Пресса о страховании, страховых компаниях и страховом рынке

Финмаркет, 25 августа 2020 г.

Страховка VS онкология: реально ли повысить шансы на излечение

554 просмотра

Большинство программ добровольного медстрахования (ДМС), за исключением категории VIP, перестают работать с момента постановки онкодиагноза пациенту. Инициатором слома стереотипа в отношении тотального страхового исключения онкорисков из полисов ДМС в России в 2012 году стал Олег Меркулов, работавший тогда в «ВТБ-Страхование», ныне он - член правления ПАО СК «Росгосстрах».

Его команда продолжает развивать страхование рисков онкологии и иных опасных критических заболеваний в «Росгосстрахе». Аналогичные программы создаются и другими компаниями. Как удалось вырваться из «запретной» для страховщиков зоны, на каких страхователей сегодня рассчитаны полисы критической защиты и зачем они вообще нужны, Меркулов рассказал в интервью «Интерфаксу».

- Как вообще возникла у вас идея создавать программу в зоне рисков, которых избегали все страховщики страны?

- Во-первых, на Западе такая страховая защита уже работала, во-вторых, вероятно, сказалось личное отношение к диагнозу «онкология». К сожалению, от онкологии умерли моя мама, мой отец, моя бабушка и отчим. Но, с другой стороны, немало моих коллег и друзей сумело победить это страшное заболевание. Хотелось понять, какую помощь в борьбе с онкологией может организовать страховщик.

Позитивный международный опыт помогал двигаться вперед. Я стал глубже погружаться в тему и искать решения различных сложных проблем. Работа началась 8 лет назад. В какой-то момент сложилось впечатление, что после постановки онкодиагноза человеку нужны только дополнительные деньги - от них зависит возможность успешного и своевременного лечения в лучших медцентрах или за рубежом. Первые страховки были простыми - выплачивались 750 тыс. рублей ($25 тыс. по прежнему курсу) в случае постановки диагноза. Полис работал как защита от несчастного случая.

Однако мы быстро поняли, что человек часто просто не знает, к кому ему обратиться, куда пойти с полученными от страховщика деньгами. Кроме того, стресс от осознания диагноза подавляет людей, порой делает их неадекватными. Люди с высшим образованием и без него, богатые и бедные - буквально все теряются в момент постановки им онкодиагноза. Люди начинают искать ответы в интернете, часто находят совсем не то, что требуется, впадают в заблуждения. Однажды представитель ассоциации онкопациентов рассказывала мне, как в онкопродразделении известной столичной больницы пациенты целого отделения тайно ели живых бразильских жуков, веря в счастливое излечение рака продуктами их жизнедеятельности. Главврач отделения просто не мог поверить в такое.

Следующее поколение расширенных страховых программ уже включало обязательную верификацию диагноза в лучших лабораториях. Причем бывали случаи, когда четыре известных лаборатории не могли договориться об окончательном диагнозе и мнения делились поровну. Приходилось делать еще более серьезные обследования, чтобы не сомневаться во всех аспектах конкретного типа онкозаболевания. Как вы думаете, если человек сам дошел до известной клиники и получил диагноз, он будет его перепроверять? Да нет же. Застрахованный даже не знает, что это нужно и можно организовать. В тоже время, современные таргетные препараты и методы лечения требуют большой точности. Ошибки приводят к неэффективности лечения и ухудшению состояния, порой безвозвратного. Поэтому программы стали включать также проведение междисциплинарных консилиумов, разработку плана лечения, определение клиники и врачей, а также контроль за эффективностью лечения. Так что просто дать денег больному - недостаточно, неэффективно.

- А как вашу инициативу - разработать программу защиты от критических заболеваний - восприняли в страховой компании, где вы тогда работали?

- Как всегда, все новое воспринимается с опасением, а страхование - это статистика, которой на тот момент просто не было. Андеррайтеры восприняли идею онкострахования настороженно и предложили очень высокие тарифы, что делало стоимость полисов заоблачной и недоступной обычным людям. Мне говорили: вы - сумасшедшие, все больные пойдут покупать такие полисы, тяжелый убыточный бизнес ОСАГО покажется счастьем... Но мы были упорны, нашли понимание в швейцарской перестраховочной компании Swiss Re, где уже был опыт работы с такими рисками по всему миру, была накоплена статистика. Там нам дали нормальный тариф на перестрахование, все риски по новой программе передавались туда. Сегодня нашей командой накоплена собственная статистика, считаю, что отдавать в перестрахование риски по критическим заболеваниям уже нет нужды.

- Как к вашей идее ввести коммерческое онкострахование в стране отнеслись сами онкологи? Вы же советовались с ними?

- В 2012 году я добился встречи с главным онкологом России, академиком Михаилом Давыдовым. Тогда он возглавлял РОНЦ им. Блохина. Если честно, я очень боялся, что врачи наши идеи не поддержат, и ошибался. С подачи Давыдова меня включили в состав представительной делегацией онкологов, мы поехали на 68-ю сессию Генеральной ассамблеи ООН в Нью-Йорке. Там я выступал с докладом от России, представлял действующую программу онкострахования. Приняли ее аплодисментами. Со временем я стал ездить на онкоконференции едва ли не чаще, чем на страховые форумы - Поволжье, Дальний Восток, Новосибирск, Иркутск, Красноярск, Казань, Самара, Санкт-Петербург, Москва, Московская область, Вена, Берлин, Цюрих, Милан. Постепенно сложились личные отношения с представителями медицинской отрасли и понимание особенностей в работе национальных онкоцентров.

В последнее время появилась новая тенденция, когда некоторые опытные академики и профессора из государственных научных центров и клиник стали переходить в частные клиники, уровень консультирования там растет, с ними также сотрудничаем. Сейчас и государственные, и частные медицинские центры привлекают российские и иностранные инвестиции. Появились пациенты из-за рубежа. Сегодня мы знаем особенности организации лечения, уровень оснащенности онкоцентров по стране, знаем имена лучших врачей отрасли. Спрос на полисы защиты от критических заболеваний постоянно растет.

- Допустим, врачи идею приняли. А как отнеслись поначалу к идее онкострахования официальные представители здравоохранения?

- Естественно, поначалу некоторые считали идею странной, поскольку в Конституции РФ всем гарантируется бесплатное лечение, в том числе от онкозаболеваний. Неужели вы хотите продавать за деньги то, что положено бесплатно, спрашивали нас. Но если быть честными, мы живем в огромной стране с очень разной инфраструктурой. К сожалению, до сих пор есть проблемы очередей, неравномерного оснащения клиник оборудованием, необходимыми препаратами и просто уровнем компетенции врачей на местах. Ситуация с каждым годом меняется к лучшему, но до светлого будущего еще далеко. Чего греха таить: мы все хотим, чтобы самое легкое заболевание у нас лечил самый лучший врач в самой лучшей клинике. Когда же мы говорим о смертельно опасных заболеваниях, то постановка правильного диагноза, разработка оптимального метода лечения с применением самых современных технологий и определение клиники и врачей, которые знают и умеют их эффективно использовать, становится вопросом жизни и смерти. Да и время начала обследования и лечения имеет критическое значение, ведь при некоторых диагнозах буквально несколько недель ожидания могут радикально ухудшить ситуацию.

- Но ведь и правда, вопрос о смысле лечения по коммерческому полису у человека возникает. Есть целая программа бесплатного лечения от онкологии по полису обязательного медицинского страхования в стране. Зачем коммерческое дополнение?

- Традиционный путь человека с онкодиагнозом в ОМС до лечения предполагает обращение к районному терапевту, затем к районному онкологу и далее по списку адресов. Мы посчитали - на подготовку к лечению в столице уходит 2-3 месяца. А если это регионы? Где-то есть нужный специалист, а где-то нет. Какие-то препараты для химиотерапии закупили, а какие-то нет. Отправка больного на лечение в другой регион теоретически возможна с полисом ОМС, но часто тормозится, ведь вместе с пациентом в клиники другого региона уходят и деньги, выделенные государством на его лечение в системе государственной медицины. На мой взгляд, лучше, когда клиент и, следовательно, деньги на его лечения направлялись бы в лучшие клиники и помогали им развиваться. Именно так мы и работаем, и страховые деньги направляются туда, где их используют наиболее эффективно. Идея наших страховых программ заключается в следующем: где бы ни жил наш клиент, ему организуют подтверждение диагноза, проведут консилиум врачей разных специальностей, разработают план лечения, направят в лучшие клиники, оплатят проезд и будут контролировать эффективность лечения.

Мы регулярно встречаем случаи «гипердиагностики», когда онкодиагноз впоследствии не подтверждается, когда на месте не могут поставить диагноз или ставят его не точно. Поэтому в нашу программу включены перепроверка диагноза, получение второго мнения и заключения консилиума опытных врачей. Что позволяет сформировать наиболее эффективный план лечения, который может включать комбинации различных методов лечения (операция, химиотерапия, лучевая терапия и иммунотерапия).

Кроме того, мы понимаем, что сразу после получения страшного диагноза клиенту надо приступать к обследованиям и лечению. Поэтому мы максимально снимаем с него технические и бюрократические заботы. Например, мы привлекли специальную курьерскую службу, которая доставит стеклоблоки в спецконтейнере из любого места страны в лучшие лаборатории Москвы для проведения анализов. За пациента соберут необходимые для лечения справки, работает по доверенности юрист. Также оплачиваем транспортные расходы до клиники и обратно, в том числе за рубеж (входят даже услуги санавиации), оплачиваем сопровождающего, если клиент нуждается в уходе, встречаем, провожаем к месту лечения и обратно.

В период лечения у многих больных, особенно возрастных или имеющих отягчающие обстоятельства, сопутствующие заболевания, есть особенности подготовки к каждому сеансу химиотерапии или лучевой терапии, к проведению операции. Да и после проведения операции и различной терапии больной нуждается в реабилитации. Например, при химиотерапии на 3-4-й день после сеанса часто ухудшается состояние. Часто это сложные и дорогостоящие медицинские процессы, и мы их всегда оплачиваем.

В случае получения диагноза мы оплачиваем лечение клиента в течение 3 лет с момента постановки диагноза. Это важно, поскольку онкология - тяжелое заболевание, часто требует длительного лечения, предполагает регулярный динамический мониторинг состояния пациента.

И еще программа предполагает финансовую поддержку страхователя. В случае подтверждения онкодиагноза страховщик платит 250 тыс. рублей страхователю как компенсацию потери дохода - это единовременная и нецелевая выплата, поэтому мы не спрашиваем, как наши клиенты ее используют.

- Когда «Росгосстрах» начал продажу полисов страхования от критических заболеваний? Насколько программа доступна по цене, как действуют ограничения по возрасту для приобретателей полисов?

- В «Росгосстрахе» полисы онкострахования начали предлагать в этом году, но накопленный в прежние годы работы опыт помогает. По цене все доступно. Стандартный полис страхования от онклогических заболеваний «Росгосстраха» стоит в переделах 10 тыс. рублей в год с организацией лечения в России (покрытие 8 млн рублей) и порядка 20 тыс. рублей стоит расширенная программа (онко- и критические заболевания) - с организацией лечения и за рубежом по полису «Лечение без границ» (покрытие 18 млн рублей).

- Вы хотите сказать, что такой страховой суммы хватает на проведение любого лечения?

- Полученных страховщиком премий достаточно, чтобы организовать и оплатить хирургическую операцию, в том числе по пересадке костного мозга. «Росгосстрах» планирует расширить максимальное покрытие по программе до $1 млн без существенного увеличения стоимости полиса. Но, как показывает практика, столько денег на оплату лечения не требуется, скорее это психологический фактор поддержки. Мы разбили оплату премии на 2 этапа в год. Так что все посильно.

- Есть в программе ограничения по возрасту? Ведь чем человек старше, чем риски онкологии выше...

- На рынке общепринятое стандартное ограничение по возрасту для приобретения окнкополиса установлено по достижении человеком 75 летнего возраста. «Росгосстрах» планирует увеличить возраст страхователей - они смогут войти в программу до 79 лет включительно с возможностью пролонгации участия до конца жизни. Еще обращаю внимание - полис покрывает не только риски онкозаболевания, но и некоторых критических заболеваний (в том числе, полисное покрытие может распространяться на такие тяжелые диагнозы, как «инфаркт» и «инсульт» - ИФ).

- На страховом рынке РФ продаются полисы лечения онкологии только за рубежом. Как относитесь к таким предложениям?

- Мы отказались от этого варианта, поскольку есть категория «невыездных» людей, есть возрастные пациенты, которые ехать за рубеж физически не могут. А в период карантина выезд оказался невозможен для всех граждан, да и сейчас количество стран весьма ограничено. Промедление опасно, при острых стадиях каждый день на счету, даже 2 недели могут быть критическими. Буквально недавно мы столкнулись с ситуацией, что при приезде на лечение в Израиль больной должен провести 2 недели на строгом карантине в отеле и только потом приступать к лечению. Мы приняли решение оплачивать клиентам и проживание на карантине до лечения и уже имеем подобный опыт.

- Как вам кажется, рост статистики онкозаболеваний в РФ сделает программу более востребованной?

- У нас в стране официально зарегистрированы порядка 4 млн человек с онкодиагнозами, за прошлый год умерло 300 тыс. человек и получили подтверждение онкодиагнозов 600 тыс. человек. По мере развития диагностики наблюдается прирост показателей статистики. Конечно, люди начинают задумываться о защите. К сожалению, за последние годы из-за онкологии мы потеряли немало известных людей. Многие из них годами успешно противостояли болезни благодаря качественному лечению. Это заставляет задуматься о страховании, которое помогает не только избранным получать доступ к лучшим врачам и технологиям.

- Полис онкострахования сложный, потенциальные страхователи жалуются, что видят страницы исключений по таким программам, где они вообще ничего понять не могут. Подозрительно. Насколько велики шансы, что страховщик оплатит лечение после постановки диагноза, признает случай страховым по «критическому» полису?

- Исключения - это основание для страховщика в ряде случаев для отказа в организации лечения или в денежной выплате, если это предусмотрено конкретной программой. Всегда внимательно изучайте список исключений. В него могут входить не только разные заболевания, но даже просто факт прохождения владельцем полиса когда-то обследования на онкологию.

- А если диагноз не подтвердился в результате обследования?

- И этот случай может войти в список исключений. В онкопрограмме «Росгосстраха» три исключения. Человек не может купить полис, если он уже болел онкологией, то есть имеет диагноз с буквой «С», а также если он болен ВИЧ или гепатитом С (другими тяжелыми формами гепатитов, диагноз гепатит «А» («желтуха») не относится к исключениям в полисе онкострахования - ИФ). Но и здесь мы рассчитываем в перспективе изменить подход на более лояльный. Если человек болел более 10 лет назад онкологией (стойкая ремиссия), страховаться по нашей программе ему будет можно.

Еще к распространенным исключениям по полисам онкострахования относится и такой диагноз, как «предрак» (рак in situ). Мы же, наоборот, включили такой диагноз в перечень покрываемых рисков. В подобных ситуациях начинаем лечить с первого дня после постановки такого диагноза без периода ожидания - ведь время работает против пациента.

- Как страховщик поводит проверку здоровья пациента перед продажей онкополиса?

- Состояние здоровья приобретателя не проверяется, человек заполняет соответствующую анкету с ответами на вопросы о состоянии здоровья. Надо знать, что во всем мире по всем программам онкострахования в страховых компаниях вводится период ожидания, то есть программа начинает действовать с отсрочкой. В «Росгосстрахе» период ожидания составляет 3 месяца.

- Как продавать такие программы, если люди здоровые интуитивно сторонятся темы критических заболеваний, если они не хотят ни думать об этом, ни говорить?

- «Росгосстрах» проводит обучающие конференции с нашими агентами в регионах, на них приглашаются именитые онковрачи, которые отвечают на интересующие вопросы, связанные с онкодиагностикой и лечением. Туда приглашаются и потенциальные страхователи. Такие конференции стали очень популярны. Мы видим, как углубленная дискуссия помогает людям понять суть страховой защиты и ее особенности. На каждую конференцию кто-то приходит и говорит: «Я сейчас болею, помогите. Как перепроверить диагноз, как получить второе мнение?» Это происходит постоянно, где бы мы ни работали. Мне пишут письма про ситуацию с агентами, их родственниками, сотрудниками корпоративных клиентов, которым поставлены онкодиагнозы. За всю историю нашей работы по теме было больше 200 обращений от незастрахованных людей с просьбой помочь. Мы делаем все возможное. И поэтому наша программа становится более востребованной день ото дня.

- Как планируете ее развивать?

- Ситуация в мире сама подсказала нам путь развития. С начала августа текущего года мы включили в программы по онкозаболеваниям риск необходимости реабилитации для переболевших COVID 19. Это оказалось очень востребованным. Кроме того, мы ведем переговоры с партнерами в разных странах о включении наших онкопродуктов в их страховые продукты, что привлечет в итоге иностранных клиентов на лечение в российские клиники.

- Через кого в основном продаются такие полисы? Опишите вашего типичного покупателя.

- Продаем через своих агентов и банк «Открытие» - для его клиентов. В банке полисы страхования от критических заболеваний покупают в основном те, кто берет кредиты. Это молодые люди от 25 до 35 лет, они страхуют риски наступления несчастного случая и критических заболеваний. Болезнь заемщика или его родственника часто становится причиной невозврата кредита. Возраст застрахованных в агентском канале несколько выше - в основной массе это люди в возрасте 30-60 лет.

В материале упоминаются: Компании, организации: Swiss Re 928  Росгосстрах, ПАО СК 10983 Персоны: Меркулов Олег Юльевич

Ваше мнение об этом материале:

— Ваше имя
— Ваш email
— Тема

Ваш отзыв (заполняется обязательно):

Укажите код на картинке слева:

Установите трансляцию заголовков прессы на своем сайте

 Подробнее »

Получить код для трансляции заголовков прессы »