Интервью

Рынок страхования жизни – стимулы и регулирование Зарецкий Александр Михайлович Президент ЗАО СК «АЛИКО» (МетЛайф Алико), президент Ассоциации Страховщиков Жизни (АСЖ)

Как можно оценить динамику развития российского рынка страхования жизни в 2013 году? Возможно ли в ближайшем будущем сокращение затрат на каналы продаж на рынке страхования жизни, в том числе снижение банковских комиссий? Как на развитие отрасли повлияют действия мегарегулятора? Эти и другие вопросы с корреспондентом портала «Страхование сегодня» обсуждает Президент компании МетЛайф Алико (ЗАО «АЛИКО», группа MetLife) Александр Зарецкий.

Мария Жилкина,
Медиа-Информационная Группа «Страхование сегодня» (МИГ)

Александр Михайлович, Вы недавно участвовали в совещании в Минфине с участием представителей рынка страхования жизни. Какие проблемы на нем обсуждались?

Совещание в Минфине было посвящено продолжающейся пенсионной реформе. Представителей компаний по страхованию жизни пригласили на него в связи с тем, что «Стратегия развития страхового рынка» предусматривает их более активное участие в добровольной части пенсионной системы.

Мы хотели бы, в том числе, видеть себя в системе досрочных пенсий. Как известно, одна из проблем действующей российской пенсионной системы заключатся в том, что у нас слишком много лиц, имеющих право на досрочный выход на пенсию, порядка 30 % от общего числа пенсионеров. При этом досрочные пенсии оплачиваются за счет средств пенсионных взносов всех граждан, и эта практика требует изменений.

Новый подход предполагает, что работодатели, у которых есть вредные производства с условием досрочного выхода на пенсию, будут в обязательном порядке платить дополнительные взносы. Размер дополнительного взноса будет дифференцироваться по типам предприятий и составит 4-6 %. Этот процент, добавленный к нынешнему взносу 22 % – достаточно большие деньги.

Однако концепция предполагает, что если работодатель создает у себя на предприятии добровольную пенсионную программу для данной категории работников, то оно освобождается от этих дополнительных взносов. Таким образом, предприятия стимулируются к созданию социальных и пенсионных программ. Нам кажется логичным, чтобы страховые компании входили в число тех финансовых организаций, которые могли бы быть поставщиками таких программ. И Минфин согласился продолжать обсуждение данного вопроса.

Поскольку все принципиально согласны с тем, что страховщики должны играть более серьезную роль в пенсионной системе, можно предположить, что в том или ином виде данное решение будет принято.

С чем закончила III квартал 2013 года Ваша компания и рынок страхования жизни в целом? Сохранились ли на рынке ранее наметившиеся тренды – высокие темпы роста и преобладание банковского канала продаж?

Пока нет окончательных данных по итогам III квартала 2013 года в целом по рынку. Наш внутренний финансовый квартал заканчивается чуть раньше, поэтому я могу констатировать, что компания выполняет свои планы и идет в рамках намеченного курса. Сохраняется 30 %-ный темп роста к аналогичному периоду предыдущего года, причем как по премии, так и по прибыли. В целом, мы довольны результатами работы.

Рынок продолжает расти еще более быстрыми темпами, по итогам полугодия сборы по страхованию жизни выросли более чем на 50 %. Это очень хороший показатель, но радость несколько омрачает тот факт, что большая часть роста генерируется кредитным страхованием. Это не совсем добровольный вид страхования, и даваемый им рост – очень нестабильный, поскольку непосредственно связан с ростом объема выдаваемых кредитов. В том случае, если на рынке потребительского кредитования наметится спад и стагнация (а похоже, что к этому дело уже идет), это неминуемо сразу же сильно скажется на страховом рынке. К сожалению, пока рост, который мы сейчас видим, не имеет под собой действительно стабильной базы.

Растет ли средний срок, на который заключаются договоры страхования жизни?

Средний срок договора страхования жизни по накопительным программам в нашей компании составляет около 12 лет, он не растет и не падает, он стабилен год от года. Но большая часть договоров страхования жизни на рынке привязана к потребительским кредитам и срок страхования совпадает со сроком кредита.

Повлияет ли как-то на динамику развития рынка страхования жизни принятие поправок в закон «Об организации страхового дела в РФ» о запрете на совмещение функций агента и выгодоприобретателя?

В принципе, при разработке поправок в закон предполагалось, что повлияет, но в реальности, я думаю, нет. Запрет можно достаточно просто обойти, правда, нужно учитывать, что это приведет к дополнительному росту нагрузки страховой компании и дополнительным расходам со стороны банка. Например, банк может создать аффилированную брокерскую компанию. Я не берусь предсказать, что конкретно будет делать в этом направлении большинство банков, время до вступления поправки в силу еще есть.

То есть мера, задуманная как способ сократить долю затрат на посреднические услуги, ее, напротив, увеличит? Скажется ли это на стоимости продуктов и услуг для конечных потребителей?

Исходно эта мера была нацелена на то, чтобы ограничить заработки банков на страховых программах. А на самом деле она просто приведет к дополнительным расходам для банков. Не думаю, что в результате этого нововведения увеличится стоимость страховых программ – с заемщика и так берут ровно столько, сколько он в состоянии заплатить. Значит, при росте расходов банка, это придется оплачивать страховщику, что еще снизит прибыльность данного вида страхования.

С учетом того, что страховая компания и так при сотрудничестве с банком находится под постоянным прессом, это дополнительная проблема. На рынке уже не редкость (можно найти примеры), когда страховая компания и так работает практически «в ноль».

Вы считаете, эскалация банковских комиссий подошла к своему экономическому пределу?

Я думаю, да.

И следует ожидать перелома тенденции, то есть начнется снижение комиссий?

Да. Снижение стоимости страхования заемщиков будет определяться двумя факторами: ограниченностью экономических возможностей заемщиков и ростом их финансовой грамотности. Нынешняя плата за кредит и страхование включает большие накрутки и комиссионные банков. Но чем более опытными и знающими будут становиться заемщики, тем более внимательно они будут смотреть на стоимость страхования и тем меньше будут соглашаться переплачивать.

Что, на Ваш взгляд, можно сделать для снижения затрат на сбыт продуктов по страхованию жизни, есть ли какие-то резервы сокращения расходов?

Пока стоимость дистрибуции страховых продуктов продолжает расти. Это нас очень беспокоит, так как отражается и на ценах страховых продуктов, и на прибыльности страхового бизнеса. На мой взгляд, для того, чтобы реально можно было говорить о принципиальном сокращении затрат, нашей отрасли страхования жизни нужны новые стимулы и новые идеи развития.

Например, в нашей компании один из основных каналов продаж – агентский. Это на сегодня достаточно затратный канал: набирать и удерживать страховых агентов – реально дорого, а тем более доводить их до определенного уровня, когда они начнут зарабатывать такие деньги, на которые рассчитывали. Профессия страхового агента сегодня в российских условиях – достаточно сложная, в ней мало кто остается. Для компании это постоянный поиск «золотых самородков» в горах песка, при этом искать и обучать их должны тоже лучшие специалисты. Было бы принципиально проще, если бы существовали какие-то стимулы, например, налоговые, облегчающие работу агентского канала, упрощающие действия агентов и повышающие привлекательность продаваемых ими продуктов. Мы работаем на финансовом рынке и продаем продукт, требующий от потребителя сначала отдать деньги, а потом уже ждать полезного эффекта. Убедить человека в том, что это нужно – крайне сложная работа. Налоговая льгота могла бы стать в этом серьезным подспорьем для агента.

И что по этому поводу говорит государство?

Государство говорит нам «да». Власти согласны, понимают необходимость стимулирования долгосрочного страхования жизни.

Вторая идея – возможность продавать более привлекательные и гибкие программы инвестиционного страхования. Тогда средства накопительной части через финансовые инструменты поступят в экономику в виде долгосрочных ресурсов, а более широкий спектр продуктов позволит также повысить эффективность работы страхового агента. Рост эффективности агентской сети и снижение издержек даст нам возможность зарабатывать, отрасль будет реально развиваться.

Какие еще резервы роста и повышения эффективности есть у нашего рынка страхования жизни – тема достаточно дискуссионная. Наша Ассоциация Страховщиков Жизни и Всероссийский союз страховщиков 7 ноября 2013 года проведет в Москве Международную конференцию «Стратегия развития рынка страхования жизни. Практические аспекты реализации». Там все эти вопросы будут обсуждаться более подробно.

Тот факт, что к работе приступил мегарегулятор, повлияет в лучшую сторону на скорость и качество согласовательного процесса по налоговым льготам и инвестстрахованию?

В целом, я считаю, переход полномочий к мегарегулятору повлияет на наш рынок позитивно. В ходе тех встреч, которые у нас уже были с представителями Центробанка, они продекларировали три основные задачи для себя на текущем этапе: усиление регулирования, развитие рынка и защита прав потребителей. Для нас это новая ситуация, потому что до этого регулятор искренне считал, что единственный способ развития рынка - это усиление регулирования. На наш взгляд это не так, развитие – это стимулирование спроса, создание возможностей предлагать новые страховые продукты. Центробанк это понимает, готов это обсуждать и считает своей задачей.

Что касается конкретно налогового стимулирования, в «дорожной карте» к «Стратегии развития страхового рынка» решение этого вопроса стоит в плане на осень 2013 года. Заместитель министра финансов Моисеев сказал, что соответствующий законопроект уже есть, и будут предприняты все усилия, чтобы он прошел либо в осеннюю думскую сессию, либо в крайнем случае - весной 2014-го. Нам остается верить и ждать.

В контексте мегарегулирования сейчас обсуждается вопрос объединения и передачи в ведение АСВ всех гарантийных и компенсационных фондов, создаваемых участниками финансовых рынков. Что Вы по этому поводу думаете? Не будет ли в таком случае логичным следующим шагом распространение норм об отчислениях в компфонды на страховщиков жизни?

Вообще, я думаю, что создание подобного рода фондов имеет смысл тогда, когда есть что защищать этим инструментом. При нынешних объемах накопительного страхования жизни говорить об этом – все равно что делить шкуру неубитого медведя. Если в банковской и пенсионной системе речь идет о триллионах рублей, то в страховании жизни активы не дотягивают даже до 100 миллиардов. Так что все рассуждения о гарантийных фондах в накопительном страховании жизни – пока, к сожалению, преждевременны.

А единый распорядитель – это нормально? Где гарантия, что тогда деньги, отчисляемые страховщиками жизни по долгосрочным договорам, не пойдут, например, клиентам какого-нибудь обанкротившегося вследствие рискованной кредитной политики банка?

В этом разрезе никто об этом еще даже и не думал. Объективный плюс АСВ в том, что по его деятельности последним ответственным лицом выступает государство, если деньги закончатся – их выделят из бюджета.

Еще нужно понимать, что создание компенсационных фондов для страхования жизни – это гораздо более сложная схема, чем для банковских депозитов. В договоре по депозиту есть четкая сумма и процент, подсчитать задолженность банка перед вкладчиком не составляет никакого труда. В случае банкротства банка понятно, кому и сколько выплачивать. Компания по страхованию жизни имеет десятки различных страховых продуктов, они сочетают долгосрочное накопление и страховую защиту. Как при выплате компенсаций оценить, от каких именно рисков были застрахованы люди, наступил ли у них страховой случай и сколько составляет размер задолженности страховщика, который обанкротился, перед конкретным клиентом? Ведь категории клиентов очень разные – кто-то еще находится в периоде накопления, кто-то уже начал получать причитающиеся рассроченные выплаты, кто-то заявляет страховой случай по травме. Просчитать все эти обязательства, которые на момент банкротства были у страховой компании перед ее клиентами, гораздо более сложно и требует у АСВ соответствующей экспертизы, которой сегодня очевидно нет.  Плюс есть неоднозначные ситуации, например, пенсионер получал в страховой компании дополнительную пенсию, должен ли компфонд отдать ему остаток его накоплений или обязан продолжать платить пенсию? При таком огромном количестве вопросов, пытаться решить эту проблему быстро, во-первых, невозможно, а во-вторых, и не имеет смысла, потому что, как я сказал выше, надо сначала вырастить сам рынок.

Если мы говорим о сращивании нашей отрасли с другими финансовыми рынками, насколько целесообразно внедрение в России некоторых зарубежных практик на пересечении страхования и банковской деятельности? Например, принятие полиса накопительного страхования жизни в качестве объекта залога при кредитовании?

Я считаю, это вполне возможно. Но нужно понять, насколько правильно вмешиваться в область принятия решений самого банка, ведь это же банк должен решать, готов ли он выдавать кредит под такой залог? Прямого запрета на это в законодательстве нет и сегодня, но банки это не практикуют. Другой вопрос, что когда банк оценивает заемщика при выдаче кредита, он может учесть подобные факты в своей скоринговой модели. Наличие полиса долгосрочного накопительного страхования жизни с высокой выкупной суммой – это, безусловно, серьезный позитивный момент, характеризующий человека. Но как именно его учитывать – это область решений самого банка, и уж запрещать это законодательно точно не стоит.

Будет ли возвращена на российский рынок практика выдачи ссуд страховщиком своим застрахованным по долгосрочному страхованию жизни, весьма популярная при советском Госстрахе?

Выдача ссуд – это стандартное условие накопительного полиса, в правилах нашей и большинства других компаний по страхованию жизни это есть. Недостаточное использование данного инструмента я могу связать опять же с малым числом накопительных полисов в стране и невниманием клиентов к условиям страхования.

Применяются и другие похожие условия, позволяющие клиенту не терять долгосрочный договор страхования при временном недостатке денежных средств. Например, у нас есть функция «Автозайм», в рамках которой если у человека, регулярно отчисляющего страховые взносы себе на пенсию или к совершеннолетию ребенка, вдруг нет денег на оплату очередного взноса, компания кредитует его на сумму этого взноса. Ему не надо для этого даже звонить страховщику – автозайм происходит автоматически при пропуске платежей в течение 1-2 месяцев, однако его величина учитывается при подсчете общей суммы накоплений. Страховые случаи, произошедшие в период действия автозайма, признаются компанией и производятся страховые выплаты.

Вот этот инструмент гораздо более популярен. У нас были случаи, когда с клиентом случалось несчастье как раз в тот момент, когда истек срок уплаты очередного взноса, и без этой опции страховая компания была бы обязана отказать ему в выплате, так как он нарушил свои обязанности по договору. Благодаря автозайму договор страхования продолжает действовать, это очень важно.

Что Вы думаете по поводу возможности и необходимости разрешить в личном страховании суброгацию к виновникам страхового случая (нанесения вреда жизни и здоровью), как это сейчас делается в имущественном страховании?

Выплата в случае вреда жизни и здоровью причитается клиенту независимо от того, получал ли он деньги от третьих лиц или социальных фондов. Задача полиса личного страхования – помощь человеку и его семье в случае сложной жизненной ситуации, а не наказание виновных. Если человек погиб или стал инвалидом в результате противоправных действий третьих лиц, следует возбудить уголовное дело и попытаться в дополнение к страховой выплате получить еще и компенсацию с виновных, но делать это должен не страховщик жизни. Если право суброгации по личному страхованию узаконят, то мы фактически лишим человека, купившего полис добровольно, возможности получить дополнительную компенсацию. Смысл добровольного личного страхования – обеспечить человеку дополнительную защиту, выплату страхового обеспечения независимо от результатов каких-то судебных исков или наличия выплат со стороны государства.

Сейчас обсуждается необходимость понижения ставки рефинансирования в России и связанные с этим риски. Какие последствия для динамики развития страхования жизни оно может иметь? Оно бы пошло во вред или на пользу страховщикам?

Дело не столько в ставке как таковой, сколько в макроэкономической ситуации в целом. На наш бизнес макроэкономическая ситуация влияет очень сильно: если инфляция растет, привлекательность участия в долгосрочных страховых программах падает, а если инфляция низкая – для страхования жизни это хорошо. Устойчивый рубль – это для нашего бизнеса хорошо. Очень важен показатель доходов населения, чем выше доходы людей, тем больше их готовность приобретать различные финансовые продукты.

Воздействие динамики ставки рефинансирования ЦБ на макроэкономическую ситуацию достаточно многогранное, все последствия снижения ставки даже сложно предугадать. Кроме того, для страховщиков жизни актуальна проблема динамики реальных ставок по банковским депозитам и исполнения обязательств, принятых на себя в период действия более высоких ставок по долгосрочным договорам. Инвестиционных инструментов со сроками 12-15 лет тогда не существовало, а обещанную клиенту доходность надо как-то обеспечивать. Осуществлять размещение средств теперь приходится в условиях более низких ставок, искать какие-то способы заработать на инвестициях.

Снижение ставок, в целом, уменьшает прибыльность страховой компании. В условиях очень низких процентных ставок, как сейчас в Америке и Европе, работать тяжело. Но в России пока ситуация достаточно благоприятная – мы стабильно зарабатываем 6-8 % по нашим инвестициям. Ну а макроэкономический эффект, который ожидается от снижения ставки, вполне может перекрыть негативное влияние притоком новых клиентов в страхование жизни.

А если по другим параметрам сравнить работу компании в России и деятельность всей Вашей глобальной материнской структуры?

Могу сказать, что MetLife работает по 3 большим регионам, и мы относимся к региону EMEA (Europe, the Middle East and Africa). Среди 30 стран присутствия, относящихся к этому региону, Россия занимает 2-е место по прибыльности. Конечно, мировой кризис повлиял на то, что страховые компании там, где могли бы зарабатывать больше, не зарабатывают сейчас практически ничего, например, в отдельных странах Западной Европы. Но я считаю, что у нас очень хороший показатель прибыльности, мы опережаем подразделения компании MetLife в Англии, Франции, то есть на очень развитых рынках, не говоря уже про такие страны, как Турция и страны Персидского залива.

Это, с одной стороны, говорит о том, что в России нам удалось построить крепкую и сильную компанию. Мы давно и успешно работаем, скоро будем праздновать 20-летие.

Но с другой стороны, и сам российский рынок пока дает возможность работать и зарабатывать. Рынок страхования жизни в России растет и будет продолжать расти, несмотря на какие-то кризисные явления. Уровень проникновения страхования жизни в нашей стране чрезвычайно низок (пока у нас в лучшем случае 5 человек из 100 застрахованы), так что даже при нулевом росте экономики все равно будет возможность находить и привлекать новых клиентов. Хорошие накопительные программы или программы защиты от различных рисков, связанных с жизнью и здоровьем, будут востребованы, а значит, развиваться мы будем в любом случае.