Рынок коллективного личного страхования, наиболее жестко ощутивший на себе удар финансового кризиса, постепенно нормализуется. О состоянии рынка личного страхования, о его современной специфике в столице и регионах, о проблемах контроля за медучреждениями и стимулирования предприятий-страхователей порталу «Страхование сегодня» рассказывает Советник Генерального директора Страховой компании «Согласие» Александр Варенцов.
Мария Жилкина,
Медиа-Информационная Группа «Страхование сегодня» (МИГ)
Александр Борисович, восстанавливается ли сегодня рынок добровольного личного страхования предприятий? Преодолены ли последствия проседания рынка в кризис?
Падение взносов в кризис было связано с тем, что упала платежеспособность предприятий, они сократили свои социальные программы. Причем прежде всего под сокращение попало именно добровольное медицинское страхование. Из-за этого в кризис существенно ухудшилось положение крупных игроков рынка ДМС, потому что одновременно с падением сборов резко возросла убыточность. Люди, понимая всю неустойчивость ситуации и сомневаясь, смогут ли они сохранить привилегию пользоваться услугами платной медицины за счет работодателя, просто бросились лечиться впрок. Многие отправились на так называемые «политические» больничные листы, чтобы пересидеть там период сокращений и увольнений, симулируя те или иные заболевания. При этом они все равно обращались к врачам, и те должны были назначать те или иные исследования и т.п. А медицинские учреждения, многие из которых, особенно в городах-миллионниках, и до того уже превратились в машины по зарабатыванию денег, воспользовавшись кризисом, стали наращивать свои аппетиты. В общем, период кризиса был очень убыточным для страховщиков и очень прибыльным для лечебных учреждений.
Произошел ли ощутимый скачок цен медучреждений?
Нет. Но даже и без повышения цен, а просто за счет увеличившегося в разы количества услуг, у них дела шли и так хорошо.
В то же время, как говорится, нет худа без добра, и в настоящее время во всех крупных страховых компаниях наблюдается рост ДМС. Причина этого роста не в том, что возросло число желающих застраховаться, а в том, что этот сегмент начинает ощущать на себе масштабное перетекание клиентов к крупным компаниям и усиление концентрации бизнеса.
В то же время, некоторые крупные компании объявили о целенаправленном сокращении своего бизнеса по ДМС, а то и о полном отказе от него. Как это объяснить?
Одни компании сократили объемы по ДМС, другие, наоборот, расширили свое присутствие в этом сегменте. Дефицита услуг, как видите, нет, все специалисты и клиенты были тут же подобраны конкурентами, которые на этом рынке себя чувствовали лучше, чем сократившие бизнес компании. Ситуация, когда компания Х «неожиданно» обнаруживает свои многомиллионные потери по ДМС, мне непонятна – как можно было не контролировать финансовые потоки, объемы выставляемых счетов за оказанные услуги? Сегодня многие компании, чистят свой портфель, выставляются «заградительные» повышенные тарифы по убыточным договорам, получив которые клиент сам отказывается от продления договора.
Тем не менее, несмотря на непростые рыночные условия, за последний год Компания «Согласие» увеличила поступления по личному страхованию более чем в 3 раза. Главным образом, это происходит за счет тенденции к консолидации рынка ДМС вокруг крупных игроков. Если сравнивать «Согласие» с другими компаниями-лидерами, то у нас одни из самых высоких темпов роста в этом сегменте рынка.
Каково современное состояние рынка страхования от несчастных случаев?
Многие ожидали, что сокращение корпоративных программ ДМС в сегменте со стоимостью 400-600 долларов в год приведет к тому, что работодатели заменят его страхованием от несчастного случая, стоимостью 1000 рублей, и тогда начнется бум страхования от несчастного случая. Бума я не наблюдаю, ничего не произошло. Видимо, подобная замена не интересна ни предприятиям-страхователям, ни получателям «соцпакета», да и приходящаяся на тысячерублевый полис страховая сумма 50-100 тыс. рублей не является для стимулирующей мотивацией для персонала.
А в принципе, что-то из страховых продуктов, кроме ДМС, является реальным стимулирующим инструментов для работников?
Вообще, я думаю, самыми действенными стимулами являются зарплата и взыскания с работников. ДМС – это «пряник», а любой «пряник» действует только какое-то время. Понимание того, что ДМС - это привилегия, достигается тогда, когда его сокращают, и это крайне непопулярная мера.
Какие еще мотивы заключения договора личного страхования есть у работодателей в нынешних условиях?
У иностранных компаний обязанность застраховать работника записана в типовом договоре, и при найме сотрудник обеспечивается полисом ДМС автоматически. На ряде российских предприятий, особенно за пределами Москвы, существует профсоюзное движение и действуют коллективные трудовые договоры, в которых сохранена значительная часть гарантий с социалистических времен. Страхование от несчастного случая предписано многими отраслевыми нормативными актами, правда, в этом случае все работодатели, соблюдая букву закона, страхуют сотрудников ровно на ту сумму, которую требует закон, никто не расширяет это покрытие.
Я анализировал статистику по застрахованным по территории России частным охранным предприятиям (ЧОП). Закон обязывает их страховать охранников на страховую сумму 10 тыс. рублей – вот на нее они их и страхуют. Причем это распространяется и на вахтеров и сторожей, и на тех, кто находится на серьезном объекте с оружием, где велика вероятность нападения. Они рискуют своей жизнью за 10 тысяч рублей. А руководители ЧОПов, которые в лучшем случае занимаются проверкой этих постов, застрахованы на гораздо большие суммы.
Мотивирует ли работодателя возможность взять под контроль поток больничных листов, сократить обращаемость, а может и улучшить состояние здоровья людей?
Смею вас заверить, что не более 10% представителей работодателей пытаются все это делать: контролировать заболеваемость, проводить какие-то профилактические мероприятия и т.д. В остальных 90% случаев данным вопросом занимаются наемные менеджеры предприятий, далекие от интересов акционеров, которые просто выполняют свои функции – проводят тендер, выбирают страховую компанию, осуществляют бумажное сопровождение договора. Дальнейшее общение с Компанией сводится, главным образом, к тому, что если с пациентом возникают какие-то спорные случаи, тогда путем переговоров решаются эти вопросы. А вот чтобы подумать о профилактике, уменьшении заболеваемости и повышении эффективности труда в связи с этим – это пока редкость.
В чем причина этого? Недоработка страховщиков, которые не смогли это объяснить клиенту?
Скорее, это общая нецивилизованность отношений и незаинтересованность наемного менеджера в результатах деятельности предприятия. Он положенную ему работу выполнил, компанию выбрал, каждому работнику карточку ДМС выдал. Более сложный подход требует творчества и дополнительных усилий, нужно анализировать заболеваемость, требовать от страховщиков новых программ, направленных не только на лечение, но и на профилактику.
То есть Вы считаете, основная проблема тут в противоречии между интересами акционеров и наемного менеджмента? А как в таком случае Вы оцениваете перспективность роста страхователей из среды малого бизнеса, где хозяин, он же и менеджер?
Сегодня, к сожалению, предприятия малого бизнеса редко бывают клиентами по ДМС. И еще реже встречаются случаи, когда хозяин сам занимается проблемами ДМС. Я думаю, что у мелких и средних компаний, несмотря на декларацию в СМИ о господдержке малого бизнеса, денег на ДМС нет. Страхование по-прежнему остается уделом крупных и достаточно бюрократических организаций, у которых есть хоть какая-то социальная направленность.
Как различается характер риска, заболеваемость и характер обращений в медучреждения у предприятий разных отраслей?
Видимо, это будет какой-то следующий этап развития даже не ДМС, а всей медицины в России - когда такие показатели будут анализироваться. Посчитать это в рамках одной страховой компании, даже с таким большим портфелем как у «Согласия», нельзя, выборка очень маленькая. Объединить данные всех страховщиков невозможно, потому что любая страховая компания защищает информацию о своих клиентах. Что касается вредных производств, связанных с атомом или химией, большинство из них вынесено за пределы Москвы и городов-миллионников и в традиционную область распространения ДМС не попадают. Там действуют совершенно другие принципы медицинского обеспечения, в которых если и есть страховая компания, то она работает фактически как посредник, реализующий запросы акционеров этого предприятия, за рамками стандартных программ ДМС.
Стандартизация услуг ДМС – отдельная тема, долгое время страховщики работали в максимально стандартном режиме (амбулаторные программы, стационар, скорая помощь и, может быть, дополнительные услуги), потом было поветрие активно создавать всевозможные дополнительные нестандартные программы. А как с этим дело обстоит сейчас?
По факту стандартизация так и осталась на том первом уровне, о котором Вы сказали – амбулатория, стационарное обслуживание или какой-то микс между ними. А далее в рамках этих трех залицензированных и разрешенных ФССН программ может быть какое-то свободное творчество под запрошенные клиентом виды лечения. Механизм продажи специальных программ очень сложен, и все страховщики, которые попытались их продвигать, столкнулись с большими трудностями.
Какие проблемы развития ДМС есть в регионах? Как страховщики преодолевают такие препятствие, как недостаток современных лечебных учреждений на местах, сложности работы в городах с градообразующими предприятиями и их ведомственными поликлиниками, низкая платежеспособность местных клиентов?
Жизнь российской провинции принципиально отличается от столичной: там каждый знает каждого, а в состав «городской элиты» наряду с мэром, руководителем УВД и прокурором обязательно входит и руководитель местного здравоохранения. Роль страховщика там сугубо организационная. Местное лечебное учреждение долгие годы видело в лице страховщика лишнего посредника, а предприятие включало страховщика в схему взаиморасчетов только для того, чтобы отнести стоимость медобслуживания на затраты...
Государство сейчас пытается развивать национальный проект «Медицина», который сегодня уже пошел на уровень губернских городов и ниже. Когда в районные больницы и поликлиники будут внедрены не только новые технологии и оборудование, но и изменится мышление администрации лечебных учреждений - вот это и будет результатом нацпроекта.
Вы верите в перспективность идеи создания федеральных сетей клиник, в том числе учрежденных страховщиками? У «Согласия» есть свои клиники?
На сегодняшний день у «Согласия» собственных клиник нет. Но мы изучаем этот рынок и вырабатываем свою стратегию продвижения на нем. Из «минусов» учреждения собственных клиник мы видим соблазн руководить данными лечебными учреждениями так, как выгодно страховой компании и не выгодно пациенту. Скорее всего, это приведет к обратному эффекту: неудовлетворенный клиент просто начнет искать другую лечебную базу, клиенты прекрасно видят, когда на них начинают экономить. Как показывает опыт, труднее всего требовать с самих себя, и качество обслуживания может пойти вниз. Поэтому иногда легче заплатить деньги стороннему провайдеру услуги и требовать с него качественного исполнения его обязательств.
Страховщики утверждают, что речь не об экономии на клиенте, а как раз о приведении цены медобслуживания к реальной, поскольку в той, на которой настаивают сторонние клиники, заложены приписки, избыточная диагностика и лечение и прочие виды мошенничества медицинского персонала…
Да, все что Вы перечислили, присутствует, но борьба с этим – это вопрос профессионализма работы страховой компании с лечебными учреждениями. Если компания контролирует свои деньги достаточно жестко, то у очень немногих ЛПУ есть желание ежедневно сталкиваться со страховой компанией. Обычно в условиях налаженного контроля поликлиники если и «приписывают», то в меру, стараются брать, что называется, по чину...
Себестоимость в собственной клинике, конечно, уменьшается, и существенно. Но, во-первых, большой вопрос, за счет чего, останется ли клиент удовлетворен. А во-вторых, все это требует серьезных первоначальных инвестиций с немалым сроком окупаемости.
Как же все-таки бороться с повышенной убыточностью ДМС?
Здесь есть два пути. Первый – это профилактическая работа с лечебными учреждениями и постоянный контроль. Второй путь – внедрение продуктов с солидарной ответственностью работодателя и работника. Участие самого работника во взносах, как в западных странах, нужно для того, чтобы он понимал, что чем больше он хочет ходить в поликлинику, тем больше он платит. Это помогает преодолевать желание по максимуму налечиться за чужой счет.
Приведу пример удачного действия страховщиков, которое было реализовано в Петербурге, но его пока не могут повторить в Москве. Смысл его состоял в том, чтобы убрать свободный доступ в лечебные учреждения без разрешения страховой компании. Все обращения застрахованных за медпомощью должны идти через страховые компании, при любых проблемах со здоровьем они звонят не в медучреждение, а своему страховщику. В этом случае основная часть той экспертизы, которую мы сейчас проводим постфактум, когда уже ни на что повлиять нельзя, происходит до лечения и выставления счетов. И специалисты страховой компании четко понимают, чем человек болен, и направляют его к тем врачам, которые ему нужны, а не гоняют его по всем этажам лечебного учреждения с выставлением соответствующих счетов.
Западные специалисты не устают удивляться принятой в России структуре покрытия по личному страхованию: если за рубежом стремятся обеспечить человека страховой защитой, главным образом, от критических случаев с очень большой суммой убытка, то наши предпочитают программы с амбулаторными и стоматологическими услугами (на Западе, как правило, оплачивающимися самостоятельно), а реально опасные для финансов, чрезвычайные по сумме убытки остаются непокрытыми. Почему так происходит?
Мелкий риск стремятся включить, прежде всего, потому, что наши договоры заключаются на год, а не на долгосрочной основе, как западная защита от критических заболеваний. Тот взнос, который за год платит работодатель или частное лицо, в сумме от 300 до 800 долларов, не включает в себя мелкий риск, а только дорогостоящие и долговременные виды лечения именно критических заболеваний, которые требуют больших финансовых затрат, но которые случаются не с каждым вторым застрахованным, а один на сто. Здесь налицо классический страховой подход солидарной ответственности.
Так почему они не готовы просто заменить одно на другое, и не платить за то, что работник в состоянии оплатить и сам? Ведь в противном случае оказывается, что за него заплатили 800 долларов, а он так и остался незащищенным в случае серьезной болезни, и случись что (а в большом по численности коллективе оно случится обязательно) окажется, что вся декларированная социальная защита - мнимая.
Да, это так. Более того, я хочу добавить, что на самом деле полис страхования на случай особо опасных заболеваний и стоит не так дорого по отношению к сумме полной амбулаторной программы. Дело тут в другом. С одной стороны, здесь проявляется как недостаточная образованность работодателя, так и слабая рекламная кампания самих страховщиков. С другой, результат такой страховой защиты в масштабах года страхования никто не может проверить, а то же лечение зубов - вещь понятная. В то, что когда-то что-то оплатят в будущем, никто толком не верит, а лечение зуба обеспечивает лояльность работника своему работодателю прямо сейчас. Можно 10 лет платить за страхование критических заболеваний, и на 11-й год может что-то и случится, но, скорее всего, работник столько лет на этом предприятии не проработает, а следующие работодатели это не оплатят. Никто не смотрит в будущее, нет стабильности.
Так что хотя у нас в компании такие продукты есть, их практически никто из предприятий не покупает. А если за таким продуктом обращается индивидуальный клиент, это заставляет озадачиться саму страховую компанию: если при нашем уровне информированности он пришел сам, значит, уже болен.
Кстати, по поводу уже больных. Есть ли какие-то подвижки по внедрению в России практики медицинского андеррайтинга до заключения договора личного страхования?
Первый вопрос, который здесь возникает: а за чей счет его проводить? Кроме того, как покажет статистический анализ данных любой страховой компании, 97-98% застрахованных приходится на договоры предприятий, а остальные - это приближенные этих предприятий. Медосмотр, в итоге, проводить просто некому. Стоимость медосмотра в самой посредственной поликлинике – 3-4 тысячи рублей на человека, в коллективных договорах это делает процедуру нерентабельной в принципе. Кроме того, учитывая огромное количество застрахованных, я не вижу медучреждений, которые бы в удобоваримое время, такие осмотры могли бы обеспечить. Скрининг нормально налажен от силы в 2-3-х медучреждениях Москвы и, может быть, по одному в Екатеринбурге или Новосибирске, и все. Так что совершенно не ясно, чьими руками и какими методиками страховщики бы стали все это делать, и как это обеспечить финансово и организационно. То же самое, собственно, относится и к диспансеризации, если проводить ее реально.
Как велика, по Вашему мнению, опасность мошенничества застрахованных лиц в личном страховании?
Мелкое мошенничество лечебных учреждений (незаконно продленный больничный лист, ложная справка по травме и т.п.) или какие-то незначительные ошибки могут случаться без ведома страховой компании. Но их последствия не сопоставимы с тем уроном, который наносится приписками и избыточными медицинскими процедурами в повседневной практике многих ЛПУ.
Основное мошенничество частных лиц по страхованию от несчастного случая приходится на договора страхования ипотечных заемщиков в регионах. По моим субъективным оценкам, 5-7% от выплат по несчастным случаям выплачивается мошенникам. Это, конечно, много. Я убежден - всякий раз, когда возникает подобная ситуация с большой суммой убытка, имеет место сговор злоумышленника не только с врачом, но и с сотрудником страховой компании. Это преступление, которое должно наказываться по закону.
Напрашиваются неутешительные выводы: личное страхование пока не стало в нашей стране реальным инструментом управления риском, связанным с жизнью и здоровьем работников предприятий, и причиной тому не столько медицина, которую у нас принято ругать, а проблемы трудового рынка – высокая текучесть кадров, отсутствие долгосрочных отношений работника с работодателем…
Я согласен с Вами в том, что эти проблемы действительно существуют. За тот долгий срок, что я работаю в медицинском страховании, а это 14 лет, количество лечебных учреждений, имеющих серьезный вес на рынке ДМС, как было около десятка в Москве так и осталось. В них концентрировалось в разные годы от 60 до 80% рынка по количеству прикрепленных и объему премии, и никто не желал развивать перечень клиник дальше. Это своего рода монополия, во многом, искусственно поддерживаемая. Концентрация объема рынка ДМС в 40 крупнейших лечебных учреждениях Москвы близка к 100%. В таких условиях нет смысла повышать качество обслуживания, внедрять какие-то инновации.
Почему?
Да потому, что руководителю клиники незачем что-то менять, он уверен, что эти люди все равно останутся у него, поменяется только прикрепившая их страховая компания. Максимум неудобств, что ждут клинику в этом случае – приклеить на карточки новое название страховщика. А свои деньги она все равно заработает. Поэтому клиникам нет смысла идти на снижение прейскуранта и тарифных ставок, улучшение качества обслуживания и все, что с этим связано.
Может, потому страховщики и открывают свои клиники?
А в своих клиниках через какое-то время происходит все то же самое. Даже если начать запрещать что-то главврачу, например, делать какие-то дорогостоящие анализы, люди достаточно быстро начинают понимать, что на них пытаются экономить. Развивать клиники – задача все равно в большей мере государственная, а страховщикам надо между собой договориться и объединить свои усилия для того, что бы получить от медучреждений действительно качественный продукт. Сегодня же каждый из игроков этого рынка пытаться сделать что-то свое, в своем формате и в рамках своего понимания, как это надо делать, а если он ошибся, то конкуренты будут только рады. Ресурсов даже самой большой страховой компании не хватит на то, чтобы переделать весь российский рынок ДМС. Необходимо объединение усилий, а не разобщенность, от этого выиграют все и страховщик и клиент, и медучреждения, которые забыли что такое здоровая конкуренция.
Как Вы оцениваете возможность эффективной работы объединения страховщиков ДМС или личного страхования вообще?
Считаю, что объединение страховщиков может быть достаточно эффективно при реализации таких задач, как совершенствование законодательства, выработка единых, типовых стандартов в работе с ЛПУ.
Компании, организации:
