Широкое обсуждение в страховом сообществе получил инициированный представителями Государственной Думы законопроект об изменениях в закон «Об организации страхового дела в РФ», предусматривающий дополнительные полномочия надзора, повышение уставных капиталов страховщиков, наказание за ненадлежащие договоры с брокерами, единый реестр агентов и принцип исключительности работы на одну компанию, усиление ответственности менеджеров и акционеров страховых компаний. Особенно важные последствия законопроект может иметь для компаний, работающих на розничном страховом рынке и использующих канал страховых агентов. Своим мнением о том, как строить работу с агентами в условиях до и после возможного принятия законодательных изменений, об итогах трудного кризисного года и перспективах на будущее с читателями портала «Страхование сегодня» делится Первый заместитель генерального директора страховой компании РОСТРА Виталий Федоренков.
Мария Жилкина,
Медиа-Информационная Группа «Страхование сегодня» (МИГ)
Виталий Владимирович, не могли бы Вы прокомментировать проект изменений в Закон «Об организации страхового дела в РФ» в части его основных новаций?
Уже не первый раз на законодательном уровне ставится вопрос о серьезных преобразованиях в страховом законодательстве. Это закономерно, так как страховой рынок развивается, и, при всех его проблемах и издержках, осваивает свою нишу в экономической и социальной жизни нашего общества. Поэтому естественно желание законодателя сделать страхование более прозрачным, а значит, понятным и близким для населения, а так же, усовершенствовать механизмы его регулирования. Чтобы сделать страхование более социально ответственным, на него приходится распространять более жесткие требования государства, обеспечивающие выполнение страховых обязательств, в первую очередь - требования к платежеспособности.
Насколько своевременно выходить с ужесточением требований именно сейчас, когда на рынке и без того проблем немало?
Думаю, что эти требования лежат вне какой-то экономической и политической конъюнктуры. Неисполнение обязательств страховой компанией в любые времена одинаково больно сказывается на потребителях. Кризисы приходят и уходят, а страховые компании остаются, и жить они должны по закону, не забывая о том, что деньги, из которых они формируют страховые резервы – это деньги страхователей. Мы лишь управляем этими резервами.
Но, к сожалению, в процессе обсуждения и реализации законодательных реформ очень часто, как говорится, весь пар уходит в гудок. Лежащие на поверхности решения, которые якобы должны что-то серьезно изменить, по истечении времени так и не решают проблем. В первую очередь, к таковым относятся предложения об увеличении уставных капиталов страховых компаний… Я солидарен с мнением Минфина о том, что уставный капитал не является гарантом стабильности страховой компании. Конечно, и он важен, но сегодня законодательное увеличение его минимального размера ничего не даст с точки зрения улучшения финансовой устойчивости и платежеспособности компаний, потому что увеличение капитала, как правило, сопровождается ухудшением качества активов. Для пополнения уставного капитала создаются различного рода схемы, которые позволяют решить проблему его накачки достаточно безболезненно. Еще раз подчеркну, что дело не в объеме капитала, а в качестве активов, которым он покрывается.
То есть повышение планки уставных капиталов (до величины, даже большей чем сейчас в Европе) в очередной раз подтвердит старую поговорку о том, что в России строгость законов компенсируется необязательностью их исполнения?
Ну, в общем-то, да. Дело тут в другом: при хорошей марже платежеспособности влияние размера уставного капитала на платежеспособность – минимально. Я всегда говорил, что эффективно работать могут и крупные, и средние, и мелкие страховые компании, которые берут на себя обязательства, соответствующие своим возможностям, и их исполняют. Для рядового клиента часто малоизвестная, мелкая, но клиентоориентированная и гибкая компания более удобна, чем компания-монстр, который не замечает конкретного человека и его нужд. Успех компании зависит не от того, какой номинальный капитал определили ей учредители, а от того, как ведет дело менеджмент, насколько эффективно он использует имеющиеся ресурсы. Поэтому подобные, внешне кажущиеся радикальными меры по уставному капиталу, на мой взгляд, не влекут сколько-нибудь серьезных качественных последствий для рынка. Практика показывает, что путь совершенствования страхового дела лежит совсем не в этом.
Вот требования к акционерам – это мера гораздо более действенная и назревшая. Практически все банкротства последнего времени связаны с безответственностью владельцев компании и менеджмента. Никто не за что не отвечает, и клиент остается наедине со своими проблемами. Деструктивные процессы растаскивания компании идут быстрее, чем государство успевает среагировать на них, поэтому дополнительные меры регулирования в части акционеров и менеджмента, конечно, нужны.
Но если в результате новаций мы получим одну из самых зарегулированных страховых систем в мире, целесообразны ли такие меры, не ухудшит ли, тем самым, законодатель состояние нашего рынка, его конкурентоспособность и позиции на международной арене? Может, лучше было пустить весь законотворческий ресурс на продвижение закона по ОПО или корректировки тарифов по ОСАГО?
Я считаю, любой интерес законодателя к страхованию – всегда плюс, потому что это повод вновь поговорить о нашем рынке на государственном уровне, поспорить о путях развития страхового дела в России, привлечь внимание к нашим проблемам. Что лучше продвигать в первую очередь – это уж законодателю виднее. Я считаю, что надо пытаться решить максимум реально существующих проблем. Так, проблема уходов страховых компаний с рынка и банкротств существует реально и действенного механизма их предотвращения, своевременного реагирования на намечающиеся процессы развала компании - не существует. В России нет, как в других странах, системы раннего предупреждения неплатежеспособности страховщиков, есть только система отчетности. С другой стороны, на самом деле всем все известно – на рынке не бывает «неожиданных» уходов страховых компаний. Все и так знают, какая компания и в какое время уйдет с рынка, только предпринять-то к ним особо ничего нельзя. Чтобы изменить ситуацию радикально надо прописать законодательно механизмы непрерывного мониторинга и реальных санкций. Я, например, поддерживаю идею введения временной администрации при определенных финансовых показателях в страховой компании задолго до банкротства. При этом крайне важно заложить в закон реальные права менеджмента и акционеров в случае быстрого выравнивания ситуации вернуться к прежнему управлению.
По каким признакам можно определить проблемную компанию?
Во-первых, это перекос страхового портфеля в сторону автострахования. Не надо быть большим финансистом, чтобы понимать: если у компании 80-90 % портфеля составляет ОСАГО и КАСКО, она не долго протянет. В наших условиях, при действующих тарифах и системе урегулирования, нельзя рассчитывать только на страхование моторных рисков.
Во-вторых, это ситуация, когда у компании убыточность страховых операций растет на глазах.
В-третьих, если число договоров, заключенных за отчетный период, значительно меньше, чем число договоров, по которым компания несет ответственность. У примерно 30% страховых компаний за 9 месяцев 2009 года было заключено договоров существенно меньше, чем число действующих в том же периоде договоров, что означает сужение страхового портфеля, а значит, угрозы будущей платежеспособности.
В-четвертых, показательно поведение компании в части увеличения комиссионного вознаграждения. Сколько раз предупреждали, что если «Генеральный страховой альянс» дает 55 % комиссии по ОСАГО, ничем хорошим для компании это закончиться не может, законы экономики неумолимы. И если страховая компания соглашается с теми ставками комиссионных, которые сейчас заламывают некоторые брокеры, тоже понятно, что это путь в никуда, хотя поначалу это позволяет нарастить кэш фло и число заключенных договоров.
И, наконец, в-пятых, это демпинг. Сегодня мы видим, как на конкурсах предлагаются тарифы, отличающиеся от реальных в десятки раз. Это говорит о том, что предлагающая их компания затыкает свои кассовые разрывы.
На самом деле все эти факторы взаимосвязаны: если компания может наращивать объемы только за счет повышенных комиссий и демпинга, у нее обязательно будут проблемы. Не какой-то один показатель, будь то уставный капитал, тариф или что-либо еще, а вся система финансовых показателей – прямых или опосредованных – сигнализирует о неблагополучии страховщика. Вот эти компании и следует в порядке надзора переключать на иной режим управления и ответственности. Туда должен приходить независимый и объективный профессионал, который будет разбираться в ситуации и принимать решения. Цель этого – антикризисное управление и предотвращение вывода активов. Думаю, все это возможно, если задаться целью не допустить ухода по-английски. Ведь и сегодня все видно заранее – из проблемной компании бегут специалисты и агенты, да и клиенты тоже, а дальше начинается практически необратимый процесс…
У нас есть и другие наблюдения, по которым бегство агентов с «тонущего корабля» не так уж однонаправлено: сначала до определенного момента их, наоборот, очень привлекает сотрудничество с проблемным страховщиком, которому они сливают не лучшую часть своего портфеля за завышенную комиссию и по демпинговым тарифам, и только потом, когда проблемы совсем обострятся, агенты оттуда побегут…
Согласен. Но я еще раз хочу подчеркнуть, что ни один показатель – ни финансовый, ни поведенческий на рынке – нельзя абсолютизировать, их надо рассматривать комплексно.
Что касается агентов, то стоит отметить, что агенты тоже прошли определенную эволюцию. И сейчас на рынке мы видим, что посредники уже не диктуют условия страховщикам. Еще несколько лет назад посредник определял очень многое, а страховая компания соглашалась на любые условия, на любые исключения и тарифы, лишь бы работать на рынке. Сегодня, на мой взгляд, ситуация иная: посредники, если они всерьез и надолго пришли на рынок, заинтересованы избежать негативного опыта. Те агенты, которые работали с ГСА и ему подобными компаниями, и за бешеные комиссии раздавали полисы, столкнулись сейчас с тем, что клиенты пришли к ним. Если клиент не нашел ответа у страховой компании – он начинает искать агента… Поэтому пройдя через цепь скандалов со страховыми компаниями, значительная часть посредников осознали необходимость отвести своего клиента в надежную страховую компанию. В страховании опыт – «сын ошибок трудных». Да и клиент становится иным. Если раньше его запрос был «подешевле, побыстрее и попроще», то сейчас они стали понимать, что это может обернуться жульничеством и неисполнением обязательств. Эволюция в умах посредников и их клиентов вполне ощутима.
На ваш взгляд, это связано с тем, что за те годы, что агент работает, его клиенты уже набрали таких вот не оплаченных убытков, или поменялся сам рынок страховых компаний, где погоду теперь делают крупнейшие страховщики, работающие в режиме, близком к «монополистической конкуренции»?
Нет, я считаю, к этому приводит осознаваемая экономическая целесообразность. Агент или брокер заинтересован в закреплении за собой своего портфеля. А он может быть стабильным только, если страховая компания выполняет обязательства перед клиентами - тогда портфель агента сохранится и будет расти.
В связи с этим введение законодательной нормы, закрепляющей агента за конкретной страховой компанией или аффиллированной страховой группой, я считаю абсолютно правильным. Если агент хочет обслуживать двух и более господ, пусть он переходит в брокеры, подвергается соответствующему налогообложению, регистрации, лицензированию и отчетности. Тогда он будет честен и перед своим клиентом.
Сегодня те агенты, которые работают на несколько компаний, сродни девушкам легкого поведения. Их работа совершенно не отвечает изначальным интересам страховщика и тем задачам, которые он ставит перед агентом. Агент – это представитель конкретной страховой компании. Страховая компания должна быть вправе требовать от него представления только ее интересов и строить в соответствии с этим все взаимоотношения с ним. Если же он работает на несколько компаний– это уже не агент, но и не брокер, а я уже сказал, кто. Он исходит только из того, где ему больше заплатят, что его и роднит с древнейшей профессией. Брокер же стоит на защите интересов потребителя и выбирает ему наиболее подходящую страховую компанию, которая будет финансово устойчива и удобна клиенту. Это совершенно разные, а подчас и прямо противоположные цели и задачи. Поэтому легкое поведение подобных агентов, конечно, работает исключительно на их карман, причем исходя из сиюминутной оценки, без просчета на перспективу.
Такие агенты не рассчитывают на сколько-нибудь серьезную работу на страховом рынке. Когда рушатся те компании, которые платили завышенное агентское вознаграждение, разъяренные обиженные страхователи дежурят у подъезда дома застраховавшего их агента, пытаясь призвать его к ответу, ему уже не доверяют, становится трудно работать. Такие агенты-«брокеры» компрометируют свое доброе имя в глазах клиентов, занимаясь решением сиюминутных задач. А это смерть для такого вида деятельности, как страхование, потому что оно очень консервативно, рассчитано на долгосрочность отношений и основано на доверии. То, что делали такие агенты сродни однократной посреднической операции, когда что-то купил, тут же продал за двойную цену и убежал, а для страхования это неприемлемо. Они только опошляют саму идею страхования.
Вы говорите о закреплении портфеля агента «за собой», но сейчас многие компании декларируют, что им удалось, ну или по крайней мере, они стараются построить такую систему, чтобы агент не мог уходить с портфелем, а все клиенты оставались страховой компании. Но если бы закрепление портфеля, а с ним и агента было достижимо чисто экономическими методами, то тогда и в законе бы принцип исключительности не понадобился?
Согласен. Страховщики пытаются построить работу так, чтобы агент в итоге терял свой портфель при уходе, но это «идеальная» задача. Казалось бы, очень привлекательная цель – чтобы клиент, приведенный агентом, закреплялся не за ним, а за компанией. Но закрепить заодно и агента при этом не получается, потому что если мы закрепляем клиента за компанией, то логика развития отношений с ним приводит к тому, что на определенном этапе обслуживания этого договора агент становится не нужен. Никто не будет делать отчисления агентского вознаграждения, если их можно не делать, когда клиент уже лоялен. Возникает неразрешимое противоречие, которое состоит в том, что привязав клиента, переключив его напрямую на офис, мы можем потерять агента. Еще раз подчеркну – работа страховщика по перезаключению договоров без бывших посредников – задача желаемая, но пока, в целом, не реальная. Но сегодня налоговая служба, почувствовав эту тему, уже попыталась опередить события и выдвинула подходы, требующие не платить агентского вознаграждения при перезаключении договора страхования.
Но почему именно совсем не платить, а не установить, как в западных странах, шкалу, чтобы сохранялся небольшой процент для агента при пролонгации из года в год?
Сегодня это сделать невозможно. Могу привести такой пример: иногда удержать клиента и заставить его перезаключить договор на новый срок бывает гораздо сложнее, чем привести в компанию. И дело не в том, что в той компании такое плохое обслуживание в целом, а просто не срабатывает банальный человеческий фактор. Произойти может все: отдельный исполнитель в конкретном подразделении компании неудачно ответил клиенту, нагрубил или не проявил должного профессионализма. Может быть, на следующий день его вообще уволили. И, может быть, этот единичный случай никто и не заметит. Но не клиент! Поэтому он сделает вывод, что эта страховая компания ему не нужна, и больше туда не придет. Даже такой элементарный момент может повлиять, не говоря уже об иных, более сложных спорных вопросах взаимоотношений страхователя и страховщика.
Что касается вопроса частичной оплаты труда агента… Сама работа агента настолько сложна и индивидуальна, что разложить ее на формальные составляющие, за каждую из которых платить определенную сумму, просто нельзя. Один агент с одним клиентам легко заключает договор, а другому агенту или другого клиента надо обхаживать несколько лет, чтобы он пришел к решению застраховаться. То что делается, чтобы клиент наконец созрел – это тоже работа, она не учитывается при расчете комиссии, но она есть. Мы же не знаем, сколько агент ходил за этим клиентом, особенно, если дело касается корпоративных клиентов. Работа агента – это залезать в окно, если тебя гонят в дверь, и так по сто раз, пока он либо настолько надоест, что, чтобы от него отвязаться, заключат договор, либо действительно поймут, наконец, что это необходимо, либо выстроят такую систему защиты, которую этот агент уже не пробьет, чтобы попасть к этому клиенту. Американские агенты говорят так: если пригласили на кухню – это значит 50 % того, что заключение договора состоится. Очень серьезный момент, чтобы агенту поверили и пригласили на разговор.
Работу агента невозможно пока измерить количественными показателями. Некоторые задаются вопросом, за что платить агенту такие деньги, если он привел своего знакомого, с которым поговорил пару минут, то есть практически не работал. Но легкость заключения одного договора компенсируется тяжелым трудом по другому клиенту и огромной предварительной подготовке и выстраиванию отношений. Страховая организация платит страховому агенту за результат. А он может достигаться разной ценой. Поэтому, ситуацию формализовать нельзя.
Естественно, агент, как и любой человек, заинтересован в стабильности, прежде всего, экономической. Он понимает необходимость формировать и поддерживать тот портфель, который бы возобновлялся из года в год. Он очень ревниво следит за тем, чтобы никто не покушался на его портфель и не предлагал лучшие условия. Здесь есть противоречие между работой агентов и продажей полисов через интернет без комиссии. Агенты начинают возмущаться: вы тащите наших клиентов напрямую. Клиенту это выгодно, а агенту не выгодно. Хотя и для клиента есть свои издержки: в интернет-продаже он обезличен, а агент – это та нянька, которая будет им весь год заниматься. Хорошему агенту можно позвонить в любое время дня и ночи и посоветоваться, что делать в той или иной ситуации. И если юридически функции агента заканчиваются после заключения договора и получения агентского вознаграждения, то фактически настоящий агент ведет своего клиента до следующего перезаключения договора, он становится консультантом и помощником страхователя, в том числе иногда и по другим вопросам, непосредственно с договором страхования не связанным. А мы - страховщики за это не платим. Не платим мы и за то, что при страховом случае агент бежит в центр урегулирования убытков, спрашивает там «Что вы моего клиента так долго мучаете?», берет одну бумагу, несет в другое подразделение, подписывает, решает вопросы… Агент подчас ускоряет выплату своему клиенту – такое тоже бывает. Не получая за это никаких денег, он знает одно: когда на следующий год он придет заключать договор, клиент будет с ним работать. А если он выплату не проведет, то потом ему будет очень сложно убедить страхователя возобновить договор с этой компанией.
Так что мы за то, чтобы были хорошие агенты, работа которых приводит к заключению договора, сопровождали договор постоянно. Если же мы будем действовать так, как рекомендует сегодня налоговая служба, то есть рассматривать приведенного агентом клиента на второй год уже как своего собственного, мы начнем терять агентов, да и положение клиента от этого вряд ли улучшится. Может быть, теоретически, на каком-то этапе развития, когда-то мы до такого метода работы и доживем, но сегодня это абсолютно не реально. Даже если большинство компаний и начнут так делать, всегда найдется хотя бы одна, которая будет платить агенту за пролонгацию так, как считает нужным, и агенты перетекут туда.
Сегодня до сих пор немалую часть клиентов водят за руку из компании в компанию люди, которые их страхуют.. Люди оценивают страховую услугу исходя из отношения к ним конкретного агента или сотрудника страховой компании, поэтому агент должен быть закреплен за компанией..
Не получилось ли так, что своими аппетитами в части комиссионных вознаграждений, жадные и недальновидные посредники невольно заставили страховщиков развивать альтернативные технологии продаж, то же самое широко рекламируемое «прямое страхование»?
Нет, я считаю, что это вещи друг от друга не зависящие, они рассчитаны на разные типы клиентов. Страхование нуждается в различных, взаимодополняемых каналах продвижения продукта. Какая-то часть клиентов покупает полис напрямую, в офисах страховщиков – в Европе это особенно популярно, но нам до этого надо дожить. Выбор канала продажи, на самом деле, диктуется потребностями клиента: если ему удобно сидя дома за компьютером приобретать полис – страховщик должен предоставить ему такую возможность, если он хочет услышать живую человеческую речь агента, который потом в случае чего будет помогать ему с выплатой – значит, и такой путь тоже должен быть. Считать, что какой-то один тип продаж более приоритетен, чем другой, абсолютизировать его – не правильно.
Более того, компании исключительно прямого страхования на сегодняшний день рискуют собрать достаточно проблемный портфель. Я не хочу никак задеть тех, кто этим занимается, но ведь что такое сегодня в России прямые продажи? Это ситуации, когда человек сам выразил желание застраховаться. Данные исследований говорят о том что, по самым оптимистическим оценкам, 53 % граждан страхованием никогда не пользовались и пользоваться не собираются, несмотря на все усилия, предпринятые страховщиками за 20 лет существования страхового рынка в новой России. Это позволяет сделать вывод лишь об одном: сегодня у нас страховаться пойдут только по тем видам, где есть реальная убыточность, то есть люди знают, что по ним высока вероятность страхового события – КАСКО и ОСАГО. У многих российских страховщиков убытки по этим видам зашкаливают, и они компенсируют их за счет других видов страхования, да и в Европе убыточность по автострахованию составляет 95-115 % и покрывается только за счет инвестирования резервов. Наши компании прямого страхования набирают в портфель исключительно эти виды, даже в рекламе прямого страхования нигде не фигурирует квартира или дача, там обязательно показывается автомобиль. Нормального портфеля при таком подходе создать невозможно. Поэтому, как бы не хвалили страхование без посредников и не предрекали успешность таких проектов, в них изначально заложена ущербность однобокого портфеля.
Есть еще и другая сторона. Агент приводит разных клиентов, в том числе тех, кто никогда не хотел страховаться, и только уговоры агента его побудили к этому. А вот кто осознает свой заведомо повышенный риск – тот обращается сам. Еще только начиная работать в страховании в начале 90-х годов, я обратил внимание на закономерность: с тем, кто сам, без уговоров приходил страховать свою жизнь, обязательно случался страховой случай. Словно на нем лежит печать судьбы, и он это почувствовал.
Может, это состав 159-й статьи Уголовного Кодекса «Мошенничество»?
Нет, не обязательно, чаще это именно ощущение, что что-то должно произойти, из-за которого человек начинает искать какие-то пути защиты, один из которых – страхование, позволяющее не предотвратить беду, но минимизировать финансовые последствия, потери, убытки. Почему я против того, чтобы осуществлять страхование от риска потери работы без привязки к банковскому договору – представляете, кто придет страховаться? Именно те, кто точно знает, что завтра его уволят или фирма развалится. Это нарушает базовые принципы страхования – случайности и вероятности.
Вот точно так же, на мой взгляд, в прямом страховании программируется перекос портфеля в сторону заведомо убыточных клиентов-автовладельцев. И расходы там и без агентского вознаграждения все равно очень большие – реклама на центральном телевидении, выезд аварийного комиссара на каждый случай, доставка полиса на дом и др. Сегодня рассчитывать только на такой метод работы нельзя. А что будет завтра -посмотрим, может быть, когда-то интернет-заказы вообще вытеснят традиционную торговлю как таковую, но сейчас это не так, и невозможно перепрыгнуть через необходимый этап. Сегодня страховая компания нормально выживает только при универсальной работе и широкой диверсификации, любая абсолютизация – отдельного вида страхования, отдельного канала продаж, отдельного региона – может приводить к необратимым негативным последствиям.
Вы объявляли о переходе на работу в другой бизнес летом 2009 года. Как Вы можете прокомментировать свое нынешнее возвращение в компанию РОСТРА?
Должен сказать, что интерес к нашей компании и кадровым перестановкам в ней велик, конкуренты не дремлют. Еще примерно полтора года назад, когда мы участвовали в крупнейших тендерах, возникала ситуация, аналогичная первому году президентства Путина: «Who is mister Putin?» - конкуренты недоуменно вопрошали: «Что за компания РОСТРА?». Сделанный рывок неизбежно означал повышенное внимание со стороны сообщества, и интерес к топ-менеджменту, соответственно, такой высокий. В июне, когда было объявлено, что я ушел с поста генерального директора, наши акционеры начинали новый проект, для которого им потребовались мои организаторские и управленческие способности, и я очень признателен им за доверие. Но все-таки достаточно скоро стало понятно, что те серьезные преобразования, которые начались в страховой компании, те амбициозные цели и задачи, которые были поставлены, в том числе при моем активном участии, требуют моего присутствия при их доведении до реализации. Поэтому наши акционеры посчитали, что я нужнее страховой компании, хотя и тот проект, на который я временно направлялся, тоже вполне нормально работает. Акционеры считают компанию «РОСТРА» приоритетной. Потому, что в нее уже вложено немало средств, нематериальных активов, энергии, а также надежд и ожиданий, и следует довести ее до этапа полной отдачи от произведенных вложений. И я с удовольствием продолжаю работу в этом крупнейшем проекте, и мне приятно видеть результаты собственного труда.
Завершая разговор, не можем все же обойтись без традиционного для новогодних интервью вопроса: Ваша оценка итогов 2009 года и прогноз на 2010 год для Вашей компании и страхового рынка в целом?
Мне доставляет огромное удовлетворение ситуация, когда ощущаешь, что планы и задачи, которые были поставлены, выполняются, что они были правильно определены и правильно расставлены акценты. На рынке никто не верил, что такие амбициозные планы, как 50 %-ное наращивание страховой премии, вполне реализуемо в условиях экономической нестабильности. Тем не менее, это успешно достигается. В 2008 году сборы компании составили 1 млрд. 700 млн. рублей, а к 1 декабря 2009 года мы уже собрали 3 млрд. 200 млн. рублей. Увеличение страхового портфеля происходит в рамках нашей стратегической концепции «Эффективный и управляемый рост». Это именно не экстенсивный рост, не «любой ценой», рост на фоне отказа от демпинга и повышенных комиссионных. Мы получили все недостающие лицензии, в том числе по обязательному страхованию военнослужащих, которое осуществляют единицы российских компаний, был получен рейтинг НРА, аккредитации в ряде банков (ВТБ, Сбербанк, Райфайзен и др.) а также АИЖК. В части развития региональной сети было достигнуто увеличение числа филиалов до 56. Сеть дает уже примерно 50% сборов компании (против 20% в 2008 году), в следующем году планируется довести показатель до 70%. Проводимая сегодня работа по формированию агентской сети отражает готовность сознательно идти на какие-то затраты сегодня с тем, чтобы в будущем получить эффективный результат. Пока наш бюджет – это бюджет развития.
Что касается структуры портфеля, то он у нас близок к оптимальному. В его структуре автострахование занимает 43%, в том числе 27% каско и 16% ОСАГО. Кроме того 19% портфеля компании приходится на личное страхование, 10% на страхование ответственности и 27% - имущество. На следующий год мы планируем увеличение сборов не менее,чем на 40% при сохранении нынешней сбалансированной структуры страхового портфеля. Думаю, это позволит нам войти в Тол-20 крупнейших страховщиков России.
Компании, организации:
