Интервью

Проблемы в ОСАГО – отражение и катализатор трудностей страхового рынка Маркаров Дмитрий Эдуардович Первый вице-президент ООО «Росгосстрах»

Дискуссия о реформе системы ОСАГО выходит на финишный этап. Свое мнение о том, почему кризис ОСАГО – это только частный случай общих проблем российской экономики, как избежать ошибок ОСАГО в других видах страхования и какие надежды страховщики возлагают на мегарегулятор в преодолении кризисной ситуации, в беседе с корреспондентом портала «Страхование сегодня» высказывает Первый вице-президент ООО «Росгосстрах» Дмитрий Маркаров.

Мария Жилкина,
Медиа-Информационная Группа «Страхование сегодня» (МИГ)

Дмитрий Эдуардович, Ваша компания «Росгосстрах» - в числе страховщиков, подписавшихся в октябре 2013 года под письмом руководству Центробанка о ситуации, сложившейся с судебными спорами по автострахованию. Что заставило страховые компании прибегнуть к такому способу коммуникации и какова была реакция со стороны ЦБ?

Прежде всего, хочу сказать, что я не испытываю иллюзий по поводу добросовестности страховщиков, и недовольство граждан, общества и власти их действиями очень часто носит вполне обоснованный характер. Однако, пять крупнейших страховых компаний решили выступить с этим обращением, поскольку мы реально видим огромное количество инспирируемых судебных дел против автостраховщиков. Понятно, что это не внезапное прозрение граждан, вдруг решивших судиться, а целенаправленная деятельность автоюристов, которые создали на этом для себя прекрасный бизнес. Они ничем не рискуют, ни за что не отвечают, но снимают все сливки. А страдают от этого все остальные – и страховщики, и страхователи, и даже сами судьи, поскольку судебное сообщество получило большой приток дел по страховой тематике. По самым скромным оценкам, после известных решений число страховых споров выросло до полумиллиона дел в год. При такой дополнительной загрузке у судей банально нет времени разбираться во всех тонкостях страхования, они просто штампуют дела по известному образцу, это конвейер.

С другой стороны, бывает, что некоторые решения, принимаемые судами в разных уголках страны, вызывают просто оторопь, насколько они противоречат духу и смыслу страхового законодательства. Такая практика создается потому, что во главе угла – не закон. Почему-то у нас на самом верхнем уровне судебной системы говорят о социальной справедливости, а не о законе. Да что суды, если даже на парламентских слушаниях говорят точно так же! Так что проблема действительно велика.

ЦБ не остался безучастным к проблеме, он намерен ее решать, и на заседании экспертного совета по страхованию 12 ноября это обсуждалось. Предполагается, что в первую очередь нужно исключить возможность подачи исков в суд, минуя страховую компанию. Сейчас слишком много случаев невыполнения страхователем своих обязанностей по договору страхования – они страховщику даже заявления не подают, а сразу идут в суд. Практически не работает такой механизм, как досудебное урегулирование.

Как этого можно добиться?

Предлагается ввести обязательный претензионный порядок: если человек не согласен с суммой выплаты, он должен сначала направить страховщику письменную претензию с обоснованием своей позиции, и только если договоренности между ними не достигнуто – обращаться в суд или к омбудсмену. Срок рассмотрения претензии страховщиком предполагается ограничить 10 днями (сейчас у страховщика на рассмотрение дела полностью есть 30 дней). Претензионный порядок по умолчанию должен применяться и сейчас, но он не действует. Это должно быть прописано в нормативных актах, чтобы юристы не могли перехватить клиента и сделать на нем бизнес. И ведь самим гражданам с этих выигранных дел и штрафов ничего особо и не достается…

В случае, если данное решение будет реализовано, мы добьемся снижения нагрузки на суд и выбьем правовую почву из под ног автоюристов.

По поводу чего чаще возникают конфликты сегодня?

Основные споры автовладельцев со страховщиком – это два типа случаев: поздно заплатили или заплатили меньше, чем хотелось получателю. По поводу сроков вообще-то все просто – в законе по ОСАГО все штрафы за их нарушение четко прописаны. А вот что касается размера возмещения – это более сложная проблема, которая реально может быть решена только с появлением единой методики оценки ущерба.

При принятии закона в 2002 году целый ряд нормативно-правовых актов еще не был готов, в том числе в части создания федеральной информационной системы ОСАГО. Проект возглавляли то Минфин, то Минсвязь, и так в итоге ничего не сделали, а потом страховщики создали систему сами, причем достаточно быстро. Еще одна задача – разработка методика оценки ущерба. Ответственным за нее был назначен Минтранс, тоже так ничего и не сделал, и перспектив появления документа пока не видно.

В отсутствие методики нормативные документы типа Постановления № 361, касающегося восстановительного ремонта, проблему не решили. Поэтому страховое сообщество предложило государству помощь в создании этой единой методики. Консенсус по этому поводу, в целом, уже найден. Правда, было еще предложение Минфина, чтобы методику разрабатывала СРО технических экспертов. Однако ЦБ и Госдума в этом поддерживают наше предложение.

Какой проект методики оценки ущерба хотели бы предложить страховые компании?

В единой методике должны будут содержаться указания, как рассчитывать стоимость восстановительного ремонта, начислять износ, оценивать годные остатки и пр. – готовые формулы расчетов, единые для всех. Будут также подготовлены правила использования методики для страховщиков и для независимых экспертов, при этом судебная экспертиза будет работать по собственным правилам, но использовать ту же методику. Итоговый вариант проектов этих нормативных документов будет подготовлен очень быстро, мы их уже делаем, а ЦБ обещает нам их утверждение после тщательной проверки.

Ключевой вопрос – база данных, которая будет составной частью системы применения этой единой методики. Туда будут включены различные справочники – по номенклатуре запчастей, по нормо-часам, по данным, справочники заводов-производителей. Чтобы учесть фактор разницы в ценах в разных регионах, необходимо будет ввести динамические справочники по 12 экономическим зонам, на которые будет поделена вся территория страны. По каждой зоне будет организован мониторинг цен на запчасти и ремонт с участием местных специалистов, на основе чего будет исчисляться средняя величина расценок для данного региона – ее и будет использовать эксперт. В целом, применение единой базы данных даст примерно одинаковые цены при расчете ущерба (какие-то расхождения возможны, но не существенные). А это уже вышибет и экономическую почву из-под ног жуликов, которые облачаются в белые одежды борцов за права страхователей.

Как Вы оцениваете отношение ЦБ к корректировке системы ОСАГО?

Могу сказать, что процесс достижения договоренностей идет, представители ЦБ участвовали в заседании Правления РСА. И тот факт, что они понимают наши проблемы и готовы и в экономическом, и в организационном плане ликвидировать почву для деятельности псевдоюристов-посредников – это плюс. Мы вместе должны сделать так, чтобы у граждан не возникало потребности идти в суд, это будет наиболее конструктивно.

Конечно, мне возразят, что такие любители нечестного обогащения наверняка найдут другую лазейку в законодательстве. Да, вероятно, найдут. Я всегда говорю, что любой нормативный акт не сможет решить всех проблем, но вот снять их остроту и уменьшить число нарушений – сможет. Универсальных решений не бывает, надо действовать шаг за шагом.

Сообщество беспокоит тот факт, что три крупнейшие компании планомерно снижают свою долю на рынке ОСАГО (по итогам 9 месяцев она уже упала до менее чем 43 %, хотя еще в начале года была более 50 %). В чьи руки переходит рынок и как это отразится на положении добросовестных клиентов?

Именно этот вопрос я все время задаю на заседаниях Правления РСА. Еще в феврале 2013 года мы открыто сказали, что сокращаем свою долю на рынке ОСАГО, нас тогда обвинили в шантаже. Но в такой ситуации нельзя заниматься бизнесом, все возрастающий груз проблем ОСАГО невозможно выдержать чисто экономически. Поэтому страховщики резко сокращают свое присутствие в тех регионах, где складывается особенно нетерпимая обстановка.

Понятно, что та доля, от которой отказываются лидеры, куда-то девается. Судя по отчетам, пока она расползается по рынку в целом. Благодаря такому инструменту, как квотирование, сообществу удается ограничивать отдельные безответственные организации – не получая бланки полисов, они не могут оттащить эту долю себе. Она перераспределяется, в том числе и на добросовестные, но менее крупные компании «второго эшелона». Мы внимательно следим за этим процессом, потому что одно дело, когда перераспределяющуюся часть рынка берет устойчивая компания с небольшой долей ОСАГО в портфеле, она хлебнет своего и пойдет потом по нашему пути сокращения присутствия. И совсем другое дело – тревожащие нас компании, которые схватят свои деньги и исчезнут с рынка, а потом их клиенты придут за возмещениями в фонд РСА.

В долгосрочном периоде эта проблема должна решиться через систему безальтернативного ПВУ. Тогда граждане буду вынуждены думать о том, полис какого страховщика они покупают, а сейчас им все равно, как компания платит по убыткам. Даже если она совсем уходит с рынка, по закону клиенту все равно заплатят.

Сейчас в некоторых регионах у нас приходит за возмещением пополам наши и чужие клиенты. Почему они идут к нам, а не в компании виновников ДТП? А потом еще и выражают недовольство нашим решением и идут в суд? Зачем нам эти двойные издержки?

А вот безальтернативное ПВУ, я считаю, заставит людей выбирать компанию с учетом того, что обращаться за возмещением, если что-то случится, придется к своему страховщику. Но конечно, осознание этого тоже произойдет не быстро. Даже после принятия закона потребуется какое-то время на то, чтобы новация вступила в действие и реально заработала. Пройдет два-три года, прежде чем граждане привыкнут и поймут.

Как, на Ваш взгляд, должен разрешиться вопрос с тарифами по ОСАГО?

Есть обоснованная расчетами позиция, что при складывающейся ситуации обязательства по ОСАГО невозможно покрывать при сохранении действующих тарифов. Но вариант честного повышения тарифов, к сожалению, сейчас отвергается, поскольку рассмотрение вопроса идет сугубо с позиции, насколько социально ответственным шагом это будет выглядеть в глазах граждан.

Но совсем другое дело будет, когда граждане сами забеспокоятся – а они уже начинают беспокоиться. Им это важно, это мы видим по регионам, где мы сократили свое присутствие, и теперь полетели жалобы от тех, кто очень хотел купить полис «Росгосстраха», но не смог. Если человек стремится купить реальную защиту, он осознает, что такая реальная защита должна стоить дороже, чем сегодня.

Представители ЦБ тоже включились в диалог по поводу тарифа, уже называются даты очередных обсуждений, идет новый сбор статистики для расчетов и обоснований. С января 2014 года ЦБ получит право регулировать тарифы и определять тарифные коридоры, и я надеюсь, что они взвешенно подойдут к этой функции.

Раньше, когда за тариф отвечало Правительство (то есть фактически Минфин) мы всегда видели внутренний конфликт интересов: с одной стороны, по честным расчетам, тариф надо увеличивать, а с другой стороны, надо не обидеть население и не увеличить затраты бюджетных предприятий на ОСАГО. А раз тариф повышать вроде надо, но очень не хочется, оставалось только подвесить ситуацию и постоянно откладывать решение. Ну а в конечном итоге, в такой борьбе всегда побеждало решение в пользу бюджета.

ЦБ – не орган Правительства, он будет принимать решения иначе. Проект по разработке критериев оценки регулирующих воздействий на страховой рынок, запрошенных ими у ВСС – еще один тому пример. Он показывает, что ЦБ хочет опираться на экономические расчеты и объективно смотреть на результаты своей деятельности.

Какие, в целом, ожидания от действий ЦБ на страховом рынке (не только по ОСАГО)?

Мои ожидания в том, что ЦБ не будет заниматься декларациями, в том числе в пользу ложно понимаемой социальной справедливости. Я все время напоминаю, что как бы ни старались нас убедить в приоритетности социальной функции страхования, на самом деле главная функция страхования – экономическая. Банки тоже призываются к исполнению социальной функции, но при этом никто не забывает об их экономической роли и во внутренние коммерческие вопросы банков не вмешивается, а страховщикам почему-то могут указывать, какого тарифа им достаточно и т.п. И это принципиальный вопрос, каковы у нас взаимоотношения страховщиков и государства – это взаимодействие или противостояние? Или государство исполняет свою функцию, осознанно применяя такой инструмент, как страхование, для решения, в том числе и бюджетных задач, или все остается как есть. У нас почему-то считают, что лучше сэкономить копейку сегодня, а потом тратить огромные средства на возмещение ущерба из года в год.

Хорошо, что уже сейчас в отношении государства к страхованию что-то все-таки меняется. Например, в активную стадию перешло обсуждение проекта по страхованию жилья.

И в каком состоянии сейчас проект по жилью?

Мы бы хотели, чтобы появился специальный закон о страховании жилья с государственной поддержкой. Минфин хочет ограничиться внесением изменений в действующее законодательство.

Сама идея была выдвинута Дмитрием Медведевым, когда он был Президентом, и сейчас он ее развивает уже как Премьер. Ситуация, когда из года в год происходят стихийные бедствия, а государство раздает деньги по непонятному принципу, просто нетерпима. Никакой бюджет этого не вытянет, однако с редким упорством эту порочную практику продолжают.

Конечно, если вопрос будет решен положительно, населению придется как-то объяснять, что подарков от государства больше не будет. Государство легко шло на подобные выплаты в течение последних 20 лет, забывая о том, что по Конституции и ГК человек должен заботиться о своем имуществе сам. Теперь государство должно будет сказать человеку: мы готовы помогать тебе, но в случае, если ты и сам о себе позаботился.

Концепция предлагаемых в закон изменений предусматривает, что условием получения государственной помощи является наличие полиса страхования жилья. Государство не устраняется от участия в преодолении последствий катастрофических событий, оно будет помогать восстанавливать строения и т.д. Конкретные формы участия сторон в процессе и условия получения государственной помощи пока еще разрабатываются. В практике зарубежных стран есть много разных моделей помощи государства при стихийных бедствиях. Была и советская модель обязательного страхования, действовавшая до 1990 года. Что именно в итоге будет принято у нас сейчас – это пока обсуждается. Но общая схема уже понятна: нет полиса – нет восстановления имущества, а только минимальные социальные гарантии.

Нужно было, чтобы Медведев несколько раз потребовал – только тогда ведомства представили необходимые документы.

Обсуждаемую сейчас модель предложил ВСС, у Шувалова нас услышали и подход одобрили. Да, это не обязательное страхование, как, может быть, кому-то хотелось. Обязательное страхование имущества противоречит ГК. Это будет добровольное страхование, но именно в такой модели (госпомощь только застраховавшимся).

Понятно, что страхование за счет средств граждан будет неполным, и сейчас решается, как будет определяться доля участия гражданина в риске. Если вспомнить московскую систему муниципального страхования, где в определенной пропорции сочетался взнос гражданина и средства Правительства Москвы, такой вариант тоже может быть эффективен для городских строений. Но он неприемлем для сельской местности. В той модели в случае полного уничтожения жилого помещения Москва предоставляла гражданину аналогичное жилье, а такая задача, как мы понимаем, не могла быть решена за счет одних только взносов граждан, размер которых был весьма невелик.

Страховой рынок должен стать тем инструментом в руках государства, который обеспечивает защиту от рисков, в данном случае – рисков уничтожения имущества. Но надо помнить при этом, что страхование – это также бизнес, попутно из решения этих задач страховщики должны извлекать и прибыль. Ведь ОСАГО не мы, страховщики, придумали, это реальная потребность общества, это ответ на проблему, которая возникла в стране из-за криминальных способов решения конфликтов на дорогах. Не хотелось бы, чтобы подобное повторилось при страховании жилья. Государство создало цивилизованный инструмент разрешения таких споров и возмещения ущерба на дорогах. Другой вопрос, что сейчас этот инструмент если не сломался, то серьезно испорчен, а политической воли на то, чтобы его серьезно модернизировать – нет…

Еще одна затянувшаяся реформа – в системе медицинского страхования, есть ли шансы на изменения в ней?

ОМС – это как раз еще один показательный пример того, как государство довольно странно использует страховые инструменты. В нем осталось одно только слово «страхование», все остальное у нас сейчас – уже не страховая медицина. Фактически, несмотря на все попытки модернизации, неэффективная модель, заложенная в первой половине 90-х, примерно так же и работает, а экономика уже другая, и люди другие. Из той же серии – оттеснение страховщиков из системы социального страхования от несчастных случаев на производстве и пенсионного страхования много лет назад. Все это вместе – очень заметная доля в экономике страны. Если бы страховщики в этом участвовали, у нас было бы не 1,2-1,5 % в ВВП, а намного больше. А уж потенциал страхования жизни как источника долгосрочного инвестиционного ресурса – вообще тема, бесконечно повторяемая, сколько можно об этом говорить впустую.

Но ведь в Стратегии, под которой подписались Правительство и Минфин, было декларировано уравнивание страховщиков с НПФ, да и сроки по кое-каким мероприятиям из «дорожной карты» уже наступили?

Пока вообще единственным ответом на все попытки страховщиков войти в пенсионную систему было только введение спецдепозитария.

Вы против этой меры?

Надеюсь, что вопрос спецдепозитариев все же найдет более-менее приемлемое решение, учитывающее специфику страхового рынка. Я считаю, его появление в законодательстве – это один из примеров последствий непродуманных действий предыдущего руководства надзора (ФСФР). Нам это преподнесли как один из инструментов контроля за платежеспособностью компаний. Но ведь если модель регулирования предусматривает использование спецдепозитариев, тогда государство уже не должно лезть во все остальное, это и будет контроль активов, ценных бумаг. Но у нас-то на страховом рынке модель была другая: структура активов и так была зарегламентирована, прописаны все направления размещения, как в отношении собственных средств, так и покрытия резервов. Вопрос: что в этом случае будет делать вводимый спецдепозитарий? Все что нужно, уже было в приказах 100 и 101.

И это не единственная бомба, заложенная ФСФР за последнее время, эти бомбы еще долго будут нам вредить. Из них самая болезненная тема – это санкции, применение КоАП. Сейчас мы наблюдаем в регионах просто ураган применения КоАП – видимо, перед тем, как окончательно слиться с ЦБ, подразделения ФСФР решили захлестнуть страховщиков этой волной. Штампуются предписания, акты, штрафы…

Спорных тем очень много. Сколько копий сломано по тарифам в ОСАГО, а РСПП в очередной раз поднимает тему тарифов по другому виду обязательного страхования – ОПО.

Кстати, меньше года назад в нашем с Вами интервью Вы сказали, что неизбежно будут предприниматься попытки снизить тарифы по ОПО, как видим, прогноз очень быстро сбылся.

Это было очевидно. Попытки оспорить тарифы, собственно, практически и не прекращались, да и аргументация не менялась. Мы всегда говорили: дайте время, дайте набрать статистику. Аварии, подобные Саяно-Шушенской, бывают не каждый год, но когда бывают – мало не покажется никому. Но нам все равно говорят: нет, это низкая убыточность. Это типично для страхования ответственности. В ОСАГО тоже поначалу был период высокой рентабельности, но потом все серьезно изменилось.

Те явления на рынке ОПО, которые сейчас приводят к падению премий (перерегистрация, укрупнение объектов и т.д.) не отобьют у страховщиков интерес к этому бизнесу?

Все очень неоднозначно. Как были со стороны ряда страховщиков попытки давать большие комиссии и скидки, так они и есть. Некоторые компании готовы закрыть глаза на многое, поскольку слишком соблазнительно продолжать наращивать портфели, в расчете, что сборы будут сегодня, все свои бонусы люди получат, а что будет дальше – неважно.

Но есть же и вопиющие случаи, когда объект, первый год попадавший по страховой сумме в число подлежащих обязательному перестрахованию, после перерегистрации получал минимальную страховую сумму…

А это уже обратная сторона медали. Но подобные явления мы видим и у перевозчиков. Все максимально маневрируют, с тем чтобы заплатить по обязательному страхованию как можно меньше. Хотя, если говорить о перевозчиках, на мой взгляд, странно поступили с ответственностью метрополитена. Представители метрополитена раньше на совещаниях в Минтрансе всегда заявляли, что пострадавшие в метро – это не их территория и не их проблема. В итоге они еще и выбили себе преференцию, мол, они сами разберутся.

Так и страховщики не против прощать клиентам действия, направленные на снижение премии, потому что это дает им возможность заключить договор и выиграть у конкурентов?

Страховщики – это не парадный строй, где все равняются друг на друга, а активно конкурирующие компании. У нас слишком разные люди на рынке, многие застрахуют все что угодно и закроют глаза на все, лишь бы получить свою копеечку. Да, это безответственное поведение. И это одна из главнейших тем, которую, в том числе, озвучивает, наконец, и ЦБ. Он говорит о доступе на рынок как об одном из важнейших моментов. Сегодня на рынке избыточное число допущенных к обязательным видам страхования. Это причина многих проблем, именно из-за этого в итоге мы имеем тарифную проблему уже в двух видах обязательного страхования (и наверняка недолго ждать обсуждения корректировки тарифов и по перевозчикам).

Заработала ли, по Вашим ощущением, концепция специального контроля за топ-20 страховщиками (из которых, по мнению некоторых экспертов, 40 % - финансово неблагополучны и ведут рискованную деятельность)?

Это сложный вопрос, поскольку руководство ЦБ эту оценку опровергло. Но конечно, в рядах даже самых крупных страховщиков не все благополучно, хотя степень угрозы в каждом случае разная. И если мы хотим эту разницу четко отслеживать, о корректировке нормативных документов, регламентирующих страховой надзор, задуматься придется. Иначе это останется примером того, как велся у нас надзор в последние 2 года – по принципу: «искать под фонарями, а не там где надо». Поэтому особый террор устроили в отношении самых крупных компаний – они же все на виду. А как только речь заходила о «России» и некоторых других (я не буду их называть, потому что они пока еще не разорились), нам тут же возражали: «Так нельзя – они же обрушатся!» Это очень странная логика.

Я все же надеюсь что в обозримом будущем ситуация с тарифами и с регулированием нормализуется, и тогда крупные страховщики смогут вернуть себе свои портфели по автострахованию. А до тех пор я не знаю, какой выход из положения должен быть, потому что если на рынке ОСАГО так пойдет дальше, то резервы РСА очень быстро исчерпаются. Мы даже еще реально не знаем, сколько унесет «Россия», пока называются только предварительные цифры.

Зачем же РСА давал ей бланки полисов ОСАГО?

В ОСАГО сегодня самый действенный рычаг – это все-таки квотирование полисов, но и возможности этого механизма ограничены. Антимонопольное ведомство провело такую норму, что при любом ограничении и квотировании месячный запас бланков у каждой компании нужно поддерживать. Это количество бланков РСА обязано выдавать, даже если компания находится в 5-й категории риска. Спрашивается, зачем? Чтобы она продолжала держаться на плаву и увеличивала свои долги? Расти им не дают, но месячный запас (исходя из их показателей продаж в предыдущий период) – должны поддерживать. Такой процесс может быть бесконечным. С «Россией», собственно говоря, так и происходило.

Квотирование, в целом, действенный элемент контроля. Только квотирование позволяет управлять процессом перераспределения портфелей, от которых отказываются крупные страховщики, не дают полностью перехватывать их неустойчивым игрокам.

Каковы намерения Вашей компании по размеру доли на рынке ОСАГО?

Мы отдали уже 6-7 % из своей доли, это очень заметная величина. Она целиком никем не перехвачена, а распределилась по рынку. Поэтому есть надежда, что часть компаний, которые взяли этот портфель сгоряча, не сумев ограничить аппетиты своих продавцов в проблемных регионах, опомнятся и тоже начнут тормозить. По крайней мере, я думаю, что проблемы с приобретением полиса ОСАГО в этих регионах будут возникать. Граждане это заметят и будут на это жаловаться.

И каков Ваш прогноз дальнейшего развития ситуации?

Пока негативный. Мы говорим о глубоком кризисе на рынке ОСАГО. Причины его известны: 1. Безответственность ряда страховщиков; 2. Действия государственных органов, позволивших распуститься всевозможным посредническим структурам, которые на этом зарабатывают; 3.Высокий уровень ДТП – в несколько раз выше, чем заявленный на момент расчета тарифов. И кризис ОСАГО породил кризис на страховом рынке в целом.

ЦБ не сможет быстро переломить ситуацию – хотя бы просто потому, что инерция высока. Но желание это у них есть. Выступления руководителей ЦБ вселяют надежду, но чтобы все это реализовать, нужны законодательные изменения, нужны люди, которые будут этим заниматься. К сожалению, последние 2 года надзор сосредоточился на полицейской функции, чуть ли не планы на штрафы ставил и выполнял. В силе ли люди, которые сейчас работают в Службе, это сделать, готовы ли они ментально работать по-другому? Я не знаю.

Важно, что ЦБ обещает уделять основное внимание платежеспособности компании и ее ликвидности. Ряд компаний давно следовало бы выгнать с рынка, а их держали и держат. Разве ситуация с «Россией» была для кого-то секретом? Нет. Ни для нас, ни для регулятора. Но, тем не менее, будучи в неудовлетворительном состоянии, почти 3 года они продолжали функционировать и наращивать свои обязательства. Если ЦБ сможет сфокусироваться на экономической стороне – это будет существенный шаг вперед.

И ведь это все было, по большому счету, не проблемой страхования как такового, это проблема нашей экономической политики вообще. Есть западная система хозяйства, ориентированная на рост производительности и экономической эффективности. За счет этого европейские страны могут себе позволить поддерживать высокий уровень выполнения социальной функции, создавать масштабные социальные программы. Есть восточная система, в которой производительность низкая, но и уровень социальных гарантий там минимальный. Мы же хотим социальные гарантии как в Европе при том, что производительность у нас не лучше, чем в Азии.

То есть начинать следовало бы, по большому счету, с изменений в макроэкономике?

У нашей экономики есть большое количество проблем, о которых говорят эксперты. Я бы хотел особо подчеркнуть такую проблему: практически отсутствует регулирование посреднической деятельности во всех отраслях экономики. На страховом рынке это просто более заметно, тут и на продаже – посредники, и на урегулировании – посредники. А недавно для нас создали еще и такой «интересный» институт, как посредники по управлению нашими активами – спецдепозитарий. Но в действительности посредники, делающие свои накрутки на каждом участке бизнеса, есть везде. Аппетиты посредников у нас ничем не сдерживаются. Например, в торговле как результат цены всегда идут только вверх, обратного движения не бывает. Чтобы такого не было, посредников надо регулировать.

Сколько лет мы пытаемся инициировать, чтобы в закон «О страховой деятельности» были внесены нормы, позволяющие наладить нормальный контроль за работой посредников. Но вряд ли это возможно на отдельно взятом рынке, когда таков принципиальный уклад нашей нынешний экономики.

В то же время, посредники и юристы (по сути своей тоже являющиеся посредниками)  – это родовой признак либеральной экономики. Модель либеральной экономики основана на наличии огромного числа посредников: брокеров, агентов, маклеров и т.п. Достаточно почитать художественную литературу XIX века, в том числе русскую, чтобы удивиться, насколько эти проблемы были близки людям, жившим тогда. Но тогда это хотя бы признавали как проблему. А сейчас к любой необходимости хоть как-то ограничить посредников подходят очень издалека и не всегда адекватно.

Каковы примеры такого неадекватного подхода?

Например, прямо в законе хотят прописать лишение права цессии. С одной стороны, для борьбы с автоюристами это хорошо, но ведь бывают и ситуации, когда этот механизм нужен добросовестным гражданам, они-то страдать не должны. Тут есть принципиальное отличие: добросовестный передает требование профессионалу, профессионал, по идее, действует в интересах клиента. А у нас происходит ровно наоборот: «профессионал» подыскивает себе жертв, за счет которых он себе заработает денег.

Поэтому посредническую деятельность надо регулировать шире, а не в каких-то частных случаях. Надо законодательно установить и правовые, и финансово-экономические ограничения для этих категорий. Но если вспомнить о том, что у нас пытались сделать с законом о торговле и так и не смогли, то перспективы – сомнительные.

Но и либеральные экономики разные: если англосаксонская система права создает обширную почву для необоснованного обогащения юристов, то в континентальной это совсем не так…

Нам и в самом деле за образец лучше брать европейские модели. И немецкая экономика все-таки развивалась на иной основе – не на либеральной, а как госкапитализм, с соответствующей производительностью, дисциплиной и т.д. У них было разгосударствление и модернизации, однако некоторые немецкие законы в сфере экономики действуют с 30-х годов по сей день. А у нас в стране были крайности: после административной системы регулирования все резко отпустили на свободу, а теперь никак не могут взять под контроль, потому что сохранение неизменности ситуации лоббируют те, кто на этом сформировал мощные финансовые запасы. Многим представителям власти такая ситуация нравится, они на этом зарабатывают. В итоге – растущая масса паразитирующих на экономике посреднических структур.

Применительно к страхованию у этого есть и еще один аспект. Паразитирующие посредники окончательно приведут систему к агонии как раз к моменту, когда на горизонте появятся международные структуры. Уже недолго осталось до того, когда по условиям соглашения по ВТО они смогут свободно входить на наш рынок. Они задушат остатки отечественного страхового бизнеса. К сожалению, эти два процесса совпадают по фазе. Когда до власти дойдет бесперспективность нынешней модели и начнутся правильные регулирующие шаги, рынок как раз займут западные страховщики.

То есть при таком раскладе у национальных страховщиков перспектив нет?

Нет, почему же, у ряда наших компаний тоже хорошие перспективы – у аффилированных с государственными структурами, с банками…

Но я все же надеюсь, что до такого совсем пессимистического сценария дело все-таки не дойдет. Страхование – это вопрос государственной безопасности. Если государство осознает, как можно и нужно решать свои проблемы с помощью страховых инструментов, наш рынок будет развиваться сам. Надо только слушать специалистов, как это правильно сделать. А у нас слушают кого попало.

Вот возникла идея «ОСАГО-2» под лозунгом: «ОСАГО должно стать удобным для потребителя». А ведь с этим никто и не спорит. Да, оно должно быть удобным. Да, в ОСАГО не должно быть того, что вызывает острое возмущение у граждан.

Но ведь возмущение граждан тем, как сегодня работает ОСАГО, это реальный факт, и значит, систему надо менять?

Да, но чем именно в ней возмущаются? Среднестатистическому гражданину не нравится износ, не нравятся расчеты страховщиков, не нравятся неудобства на дорогах, вызванные ожиданием ГАИ, и неудобства при обращении в страховую компанию. Это понятно, ведь у большинства компаний, претендующих на участие в системе ОСАГО, нет даже собственных центров урегулирования на местах.

Но, в конечном счете, все упирается в деньги – удобный инструмент должен соответственно стоить, на все есть совершенно понятные и обоснованные экономические расчеты – во что обойдется безлимитный европротокол, во что – отказ от износа и т.д.

Другой вопрос, без чего-то в цене можно было бы и обойтись. Например, значительная надбавка в тарифе на эксперименты антимонопольной службы с развитием конкуренции и обязательной выдачей бланков, о последствиях чего мы только что говорили в примере с «Россией». Более 20 миллиардов рублей, выплаченных клиентам разорившихся компаний – это пока только вершина айсберга. А сколько еще украли с рынка посредники, получавшие завышенные комиссии, и сколько вынесли мошенники, в том числе поддержанные судами? Если, по экспертным оценкам, доля выплат мошенникам доходит до 20 %, то умножив эту долю на общую сумму выплат, мы увидим, какие колоссальные деньги они получили. И сколько в итоге реально оставалось страховщикам на формирование резервов?

Поэтому единственным источником оптимизма остается только надежда, что мегарегулятор, в рамках перешедших к нему функций надзора и регулирования на страховом рынке, будет подходить и к данному, и ко всем прочим вопросам математически, брать в обоснование своих действий экономико-математические расчеты и модели. А социальный фактор должен учитываться, но не превалировать. Формы решения социальных задач должны быть другие: это можно делать через государственные субсидии, но никак нельзя – через тарифы и другие моменты, которые должны обосновываться экономически. И тогда страхование сможет полноценно выполнять свою роль – как одного из столпов экономики, который гарантирует ее стабильное развитие.