Интервью

Агрострахование – через тернии к терниям Блинков Олег Николаевич Руководитель центра сельскохозяйственного страхования ООО «Росгосстрах», председатель комитета по методологии сельскохозяйственного страхования Национального союза агростраховщиков

Страхование агрорисков оценивалось экспертами как рынок, способный развиться до масштабов, сопоставимых с ОСАГО, но этого не произошло. Каковы основные причины медленного развития агрострахования и его перспективы? Как те, кто реально работает в полях, оценивают закон № 260-ФЗ от 25.07.2011 г. «О государственной поддержке в сфере сельскохозяйственного страхования» и проект изменений в него? Насколько предлагаемые новации соответствуют задачам совершенствования системы агрострахования и повышения уровня охвата посевных площадей страховой защитой? Достаточны ли полномочия профессионального объединения на рынке? Адекватно ли реализуется идея создания независимой агроэкспертизы? Об этом с корреспондентом портала «Страхование сегодня» беседует Руководитель центра сельскохозяйственного страхования компании РОСГОССТРАХ Олег Блинков.

Мария Жилкина,
Медиа-Информационная Группа «Страхование сегодня» (МИГ)

Олег Николаевич, как началась работа по агрострахованию в 2014 году? Прогнозируете ли Вы появление каких-то новых трендов на этом рынке?

В 2014 году выделено около 6 миллиардов рублей на субсидирование договоров сельхозстрахования (5 млрд на страхование урожая, 1 млрд на страхование животных). На территории Российской Федерации есть достаточно много субъектов, где активно занимаются выращиванием сельхозкультур, за такую достаточно маленькую сумму невозможно охватить страхованием с госдотациями все предприятия по всем этим субъектам. Есть территории, где договоров страхования заключается больше (Поволжье, Южный Федеральный округ и Ставрополье), есть менее активные (Дальний Восток, Сибирь, Север Европейской части). По закону, хозяйства могут заключать договор в течение 15 дней после окончания посевной, в части регионах сев оканчивается в июне, значит, об итогах работы по страхованию можно будет говорить не ранее июля.

По словам экспертов, в пострадавших от весеннего наводнения регионах Сибири, так же как и в прошлом году в ДВФО, были застрахованы только единичные объекты, принадлежащие сельхозпредприятиям. Ваши данные это подтверждают?

Как мы уже сказали, кампания по страхованию еще не закончена, поэтому договоров немного. Кроме того, посевы всегда располагаются на более высоких участках и менее подвергаются наводнениям, поэтому все далеко не так страшно, как кажется.

С другой стороны, риска наводнения по-прежнему нет в законе № 260-ФЗ, а следовательно, в типовом договоре страхования урожая с государственной поддержкой. Страховщики готовы страховать данные риски, однако, расширение ответственности страховщика потребует пересмотра текущих тарифов в сторону увеличения. Что касается самого «Росгосстраха», в прошлом году, можно сказать, нам повезло, страхователи не обращались к нам за страхованием урожаев в ДВФО.

В то же время, есть достаточно крупные федеральные компании, которые, получив колоссальную убыточность на разных территориях в последние годы, деятельность по агрострахованию прекратили или резко сократили. Это вообще достаточно сложный рынок.

Говорить о каких-то стойких трендах на этом рынке пока нельзя. С 2012 года страховщики начали работать на новых условиях в связи с принятием нового закона. Фактически прошел пока только один полный год, и не с чем особенно сравнивать результаты работы. Объем субсидий в 2013 году был полностью израсходован, произошло некоторое перераспределение премий между страховыми организациями, в том числе рынок частично перешел от крупных федеральных игроков к более мелким региональным.

То есть, в отличие от большинства других видов страхования, здесь тенденция противоположная концентрации в федеральном центре?

Большинство федеральных страховщиков сокращают присутствие в сегменте страхования урожая из-за высокой убыточности. Причина примерно та же, что и в ОСАГО – тариф по страхованию урожая с господдержкой в ряде субъектов Федерации явно недостаточен, причем не на 10-20 %, а на 50-200%. При таком остром дефиците средств страховать на нормальных условиях невозможно.

А как развивается добровольное страхование различных имущественных интересов сельхозпроизводителей?

Добровольное страхование урожая находится на последнем месте в структуре сборов – не более 5-10 % все последние годы. Риск возникновения страхового случая, частота убытков в этом виде очень высоки, то есть стоимость продуктов не может быть низкой. А поскольку компенсации от государства здесь уже нет, страхователи неохотно идут на добровольное страхование, так как не имеют возможности удешевить услугу. Более-менее идет добровольное страхование от монориска (от града). У нас есть договоры по страхованию сельхозкультур и садов от градобоя, которые для клиента выгоднее, чем страхование от комплекса рисков, но все равно желающих не так много.

Почему непопулярны продукты «дострахования»? Ведь мы слышали столько жалоб, что система страхования с господдержкой не покрывает риск полностью…

На мой взгляд, система с господдержкой покрывает 90 % убытков, которые приносят наибольший реальный ущерб (засуха, вымерзание, градобой). Другой вопрос, что уровень срабатывания покрытия (30 %) там установлен фактически как условная франшиза. Многих это не устраивает. Но доплатив определенную сумму можно достраховать это без господдержки, такие продукты есть у всех работающих на этом рынке страховщиков.

Как Вы оцениваете итоги работы «Росгосстраха» по агрострахованию за прошедшие периоды?

В 2013 году по сравнению с 2012 наш портфель по страхованию урожая вырос примерно на 40 %, объем сборов немного превысил 1,4 миллиарда рублей. Что касается страхования животных, принадлежащих юридическим лицам, тут сборы в последние 5-6 лет стабильны, колебания в пределах 5 %, за 2013 год было собрано около 150 миллионов рублей премии. По договорам страхования животных, принадлежащих физическим лицам, мы собрали чуть меньше 400 миллионов рублей.

А насколько вообще велик рынок страхования сельхозживотных, принадлежащих гражданам?

Его никто не считал, у нас же не ведется статистический учет животных в личных хозяйствах. Кроме того, объем рынка надо определять исходя из конъюнктуры платежеспособности, насколько люди готовы платить деньги за страхование. По нашему портфелю наблюдается однозначная тенденция: животных в личных хозяйствах держат все меньше. Уходит старшее поколение людей, а вместе с ними уходит и традиция содержать животных.

У Росгосстраха накоплена обширная собственная статистика. Выдвигали ли Вы на ее основе какие-то актуарно обоснованные предложения в части размеров субсидий и тарифов, и вообще по корректировке системы страхования с господдержкой?

Страховое сообщество ежегодно дает предложения по обоснованию тарифов в разрезе каждого субъекта и в разрезе культур или групп животных. Они основаны на выборках Росстата, то есть на официальных цифрах по всей России, а не на каких-то наших личных наблюдениях. Из них получается, что необходимо повышение ставок в 2-3 раза по некоторым субъектам Федерации.

Если вспомнить тарифы, которые рассчитывались в 70-х годах, когда в СССР было обязательное сельхозстрахование (то есть был сплошной охват и не было селекции рисков, а значит, тарифы могли быть ниже), там по некоторым территориям тариф доходил до 40 %, а средний тариф составлял 15-17 %. Сегодняшний средний тариф 5,6 % вызывает резонный вопрос: можно ли работать за эти деньги, в условиях, когда теперь есть и антиселекция риска? Кроме того, в советское время более жестко следили за приписками, наказывали руководителей хозяйств за невыполнение плана по урожайности и т.д., а тариф все равно был намного выше.

Но ведь и уровень применяемых агротехнологий с тех пор подрос?

Говорить об агротехнологии здесь неправильно, она всего лишь поднимает планку средней урожайности, а колебания урожайности все равно зависят от погоды. Как бы ни развивалась технология, погодные колебания никуда не деваются. Тому же граду нет никакой разницы, какой уровень агротехнологии применяется в хозяйстве.

Более того, в последние годы мы наблюдаем, и Росгидромет подтверждает это официально, что количество опасных природных явлений существенно возрастает. Если раньше у нас практически не было столь серьезных и длительных проливных дождей и ураганных ветров, то теперь их с каждым годом все больше. Яркий пример уже этого года: В Краснодарском крае с начала года были и случаи града диаметром 5 см, и ливневые дожди смывали посевы. Был град и в Татарстане, а в Московской области в мае выпал снег, а в Тверской – в июне. В прошлом году были масштабные наводнения в разных регионах. Засухи масштаба, сопоставимого с 2010 годом, до этого были только в 1972 году, а за последующие годы они уже успели не один раз повториться. Так что общее количество бедствий растет, вопрос только, как сильно в каждом конкретном случае, в зависимости от времени и места возникновения, они повлияют на рост и развитие растений.

Как развивается внедрение различных систем мониторинга погодных явлений? Или страховщики по старинке ориентируются на Росгидромет?

В нашей практике, к сожалению, более точные долгосрочные прогнозы у западноевропейских и американских систем прогнозирования, а не у Росгидромета. Но в части растениеводства даже наличие достаточно точного долгосрочного прогноза мало чем может помочь, привнести извне спасение здесь невозможно. Мы можем только более точно попытаться рассчитать риск и тариф. Впрочем, даже если мы совершенно обоснованно захотим существенно повысить тариф, клиент тогда вряд ли захочет страховаться. Так что на практике речь идет не о корректировке тарифа, а о корректировке нашего присутствия в том или ином регионе по сельхозстрахованию.

Возвращаясь к вопросу корректировки законодательства, какие еще предложения Вы направляли в государственные органы?

Вообще предложений обсуждалось довольно много. НСА консолидирует замечания и предложения страховщиков и доносит их до Минсельхоза. К сожалению, ответа в большинстве случаев мы не получаем. Простой пример: по закону компенсируется 50 % премии, и в случае, когда размер премии не кратен 2, возникает проблема математического округления копеек в расчете суммы субсидии. В итоге просто отказывают в приеме документов на субсидирование, так как не могут компенсировать 0,5 копеек. Мало того, что начинают гонять документы по кругу, когда заставляют округлять сумму, так еще и в одном регионе округляют до рубля, в другом – до десятых, Конечно, такая разница в подходах не сильно влияет на финансовый результат компании в целом, но на построение бизнес-процессов – влияет негативно, людей приходится обучать по-разному, постоянно возникает лишняя суета. А ведь проблему решила бы простая инструкция, как считать округление – одна для всех.

Другой пример: Минсельхоз выпустил нормативный акт, в соответствии с которым утрата урожая определяется по формам статотчетности (убыток равен разнице между плановой урожайностью и фактической урожайностью по статотчетности). То есть нам предлагают согласиться, что суммарный убыток от всех причин – агротехнических, природно-климатических и прочих явлений – это и есть потери в результате страхового случая. Но ведь могли и просто недосеять, могли оказать влияние сорняки, вредители, любые причины… Мы уже не первый год направляем в Минсельхоз обращения по этому поводу, а ответа до сих пор нет.

А местные власти? Ощущаете ли Вы на собственном опыте те проблемы их скрытого противодействия страхованию на местах, о которых неоднократно говорили представители НСА, в частности, неперечисление субсидий?

Получатели субсидий – не мы, а страхователи. Когда мы пытаемся обратиться по вопросу неперечисления субсидий, нам резонно задают вопрос: «А вы, собственно, кто?» Поэтому наше участие в данном процессе минимально.

Нам мешает отсутствие четкого регламента, как должны выглядеть документы, которые подаются на субсидию. В каждом субъекте – свой набор документов, требуемых как со страховщиков, так и со страхователей. Например, в одном субъекте в прошлом году требовали к каждому договору страхования прилагать правила страхования, копию лицензии на страхование, выписку о том, что мы состоим в профобъединении, и справку по марже платежеспособности. Зачем, если мы все эти документы и так предоставляем в НСА, а он, в свою очередь, может это предоставить в федеральный Минсельхоз? Минсельхоз обещал сделать шаги в сторону единообразия и упрощения. Иногда местные власти требуют передвигать сроки уплаты страховой премии. Например, в Воронежской области требовали передвинуть срок на 31 декабря. Договор, по которому мы несем ответственность, заканчивается в августе, но премию получим только через несколько месяцев, за которые может произойти убыток, а мы не сформировали резервы. То есть оплачивать убытки нам предлагается в кредит.

Как Вы оцениваете обсуждаемый пакет изменений в закон № 260-ФЗ от 25.07.2011 г. «О государственной поддержке в сфере сельскохозяйственного страхования», в частности, норму о единственном объединении агростраховщиков на рынке?

Единственность объединения, на мой взгляд, не основное, гораздо важнее тема установления пороговой величины. Сама тема корректировки закона возникла из-за жалоб на то, что порог необоснованный, и закон из-за этого не рабочий. Якобы превышения более чем на 30 % никогда не происходит, и деньги платятся зря, выкидываются на ветер. Те, кто так говорит, сравнивают урожайность по субъектам Федерации. Действительно, если взять, например, по Краснодарскому краю среднюю урожайность за 5 лет, колебаний более 30 %, скорее всего, не будет, это слишком укрупненная единица для анализа. Если бы мы и платили по субъекту в целом – вопросов нет, но мы-то платим по каждому сельхозпредприятию. Например, у отдельных хозяйств в результате града полностью погибали посевы, тотальный убыток, но в общей статистике это не давало более 30 %, и была иллюзия, что все хорошо.

Теперь обсуждается изменение на 25 %, спрашивают, хорошо ли это, у нас – страховщиков. Но страховщику размер франшизы абсолютно безразличен, главное, чтобы при соответствующем уровне франшизы был соответствующий тариф (который при уменьшении франшизы растет не линейно). Если адекватного увеличения субсидирования не произойдет, с рынка уйдет еще ряд страховых компаний. Почему-то когда у нас берутся менять условия, всегда забывают про обратную сторону.

Что касается числа профобъединений, на сегодняшний день трудно сказать, что оптимально – одно или несколько. Все зависит от полномочий, которые будут у этого профобъединения. Сегодня их по факту не так уж и много, и их надо либо расширять, либо, по крайней мере, не сужать.

Вот если бы профобъединение могло устанавливать условия страхования, правила профессиональной деятельности, тарифы, порядок расчета убытков, тогда бы обсуждение этого вопроса имело смысл. Сейчас полномочия объединения сводятся к накоплению статистики, формированию фонда компенсационных выплат и подаче предложений по объектам страхования. Сколько объединений будет так работать, по большому счету не важно. А если объединение, к примеру, не формирует фонд компенсационных выплат из-за того, что его игроки имеют проблемы с платежеспособностью, у них регулятор должен отзывать лицензию, а закон по агрострахованию здесь ни причем, доступ на рынок, как другие союзы, объединения агростраховщиков не регулируют.

Видите ли Вы перспективу преобразования объединения агростраховщиков в СРО после принятия закона про СРО на финансовых рынках?

Конструкция будущего объединения в большей степени зависит от того, какова будет конструкция агрострахования в стране вообще. Если это будет обязательное страхование – будет одно, если останется добровольным – другое. Главное, чтобы не осталось как сегодня, когда государство устанавливает ставки для расчета субсидий, которые не соответствуют расчетным показателям. НСА неоднократно направляло ряд предложений страховщиков по доработке нормативной базы, но корректировок не последовало.

Еще один показательный пример некорректно решенного вопроса – тема агроэкспертов. Принято считать, что их не хватает (хотя у нас – компании с немалым портфелем по данному виду страхования – никаких проблем с агроэкспертами никогда не было). Возможно, этот вопрос тоже могло бы решать профобъединение. Однако тот порядок аккредитации, который сейчас действует, ставит под вопрос независимость агроэкспертов и их компетенцию в области агрономии, агрострахования. Я не знаю, почему человек с высшим образованием в области агрономии должен сдавать дополнительные экзамены – мы ставим под сомнение диплом гособразца? И кто его будет проверять – чиновник? Кроме того, действующие тесты не отвечают требованиям, предъявляемым к данным тестам в силу нормативных актов, а также содержат вопросы, не имеющие правильного ответа, излишне формализована сторона, связанная с оформлением экспертных заключений, завышены требования к допуску специалистов к аккредитации. На мой взгляд, более правильно при профобъединении вести реестр агроэкспертов, лиц, желающих работать в данной области без предъявления каких либо дополнительных требований, кроме наличия образования в области сельского хозяйства, опыта работы не менее 3 лет в данной области и порядка расчета убытка в соответствии с действующими нормативными документами (в том числе Правилами страхования, договором страхования). То есть владелец диплома государственного образца о высшем образовании в области сельского хозяйства при наличии опыта работы уже может выступать в качестве эксперта без каких либо экзаменов или аккредитации, подтверждающих его знания в данной области.

Ну а кто еще? Может, тогда какая-то совместная структура с объединениями сельхозтоваропроизводителей?

Если говорить об оценке ущерба, в СРО оценщиков есть единые требования закона к параметрам составления отчета, есть регламент и методика работы, и есть ответственность оценщиков, которая страхуется. Оценщик, обязующийся соблюдать эти требования при расчетах. Его регулярно проверяют, могут запросить его отчеты, и если будет выявлено несоответствие этим методикам – исключат из объединения. Это нормальный рыночный механизм.

Напрашивается вывод, что чиновники пытаются отрегулировать то, что не должны?

Со стороны это выглядит именно так, то есть вводятся ограничения, без которых до этого рынок нормально работал. Фактов, подтверждающих, что требуется изменение действовавшей прежде системы агроэкспертов по причине наличия неурегулированных моментов, нет. Или еще вопрос, зачем делать заключение в трех экземплярах и отправлять третью копию экспертного заключения в Минсельхоз? Назначение данной копии не совсем ясно. Если после проведения экспертного заключения будут спорные вопросы, так в цивилизованной стране они должны решаться двумя сторонами в суде. Потом, надо же понимать, что такое результаты оценки ущерба и как они оформляются – это огромные талмуды, с образцами зерна (в случае определения урожайности). А по животноводству должны быть образцы тканей в формалине… Где в Минсельхозе будут храниться такие объемы этих третьих экземпляров дел? У них там мыши не заведутся? Видимо, решения о требованиях к проведению экспертиз принимались людьми, которые не учли предстоящие последствия ввода данного регламента.

Мы присутствовали на съездах аккредитованных агроэкспертов. В прошлом году их было более 100 человек, в этом году  – не более 5 человек. За весь год экспертизы по правилам Минсельхоза делались не более 10 раз. То есть потребности и необходимости в аккредитованных по действующему законодательству агроэкспертах на рынке нет. А ведь разговоры идут о том, чтобы открыть для них курсы, открыть новую специализацию в учебных заведениях.

Много говорится о том, что агроэксперты должны быть на местах, что, на мой взгляд, вообще несовместимо с понятием независимой оценки. Мы, например, предпочитаем привлекать агроэкспертов из других регионов, пускай это в 2-3 раза дороже, но результаты проведённой работы будет действительно объективными.

В целом, я считаю, что в специальной подготовке агроэкспертов нет необходимости – есть необходимость в подготовке качественных агрономов, а оформление заключения на основании сделанных агрономом результатов обследования посевов не требует специальных знаний. Потребность в экспертах нельзя создать искусственно. К тому же работа в агросекторе – сезонная, за чей счет будут содержать армию агроэкспертов зимой? Но ведь всякая неэффективная трата средств – дополнительные издержки страховщика, которые ухудшают его финансовый результат и, в конечном итоге, потом лягут на плечи страхователя.

А какова стоимость такой агроэкспертизы?

Зависит от того, каков объем полей, от контурности полей, исследуемой культуры и пр. В среднем, эксперт может осмотреть от 300 га до 50 тыс. га. в день, все зависит от размера полей и их расположения. Средняя стоимость экспертизы составляет 50-100 тыс. руб. и, конечно, зависит от объема работ и количества поставленных перед экспертом вопросов.

Какие каналы продаж агрострахования использует компания «Росгосстрах»? Задействуется ли сотрудничество с банками на местах, агентская сеть?

Большую часть договоров мы продаем через специально выделенных работников. Продажи через партнеров минимальны, так как в текущей ситуации, когда ставки для расчета субсидий существенно ниже рисковых тарифов, зачастую мы не можем себе позволить дополнительных расходов на оплату услуг третьих лиц. Кроме того, при продаже договоров через партнеров некоторые из них требуют включения рисков, которые не содержат количественных критериев, то есть по формальной позиции достаточно получить недобор урожая по любой причине, и это будет являться страховым случаем. На наш взгляд, данная практика приведет только к тому, что страхователь не будет заинтересован в сохранении своего урожая и соблюдении даже минимального уровня агротехники.

Отдельный вопрос о страховании в животноводстве – распространение на него действия закона, хоть и с опозданием, но произошло. Какими результатами уже сейчас могут похвалиться страховщики и какие неожиданные трудности проявились при реализации закона?

Страхование животных с господдержкой стартовало осенью 2013 года. По требованию закона должно быть застраховано все поголовье отдельного вида животных, а значительная часть животных находится в залоге, следовательно, уже застрахована. То есть нужно либо ожидать окончания текущего договора страхования, либо расторгать договор, и заключать новый. В случае необходимости у страхователя есть возможность расширить страховое покрытие на риски, которые не покрываются договором страхования с государственной поддержкой.

Так что процесс страхования животных с господдержкой будет развиваться по мере окончания действующих договоров страхования. Поэтому говорить о результатах работы по страхованию животных можно будет не ранее, чем через 4-5 месяцев.

Ваш прогноз, оно, спустя год работы, окажется состоявшимся?

Думаю, да. На сегодняшний день договоры есть, нельзя сказать, что их было сразу много, но постепенно они заключаются. Как всему новому, для полноценной реализации программы страхования животных требуется время. Что касается нашей компании, на сегодня у нас заключено чуть более десятка договоров страхования животных с господдержкой, но со стороны рынка спрос на данную услугу только начинается, думаю, к концу года прирост будет существенным.

Существует ли в агростраховании судебная проблема, характерная для других массовых видов страхования в России? Есть ли там уже не авто-, а агроюристы, пытающиеся зарабатывать на страховщиках?

Есть и такие. Эта неприятная тенденция у нас началась с Ростовской области, где после отказа в выплате (по обоснованным причинам, в соответствии с правилами страхования) эти убытки перепродают физическому лицу (закон это не запрещает), а потом от его имени направляют жалобы в ЦБ и обращаются в суд. Думаю, если неправомерные требования к страховщикам приобретут массовый характер, страховщики из данного сектора просто уйдут, ведь страхование урожая и животных – это добровольный вид, никто не будет планово работать себе в убыток. Особенно нас беспокоит ситуация с подтверждением природных явлений, опасных для сельскохозяйственного производства. В своей работе мы зачастую сталкиваемся с тем, что на момент рассмотрения заявленного события явление отсутствует, а спустя полгода-год оно вдруг неожиданно «появляется».

Нет смысла работать против системы, когда суды заставляют страховщиков платить по случаям, которых нет в договоре. Например, в одном из регионов нам присудили выплату по случаю «раннее выпадение снежного покрова», которого физически не было в договоре – кто-то дождался выпадения снега (по сое нередко намеренно задерживают уборку, чтобы дождаться рефракции и сэкономить на просушке зерна, и убрать часто не успевают) и заявляет страховщику, что не успел убрать урожай.

Другой суд присудил нам выплату с обоснованием: «Вся страна знает, что в 2010 году была засуха, от которой погиб урожай». То, что сам страхователь при этом заявлял нам декабрьский убыток по озимым (и наш осмотр полей в апреле подтвердил отсутствие всходов), в расчет не принимался.

Как избежать подобного мошенничества?

В наш век компьютеризации и всеобщего охвата интернетом, я не вижу проблемы в том, чтобы публиковать, например, на сайте, Росгидромета список произошедших опасных явлений с указанием их временных и количественных характеристик, обновляемый и доступный в режиме реального времени.

Могут ли на помощь агростраховщикам прийти новомодные системы аэрокосмического наблюдения?

Они служат лишь индикативом. Из космоса не видно, где какая культура высажена, видна только цветовая окраска на участке территории, по ней можно что-то определять только с известной долей точности, можно выявлять какие-то косвенные признаки, то есть без наземного обследования нам все равно не обойтись. Но, несомненно, общая картина, которую можно получить при помощи космомониторинга, позволяет определить наиболее проблемные участки, требующие наземного обследования, что позволяет экономить на стоимости наземного обследования.

Наземное обследование ничем не заменить, нужно ходить по полям. Мы – ходим, поскольку кровно заинтересованы в этом по деньгам, мы сами проводим отбор своих экспертов. Будет ли ходить «независимый» агроэксперт, и как много он с непривычки сможет пройти, например, в 32-градусную жару? Это тяжелый труд для физически крепких молодых мужчин. Может, я субъективен, говоря о том, что аккредитация агроэкспертов неэффективна, но давайте посмотрим на цифры. Сколько у нас по всей территории РФ судов, где есть агроэкспертиза? Не более 20 в год. Значит, дело-то не в экспертах. Мне кажется, нас просто пытаются отвлечь от реальной проблемы – тарификации и размера субсидий, оттягивают фокус внимания. А без ее решения система не будет работать успешно.