Интервью

Четвертая пятилетка ядерного страхования – углубление и развитие международных связей Галушин Николай Владимирович Заместитель председателя правления ОАО «СОГАЗ»

Российский ядерный страховой пул (РЯСП) за 15 лет работы смог стать полноправным партнером западных коллег по Международной пулинговой системе. Об истории, современности и перспективах деятельности российских страховщиков в сфере ядерного страхования читателям портала «Страхование сегодня» рассказывает Заместитель Председателя Правления ОАО «СОГАЗ» Николай Галушин.

Николай Владимирович, с чем российские страховщики-участники РЯСП подошли к недавно отмечавшемуся 15-летнему юбилею пула?

Российский ядерный страховой пул был создан 27 ноября 1997 года при содействии Минатома и Госатомнадзора России. В настоящее время в состав Пула входят 19 российских страховых организаций. Пул ведет работу по организации страхования и перестрахования ответственности за причинение вреда при эксплуатации объектов ядерной энергетики. Страхователями выступают предприятия системы Росэнергоатом, эксплуатирующие атомные электростанции, научно-исследовательские структуры. Кроме того, у пула есть договор перестрахования по имущественной секции самого Росэнергоатома.

За прошедшие годы Пул провел большую работу, в результате которой было получено международное признание. РЯСП входит в Международную пулинговую систему, осуществляющую глобальное перестрахование ядерных рисков. Россия имеет собственных сертифицированных сюрвейеров по ядерным рискам, они принимают участие в проведении международных инспекций на ядерных объектах за рубежом.

Какова емкость Пула? Какие показатели по сборам достигнуты?

Для отечественных рисков в 2012 году она достигла 200 млн.долларов, для зарубежных - 50 млн.долларов. В перестрахование принимались риски из 11 стран, включая Испанию и Канаду, риски РЯСП перестраховывали компании из 12 стран. Совокупная премия за 2012 год по страхованию ответственности за ядерный ущерб составила 555,7 млн.руб (рост на 10% к 2011 г.), а премия по входящему перестрахованию - более 98 млн.руб (рост в 3,6 раза).

РЯСП смог успешно решить проблему с антимонопольным законодательством - кроме него в России ФАСом сделано исключение только для Российского антитеррористического пула (РАТСП). Проанализировав аналогичные дела, которые рассматривались антимонопольными органами Евросоюза в 2000-х годах, российское антимонопольное ведомство приняло решение о том, что наличие одного пула на рынке - это единственно возможная форма организации защиты от ядерных рисков.

Что касается, собственно, юбилея, по моему мнению, празднование 15-летия РЯСП - это больше внешнее мероприятие, чем внутреннее, я рассматриваю его в качестве неплохого маркетингового хода. Мы продемонстрировали партнерам нашу транспарентность, готовность к открытому диалогу.

Чем был обусловлен выбор модели управления Пулом через создание Национальной Ассоциации Страховщиков Атомной Отрасли (НАСАО)?

Вообще вопрос об управляющей компании в разных пулах решается по-разному. Например, в РАТСП управляющая компания - внешняя, которая выбирается конкурсным путем и осуществляет свои функции для пула на принципах аутсорсинга. Для РЯСП выбор его схемы создания управляющей компании был обусловлен рядом причин. В отличие от РАТСПа, где внешний подрядчик (брокерская организация) занимается проведением расчетов, у нас из-за значительно меньшего количества, но крупных действующих договоров страхования просто нет потребности в каком-то посреднике, который бы занимался клиринговыми операциями. Зато у нас значительно больше вопросов, связанных с управлением, с позиционированием РЯСПа, с необходимостью участия представителей России в международных страховых инспекциях. Кроме того, нам нужно формировать и расходовать некоторый бюджет развития, за счет которого поддерживается существование РЯСП. Поэтому и было принято решение о создании управляющей организации – НАСАО, которая взяла на себя осуществление этих функций для Пула.

Ваши западные коллеги отмечают важность информационно-разъяснительной составляющей в работе по ядерному страхованию. Почему российские страховщики, входящие в Пул, мало говорят в СМИ о той важной работе, которая ими проводится?

Вероятно, в небольшой активности российских страховщиков по этому поводу нет ничего страшного, мы же понимаем, что для всех страховщиков членство в РЯСП – это некая обыденная рутинная работа. Никто из нас не специализируется на ядерном страховании, ни для кого этот вид не является основным в портфеле. Тем более важна работа НАСАО, занимающейся организацией внешних мероприятиях для клиентов и западных партнеров. И 15-летие РЯСП стало лишним поводом, чтобы пригласить наших зарубежных коллег в Москву, и рассказать им о работе Пула.

Вы считаете, предубеждение против российской ядерной энергетики до конца не преодолено?

Да, к сожалению, определенные сложности есть. Мы прекрасно понимаем, что по-прежнему во многом остаемся для Запада «дремучей страной» с низким рейтингом страховщиков. С другой стороны, мы являемся одной из крупнейших стран с колоссальным потенциалом в области ядерной энергетики – страна делает ставку на развитие атомной индустрии. Безусловно, учитывая масштаб этой отрасли в стране, и соответственно, масштабы ядерного страхования, мы могли бы претендовать на более значимую роль в деятельности Международной пулинговой системы.

Но я думаю, все придет со временем. Когда мы говорим о РЯСП, то не стоит забывать, что для международного рынка мы стали полноценным пулом-партнером не 15 лет назад, а в 2009-м году, когда первые риски от нас стали поступать на запад, поэтому пока для них мы – четырехлетний ребенок.

Кроме того, надо понимать, что и на самом глобальном рынке ядерного страхования существует масса проблем.

Какие из них наиболее значимы для развития международного рынка ядерного страхования?

Прежде всего, по-новому заставила посмотреть на данную проблематику ситуация в Фукусиме. Просто удивительно, как при заключении договора страхования станции, стоящей на океанском берегу, не был должным образом учтен риск цунами. По моему мнению, даже если станция находится не в сейсмической зоне, то все равно природные факторы должны определять условия страхования не меньше, чем операционные факторы. А уж при наличии сейсмической опасности, с учетом регулирования и системы безопасности, вероятность того, что это будет ядерный инцидент по причине ошибки в конструкции, в проекте составляет меньше 5 %, в отличие от весьма значимого риска природной катастрофы. Внешние обстоятельства, которые надо учитывать, кстати, могут быть разные – не только погодные. Например, рядом со станцией проходит трасса самолетов, или требуется учесть геологию места, где расположена станция.

На данный момент общий подход мировой пулинговой системы таков: в зависимости от типа реактора, который будет строиться, и данных от проведенных международных инспекций, из которых можно судить о вероятностном характере негативных событий на данных объектах, устанавливаются условия страхования. В целом, ядерное страхование – это такое же страхование, как любое другое, за исключением специфики, связанной с лимитами, с долговременным характером последствий событий и с особенностями перестрахования.

И как Россия смогла выйти на рынок ядерного страхования?

Давайте оглянемся немного назад, на историю РЯСП. Когда-то на заре создания нашего Пула велись переговоры на тему, где можно было бы перестраховывать российские атомные электростанции на международном рынке. Приехавшие в Россию международные специалисты, оценив ситуацию, выдвинули три условия, на которых эти станции могли бы попасть в перестрахование за рубеж.

Первое – это проведение международных инспекций. Тогда это казалось чем-то страшным, нельзя было даже подумать, что кто-то без российского паспорта и соответствующих форм допуска, попадет на российскую АЭС. В 90-е годы был убыток на одном из российских объектов – молния ударила в трансформатор, причем это было даже не на самой станции, а на линии электропередач, подходящей к станции. Требовался осмотр распределительного устройства, но чтобы эксперты могли попасть даже не на саму станцию, а на ее территорию, в течение нескольких недель шло согласование через Росэнергоатом.

Второе условие - формирование пула, которое, собственно, и было исполнено в ноябре 1997 года. В 1999 году был выдан первый полис, тогда перестрахование было только внутренним в Пуле, без выхода на международный уровень.

И наконец, третье условие – это принятие национального законодательства о страховании ядерных рисков.

Динамично события стали развиваться в 2009 году, когда впервые ядерные объекты российской федерации попали в иностранное перестрахование. К этому моменту РЯСП существовал уже больше 10 лет, и как раз начались первые международные инспекции. Национального законодательства о страховании ядерных рисков у нас в стране до сих пор нет, мы действуем в рамках международной конвенции (в части лимитов). Но наши риски оказались не такими уж плохими, они размещаются на международном рынке и принимаются 11-ю иностранными пулами. И с точки зрения тарификации, мы считаем, что мы, что называется, абсолютно «в рынке», российским страхователям не приходится переплачивать за то, что реакторы советского и российского производства перестрахованы за рубежом. Но изначально наше принципиальное условие было такое, что мы готовы были размещать риски в перестрахование не в отношении какого-то отдельного типа реакторов, а в отношении всего портфеля РЯСП. Понятно, что кому-то хочется писать только станции не чернобыльского типа реакторов, но если бы мы отдельно размещали этот тип, то и по цене, и по готовности предоставлять емкость проблем было бы больше. Так что, хотя выполнено было только два условия из трех, мы успешно интегрировались в мировую систему.

В настоящее время мы имеем возможность дифференцировать свой портфель за счет приема входящих рисков, сейчас принимаются ядерные риски уже из 12 стран. И это при том, что наша основная проблема, которая, как я считаю, со временем будет решена, может быть, медленнее, чем хотелось бы – это рейтинг. Страновой рейтинг сказывается на рейтинге страховщиков. Наши компании могут стать сколь угодно большими, но при этом их рейтинг не будет выше.

От каких рисков защищает ядерное страхование, как определяется тариф?

Мы страхуем атомные станции по риску ответственности в случае ядерного инцидента и материальный ущерб от внешних факторов - пожар, землетрясение, цунами и пр. Страхуются и ошибки, если они несут ущерб третьим лицам. Страхование работает по принципу наступления внезапного события. Нормальная деградация, старение, износ не покрывается. Цена данного страхования, как собственно, и в любом другом виде, – это вопрос диалога и бюджетных ограничений. В нашем случае, на тариф влияет еще и возможность перестрахования этих рисков. В частности, если по ответственности мы работаем уже довольно давно, то программа по имуществу в этот раз впервые перестрахована на международном рынке.

Какие требования к компаниям-членам РЯСП предъявляются по финансовой устойчивости и платежеспособности, как эти требования соотносятся с нормативами ФСФР?

Финансовая устойчивость участников пула отвечает критериям, существенно превышающим нормативы ФСФР. В этом смысле показательно, что когда-то много лет назад именно участие в РЯСП стало для наших компаний первым случаем раскрытия своих финансовых показателей друг другу. Было очень трудно убедить партнеров по пулу, что мы собрались не для того, чтобы заработать денег на ядерном страховании (хотя,  сборы Пула сейчас довольно большие). Мы собрались для того, чтобы быть способными сделать крупную выплату, которую однажды может понадобиться сделать быстро.

Как определяется размер собственного удержания страховщика, как устроен механизм квотирования, если это не закрытая информация?

В принципе, степень участия в пуле каждого страховщика зависит от его собственных финансовых ограничений.  Кстати, новые участники в Пул уже давно не вступали. Напротив, их количество естественным образом сокращается в силу  пересмотра отдельными страховщиками своей политики. Принципиальный момент – применяемые РЯСП ограничения по верхней планке участия в Пуле. Они касаются двух компаний (Ингосстрах и СОГАЗ), чьи доли в Пуле ограничены «сверху», хотя по своим финансовым показателям эти компании могли бы позволить себе принимать на страхование больше рисков.

Механизм квотирования не является закрытой информацией, методика, которая была разработана в РЯСП, общеизвестна. Она настолько понравилась рынку, что потом эта же модель была взята за основу для той конструкции, по которой определяются доли участия в перестраховочном пуле НССО.

В целом, отношение Пула к расчетам собственного удержания можно определить как весьма консервативное. Помимо этого, даже несмотря на достигнутую значительную величину расчетной емкости состраховочного пула компаний РЯСП, немалая часть риска размещается на факультативных рынках. Это делается не столько с расчетом на ответные шаги со стороны Международной пулинговой системы, сколько для эффективного управления риском и незадействования полной внутренней емкости российского рынка.

Соответственно, потребности особо увеличивать ее тоже нет?

Нет. Еще есть проблема кумуляции. На российском рынке риски размещаются в рамках состраховочного договора. Основной договор - по страхованию ответственности, но помимо этого в перестрахование размещается и страхование имущества. Плюс многие компании из числа членов РЯСП вовлечены в работу по перестрахованию строящихся объектов на атомных электростанциях. То есть риски кумуляции объективно существуют, а значит задействовать под каждый объект емкость на 100 % нецелесообразно.

Что касается СОГАЗа, то мы не собираемся бороться за увеличение квоты собственного удержания, поскольку для нас ядерное страхование – это не вопрос увеличения сборов премии. Это вопрос имиджевый и социальный. Повторюсь, что основная задача данного вида страхования, по нашему убеждению,– это обеспечить эффективное обслуживание населения в случае наступления страхового события, а   не заработать на страховании все, что можно. Соответственно, важнее баланс, чтобы тот объем премии, который мы сможем получить, был адекватен тому уровню опасности и объемам выплат, которые компании придется заплатить в случае ядерного инцидента.

В западных моделях страхования ядерных рисков нередко присутствует государство как перестраховщик последней руки. Нет ли идей внедрить что-то подобное и в российской системе?

Тема госгарантий, не только в данном виде страхования, вообще очень чувствительна, поскольку путей ее разрешения в действующих правовых рамках пока не найдено. По нашему бюджетному законодательству предполагается, что если есть государственная гарантия, то эта сумма должна быть полностью выделена и зарезервирована в бюджете. И проблема заключается именно в том, что данную сумму надо выделить прямо сейчас, несмотря на то, что потратить ее почти наверняка не придется. По нашему пониманию, государственные гарантии не требуют резервирования суммы, а ее нужно, если что-то случится, по факту изыскивать из резервных фондов и пр. В США законодательно прописана процедура гарантии государства, а не сумма. У нас гарантия – это всегда цифра, гарантия не может быть нелимитированной, просто процедуру выплаты по нашему законодательству прописать нельзя. Если бюджет принимает на себя обязательства, он должен подобрать соответствующий источник денежных средств на конкретную величину.

Почему РЯСП наряду с РАТСП являются исключениями из практики применения российским ФАС норм антимонопольного законодательства, не допускающего единственность объединения страховщиков на определенном рынке?

Действия ФАС для многих видов страхования – тема крайне спорная и болезненная, но именно по данному проекту было принято правильное решение, учитывающее международную практику. РЯСП и РАТСП – два пула в стране, которые имеют право быть монополистами на своих рынках.

Из 450 страховых компаний, которые действуют сейчас в Российской Федерации, 19 являются членами пула. У нас нет заявлений от еще каких-либо компаний, которые хотели бы вступить в РЯСП. Соответственно, на рынке просто нет еще двух десятков компаний, которые могли бы сформировать аналогичную по размерам емкость.

Конкуренция на этом рынке теоретически возможна, но мы ее, по крайней мере, в области взаимодействия с западными рынками по перестрахованию ядерных рисков, не испытываем. Для размещения более крупных договоров ядерного страхования, обращаются, как правило, во все пулы Международной пулинговой системы. Если мы  сейчас перестраховываем риск ответственности в 11 пулах, то по имуществу (с 2012 года, когда эта работа начала проводиться), запросы были адресованы в более чем 20 пулов, в итоге число участников в первый год даже превышает число работающих с нами по перестрахованию ответственности.

На рынке ядерного страхования не может быть двух пулов и конкуренции между ними еще и в силу масштабности и долгосрочного характера возможных последствий ядерного инцидента. Это не то событие, которое может быть закрыто в течение полугода, года, двух лет. Это очень долгосрочный процесс, в котором удовлетворяются требования в рамках солидарной ответственности. В рядах тех, кто работает в Пуле в 2013 году, и тех, которые будут работать и в 2018, и в 2022 году, должны быть одни и те же страховые компании. Так что РЯСП существует и будет существовать в единственном числе, здесь здравый смысл победил.