика?
Правильнее сказать, она будет подтачивать их финансовую стабильность. Но не надо забывать, насколько цены на мировом страховом подвержены колебаниям после крупных убытков (ураган Эндрю, теракт во Всемирном торговом центре и т.п.) – после каждого такого случая тарифы растут, андеррайтеры выставляют новые лимиты и другие условия. А что касается разорения страховых компаний, неважно в результате демпинга или каких-то других причин, то этому, главным образом, препятствует западное законодательство. Органы надзора там в существенной мере контролируют банкротства и защищают интересы кредиторов. Но главное, во всех странах есть гарантийные фонды, из которых осуществляются выплаты при банкротстве страховщика или банка. Так что западный клиент в любом случае не пострадает.
Наличие такого рода фондов – это тоже признак «цивилизованности»? Почему эта система так медленно внедряется в России?
В России такой фонд для защиты потерпевших по ОСАГО сформирован РСА. К сожалению, это касается только обязательного страхования, а по добровольному страхованию клиент разорившегося страховщика – беззащитен. Сами российские компании не очень готовы к отчислению взносов на подобные цели, не продуманы механизмы контроля. Ведь если страховщик разорился – кто виноват? Некомпетентные специалисты, недобросовестные менеджеры, а может, надзор, выдавший ему лицензию? И кто должен распоряжаться таким фондом по добровольному страхованию – тоже непонятно, скорее всего, это должны быть общественные саморегулируемые организации, как в законе по ОСАГО или в законопроекте по страхованию опасных объектов. Но пока что по добровольным видам законодательство РФ не предусматривает таких фондов, есть только коллективные методы защиты, например, Антитеррористический пул.
А как они управляются на западе?
Это зависит от модели регулирования финансовой системы. В одних странах такими фондами управляют саморегулируемые организации, в других - страхнадзор. За рубежом, кстати, эти фонды часто бывают единые со смежными финансовыми рынками, как единым является и государственный орган, регулирующий все эти рынки. Представьте себе глобальные финансовые группы, включающие банки, инвестиционные компании, страховые и перестраховочные организации и т.п. Если одна из частей испытывает финансовые проблемы, то другая обязательно даст ей средства на покрытие убытков, поэтому государство рассматривает такую группу как единый объект регулирования. Проблема России еще и в том (и это еще один из аспектов сложности вступления в ВТО), что у нас банки регулируются одним способом, страховые компании – другим, а фондовый рынок – третьим. А гарантийный фонд может создаваться любым способом, главное чтобы он был, а у нас его нет.
Как вы относитесь к идее создания в России мегарегулятора? По Вашему мнению, наличие мегарегулятора относится к признакам цивилизованного рынка?
Я к этой идее отношусь отрицательно. Рынку, находящемуся на стадии становления, нужны целевые профессиональные отраслевые органы управления. А мегарегулятор в сегодняшней России имеет все шансы превратиться, если хотите, в бюрократическое ведомство, которое не только реально не будет регулировать ситуацию, но и толком отслеживать ее не сможет. Для мегарегулятора в нашей стране время не настало. Более того, я отнюдь не считаю мегарегулятор признаком развитости финансовой системы страны. За рубежом регуляторы организованы совершенно по-разному.
Можно ли считать, что чем выше уровень развития институтов саморегулирования, тем цивилизованнее страховой рынок?
Да, это очень важный признак. Когда за рынком не нужно «надзирать», а общественные механизмы самоорганизации настолько отлажены и законодательство настолько прозрачно, что это создает прочную основу для стабильного функционирования финансовой системы – это и есть цивилизованность. Конечно, от отдельных фактов нецивилизованных методов работы и скандалов не застрахованы и старейшие страховые рынки, бывают всякие случаи. Жуликов хватает везде, и не всегда на западных рынках им реально труднее жить, чем на российском. Но роль саморегулирующихся институтов в обеспечении законности и прозрачности бизнеса на Западе, безусловно, выше.
К сожалению, законопроект по саморегулируемым организациям, который сейчас рассматривается в нашей законотворческой системе – не вполне совершенен, и отношение к нему у нас достаточно спорное. В нем много чего не хватает, не понятны цели. То есть и в этой области предстоит большая работа.
В этой связи сейчас много говорится о цивилизованном лоббизме. Насколько адекватны методы лоббизма, применяемые российскими страховщиками, потребностям рынка? Как их западные коллеги добиваются нужных и выгодных им законов?
Схема лоббизма везде одинакова и далека от цивилизованности. Если вы думаете, что американские страховщики достаточно бескорыстно пролоббировали условия вступления России в ВТО, вы ошибаетесь. Просто в российском представлении лоббизм до сих пор еще воспринимается, упрощенно говоря, в виде конверта с деньгами в кармане чиновника. А в западных стран он реализуется через большой объем системных бенифиций – будущие рабочие места в топ-менеджменте корпораций для чиновников, их детей, выгодные сделки и т.п. Поэтому в этом смысле нам ничему не нужно учиться у Запада, грязь везде одинаковая…
А насколько общественные организации на российском страховом рынке справляются с лоббистской задачей?
У нас есть две ключевые общественные организации: ВСС и РСА. К РСА, по крайней мере, у Ингосстраха, замечаний нет – они участвуют в лоббировании и занимают правильные позиции в том, что разъяснять населению, что доводить до сведения органов власти. Несмотря на все споры руководства РСА со страховщиками по вопросам развития рынка, оно правильно понимает свою функцию в сфере популяризации и правильного, профессионального позиционирования ОСАГО и осуществляет достойные практические шаги для этого. А вот к ВСС у нас сложное отношение. Проект по саморегулируемым организациям, на наш взгляд, нуждается в серьезной доработке. Не хватило последовательности по проектам законов добровольного лекарственного обеспечения по ОМС и о развитии долгосрочного страхования жизни. Определенная позитивная роль ВСС есть в проекте по ОПО. Она основана на понимании того, что правильнее страховать эти объекты за счет средств владельцев опасных производств, чем продолжать платить деньги из государственных резервных фондов). Я верю в принятие закона, хотя и в достаточно урезанном виде. Но все равно адаптироваться к этому закону страховщики будут не менее 3 лет, как это было с ОСАГО.
Есть и еще один аспект. ВСС считает, причем не только в рамках темы ОПО, что мелкие страховщики должны остаться на рынке. Но как вы себе можете представить маленькие компании, обслуживающие большие риски по тому же ОПО? Рынок крупных рисков – это рынок больших компаний. А позиция ВСС, к сожалению, сложная: они вынуждены быть выразителем интересов всего страхового сообщества, но при этом почему-то пытаются всех убедить, что интересы страхового сообщества и интересы клиентов - это одно и то же. А это не так: первый же убыток на каком-нибудь нефтяном заводе, основным страховщиком которого окажется компания с минимальным капиталом и фиктивным перестрахованием, приведет к неисполнению обязательств перед клиентом. Такой страховщик просто исчезнет. И кто будет виноват? Скажут, конечно, что надзор, хотя он тут не причем. А выход здесь в том, чтобы в Госдуме была проведена популяризация и цивилизованное лоббирование элементарного вопроса: какие риски в каких видах страхование кем могут приниматься, то есть вопрос решаем на уровне совершенствования законодательства. Так вот, мне совершенно не понятно, зачем нужно сохранение маленьких компаний, если весь мир идет по другому пути – концентрации страхового капитала.
Во всем мире цена входа на страховой рынок достаточно высока. Конечно, есть страны, где для прихода в отрасль достаточно и 5 миллионов евро стартового капитала. Но есть и Англия, где для создания универсального страховщика (с лицензией на все виды) нужно 100 миллионов. И утверждения, что небольшая компания может иметь конкурентные преимущества при работе в какой-то мифической узкой нише – не выдерживают никакой критики: возможно, 1-2 компании на страну такие и будут, но не тысяча же с лишним, как это было у нас.
И насколько быстро рынок может быть от них очищен?
Финальная стадия очистки, на мой взгляд, наступит лет через 5. ФССН очень твердо идет по выбранному пути. В следующем году, наверное, уйдёт еще 200 компаний, потом еще… Коме того, уже сейчас ФССН явно или неявно старается не допускать к повторной регистрации страховщиков людей, уже участвовавших в качестве акционеров или менеджеров в компаниях, которые закончили свой путь «нехорошо».
А Вам кажется нормальным отсутствие в нашем законодательстве мер, не допускающих повторного открытия страховой компании теми же людьми, что однажды привели страховщика к отзыву лицензии?
Нет, конечно, это пробел нашего законодательства. Более того, согласование с Банком России и состава совета директоров, и менеджмента в банковском деле есть (как и во всех странах мира), а в страховом бизнесе это осталось за рамками внимания законодателя. Но думаю, что это скоро будет изменено на уровне закона.
Что еще Вы бы поменяли в законодательстве? Вы упомянули о необходимости цивилизованных принципов работы с агентами – так возможно, страховые агенты тоже нуждаются в законодательном регулировании?
Вообще проект по агентам в Госдуме есть. В цивилизованном обществе агент, как я уже сказал, – это представитель страховой компании, а то, что у нас агенты работают на многие компании – это дикость. И решать эту проблему нужно законодательно, то есть через лицензирование агентской деятельности, хотя это не единственный путь. Например, в других странах это решено косвенным регулированием через систему налогообложения: как только агент выписывает полис второй страховой компании, у него возникает двойная ставка налогообложения, а дальше он уже сам для себя решает, что ему важнее, это его выбор. Хотя надо понимать, какие формы противодействия вызовут в России обсуждаемые административные меры: агенты немедленно оформят агентские договоры на своих родственников и пустятся на прочие ухищрения. И дальше возникнет ситуация, поскольку рынок за агента конкурирует крайне остро, примерно такая же, как была с комиссией по ОСАГО. Нецивилизованность нашего рынка заключается в том, что сейчас агент в разных компаниях получает по-разному не только по величине процента комиссионных, но и по форме выплаты – где-то официально, по ведомости, а у другого страховщика – «в конверте». Но нужно понимать, откуда страховщик возьмет деньги на привлечение агента неофициальными выплатами? Естественно, за счет того, о чем мы говорили в начале про структуру тарифа. Когда агентов таким образом «стимулируют», скорее всего, возникает неконтролируемая убыточность, и страховщики, это проводящие - достаточно скоро исчезнут. Думаю, за 2-3 года этому будет положен конец. А когда рынок стабилизируется, то уже агенту придется конкурировать за свою страховую компанию. Сильные компании будут обладать примерно одинаковыми продуктовыми линейками, предлагаемыми по адекватным тарифам. И это тоже будет означать, что у нас сформировался стабильный и цивилизованный рынок.
Компании, организации:
