Интервью

«Москва Ре» - обновление стратегий Гайслер Гюнтер Председатель совета директоров, генеральный директор ОАО «Москва Ре» до 09.02.2009 г.

В минувшем 2006 году в «Московском перестраховочном обществе» («Москва Ре») произошла смена руководства, в результате которой у руля компании встал опытный западный андеррайтер Гюнтер Гайслер, имеющий многолетний опыт работы в перестраховании. В начале февраля он дал интервью для портала «Страхование сегодня» и ответил на ряд вопросов о будущей стратегии «Москва Ре», изменении ее планов и принципов работы, сохранении корпоративных традиций.

Господин Гайслер, с Вашего назначения прошло несколько месяцев, за которые у Вас уже сложилось некоторое представление о компании и ее работе, о том, что нужно сохранить, а что реформировать. Какое впечатление на сегодня является наиболее ярким?

Если отсчитывать срок с даты моего официального утверждения на должности генерального директора 5 октября 2004 года, то эти месяцы совпали с важнейшим моментом в работе любого перестраховщика - с периодом возобновления облигаторных договоров. Сейчас моя первая облигаторная кампания завершена, не скрою, она была для меня непростая, новая с точки зрения технологии. В последние годы в Swiss Re и Partner Re я занимался, преимущественно, крупными клиентами с очень большими суммами премий и довольно длительным сроком рассмотрения. Здесь же, напротив, пришлось столкнуться с большим потоком достаточно мелких договоров, которые надо делать быстро. Это был очень интересный и полезный период.

У «Москва Ре» «старого образца» была декларированная стратегия на рынке. Что из нее вы считаете полезным, а что будет меняться?

Основные рыночные принципы, которых придерживается «Московское перестраховочное общество», останутся и в 2007 году – мы по-прежнему позиционируем себя как классическую перестраховочную организацию, работающую по всем видам бизнеса и традиционно избегающую проведения любых налогосберегающих схем и операций, которые могут вызвать к нашей компании повышенный интерес органов страхового надзора и правоохранительных органов. Мы уже 4 года ведем отчетность по МСФО (и естественно, собираемся это продолжать, но теперь мы постараемся и управленческую отчетность привести как можно ближе к международной), а также рейтингуемся в S&P. Стратегическая задача для нас на ближайшие 2-3 года - получение рейтинга ВВВ по шкале S&P.

С географической точки зрения, приоритетной сферой наших интересов будет Россия, а также страны СНГ - в силу единства языкового пространства и наличия похожих рисков. Мы отказались от ранее провозглашавшейся ключевым ориентиром компании стратегии работы в дальнем зарубежье, поскольку не считаем, что эта работа может быть достаточно рентабельной, особенно с учетом нашей небольшой для международного рынка перестрахования емкости и отсутствия опыта работы на рынках стран дальнего зарубежья.. Сегодня нельзя быть глобальным перестраховщиком без достаточного капитала, центрального офиса в Лондоне, на Бермудах или Цюрихе, без опытных андеррайтеров. Чтобы стать сегодня международным перестраховщиком, надо просто взять миллиард долларов и зарегистрировать компанию на Бермудах, мы, например, видим, как после урагана «Катрина» пошла новая волна создания таких компаний. А «Москва Ре» в качестве глобального международного перестраховщика я не вижу, у меня другая задача, поставленная акционерами, – обеспечить стабильную и прибыльную работу компании.

С видовой точки зрения, мы будем продолжать работать, главным образом, с имуществом и автотранспортом, которые сегодня составляют, соответственно, 25 % и 50 % нашего портфеля, хотим увеличить объемы перестрахования ответственности и личного страхования. В отличие от предшествующих 2-х лет, сегодня у нас расширилась доля облигаторных договоров в портфеле. И что принципиально важно, мы намерены сочетать работу с крупными, средними и мелкими рисками. Политика выплат остается, в основном, без изменений, однако планируется более полно задействовать такой резерв уменьшения убыточности, как участие перестраховщика в расследованиях по крупным страховым случаям с целью снижения объема необоснованных выплат со стороны прямого страховщика. Перед нами стоит важная задача снижения размера дебиторской задолженности, в этой связи мы усиливаем контроль за движением денежных средств, за выполнением нашими клиентами своих обязательств по уплате перестраховочной премии в установленные договорами сроки.

А ранее декларировавшиеся амбиции (быть перестраховочной компанией № 1 в России, увеличить капитализацию, выйти на IPO) сохраняются, или сегодня политика компании более осторожная и консервативная?

Да, безусловно, сегодня наша стратегия более скромная, более осторожная и более реалистичная. Я не знаю, были ли в компании и на рынке люди, которые понимали все прежние цели Григория Носоновича и «Москва Ре» буквально. Мне всегда казалось, что хотя бы некоторые высказывания были явно лозунгами. Против намерения быть лучшими в России мы ничего не имеем, но это должно быть лидерство по показателю прибыльности бизнеса. Хорошая цель - быть выбором № 1 для российских перестрахователей после западных перестраховщиков. Я не считаю, что мы можем конкурировать со Swiss Re, Munich Re и т.п. – со всеми теми компаниями, у которых выше рейтинг, другие емкости и возможности. Но я бы хотел, чтобы мы действительно стали первой местной альтернативой для компаний на территории России и бывшего Советского Союза. Главное – изменить внутренние процессы компании так, чтобы мы стали работать более эффективно.

Что же касается наращивания капитала, то на перспективу этот вопрос всегда стоит перед любой компанией, и мы не исключение. Разумеется, мы иногда общаемся с людьми, которые с интересом смотрят на «Москва Ре» как на объект инвестирования, но острой необходимости наращивать и привлекать капитал мы пока не видим. Наш капитал сегодня составляет примерно 30 миллионов долларов, объем премии 35-40 миллионов в 2006 году, я считаю такое соотношение вполне нормальным. Наращивание капитала на дополнительные 5-10 миллионов мало что давало бы, а средств на увеличение до 100-миллионного капитала российской компании сейчас никто не даст. Чтобы выплачивать инвесторам доход на их 100 млн. долларов в размере, к примеру, 15 %, надо 15 миллионов в год зарабатывать на рынке, для российского перестрахования - это серьезные деньги, и откуда их взять - не очень понятно, поэтому реально такой возможности я пока не вижу.

Долгое время «Москва Ре» провозглашала себя носителем традиций японской культуры менеджмента, по аналогии, например, с корпорацией «Тойота». Показал ли этот подход себя эффективным, будете ли Вы его поддерживать?

Любая компания – этот сложнейший организм, в котором все взаимосвязано – и люди, и процессы, потому элементы каких-то традиций, может быть, и живут, но мы должны понимать, что во всем том был сильный элемент пропаганды, склонность отрываться от грешной земли. В настоящий момент нам надо решать другие задачи, более прагматичные, и вопросы системы менеджмента носят теперь прикладной характер. Вот практический опыт, накопленный компанией за прошлые годы, мы активно применяем. А идеологические влияния (а ведь каждая система менеджмента – это не столько методика, сколько, в значительной степени, идеология) могут отвлекать от текущих дел. И это на самом деле имело место в прошлые годы, когда какие-то идеологические вещи мешали, как мне кажется, решать сугубо практические проблемы текущего дня. Сейчас перекосы устраняются, нынешняя система управления нацелена на улучшение работы компании и повышение эффективности ее деятельности прямо сегодня, а не в какой-то отдаленной перспективе. Любой активно развивающейся компании, работающей на сложном рынке, польза дела важнее, чем абстрактные теории менеджмента. Для меня главное, чтобы у нас был хороший результат, а как это получается и под каким названием – мне не столь важно.

«Москва Ре» была «самой не передающей» перестраховочой компанией, практически не занимавшейся ретроцессией, принимая только те риски, которые была в состоянии оставить на собственном удержании и не передавать дальше на Запад. В этом что-то изменится?

Да, это тоже будет меняться. Еще с 1 июля 2006 года мы купили емкость 15 миллионов долларов для имущественных рисков (это покрытие западных перестраховщиков, с рейтингами А и ВВВ+, таких как Конвериум, Аспин, Ганновер Ре, Трансатлантик, частично Лондонский рынок). И в дальнейшем мы будем покупать больше ретроцессионной защиты. Наше сегодняшнее нетто-удержание 1,5 млн. – это достаточно много, акционеры не похвалят, если такую сумму придется выплатить, к примеру, пару раз за год. Мы должны будем разработать рисковую политику, в рамках которой я постараюсь, если цены это позволят, снизить нетто-удержание. Ретроцессионная защита – это не только защита результата и портфеля, но и способ расширить собственные возможности, наше предложение клиентам. 10 лет назад, когда была создана «Москва Ре», ее капитал был одним из самых больших. Сегодня ситуация на страховом рынке меняется, идет концентрация, соответственно, предложить крупным или даже средним российским компаниям продукты и емкости, которые им интересны, без ретроцессионной защиты невозможно. А делать ставку только на небольшие компании - тоже нельзя, потому что их, может, и не будет лет через 5. Есть и проблема расходов. 5-10 лет назад зарплаты андеррайтеров в России были низкие, и можно было себе позволить нанимать большой штат для обработки мелких рисков. А сегодня зарплаты в Москве, хоть и не дотягивают до лондонских или цюрихских, но все же настолько существенно выросли, что надо либо строить работу более эффективно, либо заниматься крупными рисками, где больше премия.

Как вы оцениваете рыночные перспективы национального перестрахования в России вообще? Есть ли будущее у российских перестраховщиков, не вытеснят ли их полностью мировые гранды?

По моему мнению, в любой стране однозначно есть место для национальных перестраховщиков. Есть свои местные перестраховщики в Польше, Германии, Италии, Испании, скандинавских странах, они принимают локальные риски и региональный бизнес соседних стран. Думаю, и в России однозначно есть место таким компаниям. Не стоит переоценивать масштабы концентрации рынка прямого страхования и думать, что в России останется 50 московских страховых гигантов, которые будут страховать все риски в стране. На рынке все равно будут работать региональные компании, покупающие перестраховочную защиту для таких рисков, которые мировым грандам не очень интересны, или оценку которых они не могут произвести. Конечно, катастрофические покрытия будут, скорее всего, покупаться на международном рынке. Но в том, что касается других видов, где есть много местной специфики, где требуется знание местного законодательства, делопроизводства и т.д., национальным перестраховщикам места хватит. Вот хватит ли места им всем, сколько их есть сейчас – другой вопрос. Их многовато, реальных, «чистых» перестраховочных компаний, конечно, меньше, но все равно достаточное количество. В то же время, и вероятность монополизации перестраховочного рынка в России и появления одного национального перестраховщика я считаю очень низкой.

Как Вы оцениваете действия страхнадзора, который сейчас достаточно серьезно взялся за искоренение компаний, проводящих схемы «квазиперестрахования»?

Безусловно, положительно. Хотя лично нам, на самом деле, они не очень-то и мешают… Просто ненормальна ситуация, когда то и дело появляются «крупные» перестраховочные компании, лидирующие по сборам, но не имеющие реального бизнеса. Мне лично очень интересно, что будет меняться после 1 июля 2007 года, насколько эффективно и быстро завершится эта работа надзора по борьбе с этими компаниями.

Какие еще изменения на рынке, по-Вашему, наступят после 1 июля 2007 года? Структура потребности в перестраховочных услугах каким-то образом поменяется?

Да, наверное. После 1 июля число тех страховых компаний, которые представляют собой поле для продажи услуг регионального перестраховщика, уменьшится. В то же время, будет расти потребность в защите от катастрофических рисков, хотя в России очень благоприятные природные условия – мало землетрясений и ураганов в тех местах, где есть застрахованные объекты. Вообще многое зависит от требований надзора к формальной платежеспособности: на Западе раньше много пропорционального перестрахования покупалось именно для того, чтобы соблюдать формальные требования по отношению премий к капиталу. И даже самые крупные компании тратят огромные деньги на факультативное перестрахование, хотя по теории они могли бы покупать только защиту от катастрофических рисков. Причин тому много – не только надзорные требования, но и заинтересованность менеджеров каких-то подразделений в защите своего внутреннего операционного результата, и позиция акционеров по поводу риска и колебаний финансового результата. Так что потребность в перестраховании будет всегда.

Каким образом Ваша компания готовится к вступлению в силу требований к структуре и качеству активов?

Мы постарались сделать свой портфель активов ликвидным и не просто соответствующим, а превосходящим формальные требования. На начало года он составлял примерно 135 % от наших резервов. Более 100 из этих 135 % мы можем вывести за 5 дней из инструментов в денежную форму с достаточно небольшой потерей в доходности. Кроме того, мы стремились к предельной транспарентности - сведения о наших инвестициях доступны на сайте компании и обновляются каждый месяц. С точки зрения риска наш инвестиционный портфель достаточно консервативный: около 60 % активов – это денежные средства и обязательства банков. На текущий момент доходность портфеля соответствует его невысокой рискованности и составляет порядка 8 % за 2006 год, в будущем мы планируем повысить доходность за счет того, что часть портфеля (не более 20 %) разместим в доверительное управление через несколько доверительных управляющих (чтобы диверсифицировать риск и воспользоваться профессиональным опытом разных компаний), которые будут производить инвестиции в более рискованные и более доходные инструменты финансового рынка. При этом за счет их малой доли рискованность всего портфеля сильно не увеличится, обязательства будут полностью покрываться за счет оставшейся ликвидной части. В последнее время мы значительно улучшили структуру инвестиционного портфеля, с точки зрения уровня кредитного риска инструментов и контрагентов: доля активов с рейтингом В и ниже (по шкале S&P) уже сейчас составляет менее 10 % и ее планируется снижать и далее. Текущий совокупный кредитный рейтинг портфеля находится на уровне ВВ. Поскольку стоит задача повысить международный рейтинг компании, мы стремимся, в том числе и к повышению рейтинга по инвестиционному портфелю. Наши акционеры заинтересованы в том, чтобы мы зарабатывали на перестраховочной деятельности, а не на спекулятивных инвестициях.

Бывает, что мы от некоторых наших клиентов или даже журналистов слышим вопрос: «А где ваши деньги, они у вас все в Грузии?». Ответ, разумеется, отрицательный. У нас весь портфель инвестиций размещен в российских банках или в ликвидные, котируемые на российском рынке ценные бумаги. Причем более 90% инвестиций номинированы в рублях. Политика кредитных лимитов на банки и эмитентов, с которыми мы работаем, утверждается Советом Директоров, мы работаем преимущественно с банками, имеющими международный рейтинг, и никаких грузинских банков там нет, да и перестраховочного бизнеса с Грузией у нас тоже практически нет.

Ну, а абсолютный объем инвестиционного портфеля в текущем году должен увеличиться за счет реинвестирования заработанного инвестиционного дохода и за счет оптимизации работы с дебиторской задолженностью, если только в этом году не будет крупных выплат по убыткам.

Как сегодня исполняется лозунг былых лет «Мы оплатим любой убыток в течение 3-х дней»?

Убыток, конечно, оплатим, но не любой, а подтвержденный всеми положенными документами. Сегодня мы серьезно ужесточили порядок работы с дебиторской задолженностью. Да, старый лозунг был, но при этом мы были излишне «добрыми», не напоминали о задолженности. Теперь мы по-другому подходим к неплательщикам, дисциплина в этом вопросе крайне необходима.

Расскажите поподробнее о наиболее крупных убытках прошедшего года?

Ну, как все уже знают, один из наиболее крупных убытков у нас был по «Азовстали» – мы участвовали там и факультативно напрямую, и через облигаторы 4 разных российских компаний. Общая сумма выплаты составила 560 тысяч долларов США. Это не самый крупный убыток по меркам обычной мировой перестраховочной практики, но крайне полезный тем, что он подтвердил, что с нашим риск-менеджментом все в порядке, сюрприза в нем для нас не было. Андеррайтеры, принимавшие эти риски, сработали вполне нормально, мы имели достаточное представление о договорах, через которые там реализовывалось наше участие. Кроме того, я бы отметил убытки на предприятии «Протек» (наша доля примерно 200 тысяч долларов), по урагану в Северной Корее (570 тысяч долларов), крупную выплату (500 тысяч) по страхованию грузов, а также произошедший в 2005 году случай с эсминцем на Северной Верфи. Несмотря на то, что нами урегулировались все эти убытки, прибыль все равно хорошая. А для состояния рынка выплаты имеют и положительную сторону: если были убытки, значит ставки не упадут. Кроме того, мы имеем хороший брэнд «Москва Ре», за которым закреплена положительная история выплат, это тоже играет свою роль в нашем бизнесе. Клиенты часто подтверждают, что они могли бы разместить свой риск в других компаниях, допустим, дешевле, но тогда есть вероятность, что убыток не будет нормально оплачен.

«Москва Ре» многие годы была известна своей активной общественной работой в национальных объединениях страховщиков и перестраховщиков. Вы намереваетесь сохранить место неформального лидера компании в общественных проектах?

Мы, безусловно, будем активно участвовать в такой работе, но она не является для нас самоцелью. В России есть определенные сложности юридического характера, которые все участники рынка хотели бы изменить, поэтому мы намерены и впредь выступать с инициативами в области совершенствования перестраховочного законодательства. Две важнейшие из правовых проблем я сейчас хотел бы, пользуясь случаем, осветить.

Первая из них – это проблема кумуляции на российском рынке. В последнее время многие перестраховщики получили неожиданно высокие для себя убытки по ряду вышеупомянутых крупных страховых случаев, заставившие задуматься о снижении опасности кумуляции на российском рынке. Трудность здесь заключается не только в том, что отдельный перестраховщик получает непрогнозируемо высокие убытки по конкретному страховому случаю. Это ведет еще и к тому, что перестраховщики начинают изменять свою емкость, чтобы подстраховаться на случай таких убытков. Соответственно мы за ограничение косвенных секций.

Вторая проблема, которую мы хотели бы затронуть – это проблема кассового убытка. На нашем рынке бытует мнение, что оговорка о кассовом убытке таит в себе обязательство перестраховщика осуществлять выплаты страхового возмещения до того, как убыток оплачен самим страховщиком. Мы не хотим критиковать сторонников такой точки зрения, но позволим себе просто напомнить нормы российского законодательства. Страховым случаем по договору перестрахования считается выплата страховщиком страхового возмещения или страховой суммы страхователю или выгодоприобретателю. Нет выплаты - нет страхового случая по договору перестрахования. Следовательно, перестраховщик платить просто не может, а если он делает это, то принимает на себя весьма существенный риск возможных последствий в отношениях с налоговыми органами. Кроме того, это очень серьезная учетная проблема, потому что приходиться вести специальный учет тех случаев, по которым произведены выплаты авансом, и потом делать неоднократные запросы компании-прямому страховщику с просьбой наконец предоставить документы по произведенной страховой выплате, без чего перестраховщик свои выплаты не может отнести на себестоимость. Специалисты нашей компании предлагают решить вопрос достаточно простым методом – поменять формулировку самой оговорки: стороны договорились, что признают страховым случаем по договору перестрахования не только выплату страхового возмещения или страховой суммы, но и какое-то иное событие. В частности, им может быть факт признания перестраховщиком некоего произошедшего события страховым случаем по договору прямого страхования. И это обстоятельство уже дает право перестраховщику производить выплату до того, как ее произвел сам страховщик. Текст оговорки также нами подготовлен, и мы готовы к обсуждению.