Пресса о страховании, страховых компаниях и страховом рынке

Финансы, 2 апреля 2001 г.

Кассовый убыток как зеркало российского перестрахования

Под «кассовым убытком» (cash loss) понимается согласованная сторонами договора перестрахования сумма убытка, при которой перестрахователь вправе обратиться к перестраховщику с требованием о немедленной выплате ему страхового возмещения (В Словаре-справочнике терминов по страхованию и перестрахованию дано следующее определение этого понятия: «Кассовый убыток (cash loss) – условие перестраховочных договоров, согласно которому убытки, превышающие обусловленную в договорах сумму, подлежат немедленной оплате перестраховщиками в падающей на них доле (как правило, в течение одной-двух недель)…» (Журавлев Ю.М. Указ. Соч. М.: Издательский центр «АНКИЛ», 1997, с. 49).). В странах с развитым рынком страхования этот специфический перестраховочный институт используется исключительно в договорах облигаторного перестрахования с целью быстрейшего восстановления страховщику после осуществленной им крупной страховой выплаты необходимого уровня наличных денежных средств на его счетах. Само появление понятия «кассового убытка» связано как раз с тем, что в облигаторном перестраховании расчеты между сторонами происходят с определенной периодичностью, чаще всего поквартально, и поэтому страховщику, оплатившему крупный убыток, пришлось бы либо достаточно длительное время восстанавливать свой запас денежных средств за счет текущих поступлений страховой премии, либо ждать срока, когда он в соответствии с условиями договора может выставить счет перестраховщику на оплату его доли в убытке. Чтобы сократить разрыв по времени между значительной страховой выплатой и получением возмещения по ней, и стала применяться рассматриваемая оговорка.

В России положение о «кассовом убытке» присутствует не только во всех облигаторных договорах, но и очень активно применяется в области факультативного перестрахования. Поскольку здесь налицо явное отступление от классики перестраховочной технологии, до сих пор среди специалистов идет дискуссия о целесообразности и, более того, допустимости столь широкого применения данного инструмента. Так, Е.Николаев пишет: «Сам термин» Кассовый убыток», будучи взятым из сферы договорного, облигаторного перестрахования, не совсем, как нам кажется, уместен при факультативном перестраховании» (Николаев Е. «Кассовый убыток»: версии и практика.  «Re Magazine», 1997 (июнь), № 10, с. 9.). И далее он поясняет: «…причина построения этих схем достаточно прозрачна – отсутствие (или неоптимальность задействования) свободных либо высоко ликвидных средств у Перестрахователя, достаточных для оперативной выплаты по убытку на 100%.»

Другие авторы, исследующие эту тему, справедливо указывают, что до настоящего времени на российском рынке перестраховочных услуг нет единообразного понимания анализируемой оговорки, высказываются различные точки зрения на одни и те же ее компоненты, что приводит к разногласиям, спорам и даже конфликтам (См., например: Колесников Д. Доля интуиции в убытке. «Re Magazine», 1997 (июнь), № 10, с. 8; Квачев Ю. Кассовый убыток: за и против. «Re Magazine», 1998 (февраль), № 12, с. 26.) .

Наконец, нельзя не учитывать, что, по мнению отдельных юристов, во многих случаях использование этого института ведет к нарушению закона и создает опасность применения финансовых санкций со стороны налоговых органов (См.: Фогельсон Ю. Сделки перестрахования по действующему законодательству. «Хозяйство и право», 1997, № 7, с. 97 (позиция Ю.Фогельсона будет детально проанализирована далее).

В этой связи исследование данного вопроса представляет не только познавательный, научный интерес, но и актуально с практической точки зрения. Автор надеется, что его выводы помогут участникам национального перестраховочного рынка выработать единое понимание термина «кассовый убыток» и уменьшить вероятность разногласий, которые подрывают доверие операторов перестрахования друг к другу и тем самым, наряду с иными нерешенными проблемами в этой сфере, отрицательно влияют на развитие перестраховочного бизнеса в нашей стране.

Любой институт перестрахования может и, по моему убеждению, должен быть проанализирован, по крайней мере, в четырех аспектах:

1) финансовом, который, безусловно, является ведущим, так как перестрахование – это сегмент сферы финансовой деятельности, где главными являются финансовые интересы и корреспондирующие им обязательства сторон;

2) технологическом, который, в свою очередь, включает в себя следующие стороны: технологический процесс (как делать) и его качественные характеристики (простота, удобство, эффективность);

3) правовом, подразумевающем, во-первых, соответствие действующему законодательству и, во-вторых, точность, четкость и корректность выражения в договорных нормах существа вопроса;

4) фискальном, охватывающем вопросы налогообложения действий сторон в рамках рассматриваемого института, а также соответствие нормативным требованиям государственного страхового надзора по обеспечению финансовой устойчивости страховых организаций.

Итак, вначале более подробно, чем было сказано выше, о финансовом содержании оговорки о «кассовом убытке». Здесь нужно добавить, что в России она применяется значительно более широко, чем на Западе, прежде всего по причине недостаточной капитализации российских страховых организаций, из-за отсутствия у абсолютного большинства из них таких финансовых ресурсов, которые позволяли бы им самостоятельно оплачивать самые крупные убытки. Отсутствие оговорки «cash loss» привело бы к тому, что многие страховые компании вынуждены были бы отказывать в страховании больших объектов и терять выгодных клиентов. Наличие подобного механизма дополнительно расширяет их возможности на страховом рынке.

Использование правила «кассового убытка» позволяет перестрахователю собрать всю необходимую или, по крайней мере, основную часть той суммы, какая наряду с его собственными активами дает ему возможность произвести единовременную выплату самого крупного страхового возмещения. Тем самым обеспечивается требуемое клиентами качество страховой услуги. Применение данного инструмента помогает цеденту избежать дополнительных убытков, какие он непременно понес бы, если вынужден был бы во всех случаях крупных выплат досрочно отзывать средства из инвестиций.

Кроме того, необходимо учитывать, что в нашей стране перестраховочный рынок носит ярко выраженный характер рынка потребителя, когда именно клиент диктует требования к качеству перестраховочных услуг и условия их приобретения. В такой ситуации совершенно естественным выглядит стремление страховщиков добиться от своих контрагентов по перестраховочным договорам быстрейшей оплаты крупных убытков не только при облигаторном, но и при факультативном перестраховании. Перестраховщики, с одной стороны, вынуждены соглашаться на эти требования в целях развития своего бизнеса, а с другой – это в полной мере отвечает их объективным интересам построения долгосрочных и взаимовыгодных отношений с перестрахователями.

По моему убеждению, стороны, независимо от вида предусмотренной их договором перестраховочной защиты, вправе использовать любые, не запрещенные законом процедуры и приемы ведения дела и урегулирования своих взаимоотношений. Это мнение основано как на принципе свободы договора (п. 2 ст. 1 ГК РФ), так и на соображениях целесообразности. Мне представляется не очень конструктивной консервативная позиция, когда проявляется стремление ограничить применение тех или иных оговорок только традиционной областью их действия. Если «кассовый убыток» позволяет российским страховщикам лучше и более эффективно вести дело, повышать качество своих услуг, то он не только может, но и должен применяться и в факультативном бизнесе.

Следующий аспект – технологический. И здесь никаких принципиальных проблем я не вижу. Институт «кассового убытка» технологичен как в облигаторных, так и в факультативных отношениях. Правда, определенные технические неясности и неопределенности тут все же имеют место.

Первая из них касается всех видов перестраховочных отношений. Речь идет о том, должен ли перестрахователь предварительно сам оплатить убыток полностью или хотя бы частично, скажем в пределах собственного удержания по перестрахованию риску, или вправе требовать от перестраховщика уплаты возмещения до того, как заплатил сам?

Классический подход требует, чтобы цедент предварительно уплатил все 100% страховой выплаты либо, что бывает значительно реже, ее часть в пределах собственного удержания. Такое подход, в частности, нашел отражение в стандартных формулировках перестраховочного договора, предложенного рынку Транссибирской перестраховочной корпорацией:

«Перестраховщик обязуется: …В случае, если доля ущерба превысит: величину заявленного кассового убытка … то возмещение доли ущерба производить перечислением соответствующей доли на р/счет Перестрахователя (либо по его поручению Страхователю) в течение 10 (десяти) дней после получения подтвержденного Перестрахователем акта о страховом событии, расчета доли ущерба и документального подтверждения о выплате Перестрахователем своей доли ущерба (выд. мной)» (Фадеева А.В. Комментарии к стандартным положениям договорного пропорционального и непропорционального перестрахования. М.: Издательский дом «Страховое ревю», 1997, с. 12-13.). Но большинство страховщиков настаивают на том, чтобы перестраховщики платили им при «кассовом убытке», не дожидаясь представления документов об оплате убытков страхователю. Как справедливо отмечают В.Яковлева и И.Рябенькая, «ситуация, когда Страховщик сам в полном объеме выплачивает страховое возмещение, а только потом собирает деньги с Перестраховщиков, является скорее исключением, чем правилом» (Яковлева В., Рябенькая И. На то в страховании и существуют оговорки, чтобы не следовать судьбе Страховщика безоговорочно. «Re Magazine», 1996 (декабрь), № 7,с. 10.). И такие требования в российских условиях, на мой взгляд, вполне резонны, так как в противном случае многим страховым компаниям пришлось бы выплачивать страховое возмещение частями – сначала они заплатили бы в пределах собственного удержания, а потом с естественной отсрочкой все остальное. Такая страховая услуга не устраивает абсолютное большинство клиентов.

Вторая техническая проблема состоит в том, что при факультативном перестраховании не совсем ясно, чем процедура урегулирования «кассового убытка» отличается от обычной процедуры рассмотрения претензии перестрахователя о выплате страхового возмещения. Не случайно поэтому подчас предлагаются варианты, которые весьма неконкретны. Например, СК «Энергополис» в своем проекте договора об общих условиях факультативного перестрахования (ретроцессии) так сформулировала анализируемую оговорку:
«8.2.2. Стороны могут установить размер страхового возмещения, при превышении которого Перестраховщик должен уплатить свою долю в более сжатые, чем это установлено в п. 8.5, сроки и не дожидаясь уплаты возмещения Перестрахователем…». (Проект договора об общих условиях факультативного перестрахования (ретроцессии). «Страховое дело», 1998, № 4, с. 42.). А дело здесь в том, что в договорах факультативного перестрахования и так предусматриваются достаточно жесткие сроки рассмотрения перестраховщиком требования цедента о перестраховочной выплате: как правило, от 3 до 10 рабочих дней – с момента предоставления необходимого комплекта документов до момента списания денег с расчетного счета. При этом указанные соки не являются произвольными, а отражают реальную технологию рассмотрения претензий в соответствующих компаниях. Конечно, если речь идет о 10 днях, то в принципе, можно предусмотреть, что при «cash loss» срок рассмотрения претензии сокращается, например, до 5 или 3 дней, хотя это достаточно серьезно усложняет положение перестраховщика. За это время он должен рассмотреть все документы, установить, что страховщик произвел страховую выплату законно и обоснованно, проверить расчеты, принять согласно своей официальной процедуре решение об оплате убытка, а главное, аккумулировать на своих счетах достаточные денежные средства. Но если и так установлены краткие сроки урегулирования убытков – на пределе технологических возможностей тщательного и качественного рассмотрения претензии, то необходимость в оговорке о «кассовом убытке» отнюдь не отпадает. В данном случае чрезвычайно важно указать именно право цедента обращаться к перестраховщику с требованием о выплате страхового возмещения до того, как он сам заплатил страхователю по договору прямого страхования.

Третья неопределенность связана с адресатом страховых платежей. На практике перестрахователь нередко предлагает перестраховщику в целях ускорения расчетов с клиентом произвести выплату своей доли в убытке непосредственно страхователю по договору прямого страхования. По моему мнению, это тоже совершенно нормальное требование, которое целесообразно исполнять. Но такая возможность выплаты перестраховщиком страхового возмещения сразу страхователю по основному договору страхования должна быть в обязательном порядке закреплена в договоре, иначе те же налоговые органы могут предъявить претензии по поводу пусть и формального, но нарушения положений ст. 933 ГК РФ, устанавливающей, что предпринимательский риск может быть застрахован только в пользу страхователя, каковым по договору перестрахования является страховщик.

Особо следует сказать о том, что при «кассовом убытке» перестрахователь, как правило, обязан представить перестраховщику как в рамках факультативного, так и облигаторного перестрахования полный комплект документов, подтверждающих страховое событие по основному договору страхования, расчет размера убытков, в том числе и по доле принимающей стороны. С учетом сказанного, стороны могут исключить из этого комплекта документы, свидетельствующие об оплате страховщиком убытков полностью или в соответствующей части. Кроме того, при очень доверительных отношениях между сторонами договора перестрахования может быть установлен упрощенный порядок оплаты «кассового убытка», например, только на основании счета перестрахователя. Но все это должно быть четко зафиксировано в договоре, чтобы у налоговых органов не было вопросов об обоснованности соответствующих страховых выплат.

Касаясь правового аспекта, следует, в первую очередь, проанализировать точку зрения Ю.Фогельсона, который считает, что если при кассовом убытке перестраховочное возмещение выплачивается до оплаты цедентом убытков по прямому договору, то такие выплаты по договору перестрахования незаконны, так как производятся до наступления страхового случая по нему, в качестве которого подразумевается исключительно реальная страховая выплата страхователю (См.: Фогельсон Ю. Сделки перестрахования по действующему законодательству. «Хозяйство и право», 1997, № 7, с. 97.). Как возможный выход из этой ситуации он предлагает включать в перестраховочный договор положение о признании страховым случаем, наряду со страховой выплатой, также отсутствие у перестрахователя достаточного количества денежных средств для того, чтобы самостоятельно оплатить убытки страхователю в полном объеме .

К сожалению, должен сразу отметить, что приведенная рекомендация, как мне представляется, не может решить проблему. Во-первых, проанализируем ситуацию, когда все ликвидные активы страховщика будут заведомо меньше суммы возможной выплаты по конкретному договору страхования. Например, страховая компания с валютой баланса 20 млн руб. страхует морское судно стоимостью 20 млн долл. Хорошо известно, что страховым случаем закон признает событие, обладающее признаками вероятности и случайности (п. Ст. 9 Закона РФ «Об организации страхового дела в Российской Федерации» в ред. Федерального закона от 31 декабря 1997 года № 157-ФЗ). Здесь же такая характеристика, как случайность, отсутствует – у страховщика нет и в течение срока действия договора страхования и не будет активов на 20 млн долл. На мой взгляд, в этом случае имеются все основания для признания договора перестрахования, в который включен такой дополнительный риск, ничтожным. В части определения страхового события он явно противоречит закону. Если же распространять данную рекомендацию на ситуации, когда у страховщика на счетах и в кассе денежных средств на момент принятия решения о выплате меньше, чем сумма убытка, то и этот случай по крайней мере небесспорен: наличие или отсутствие нужной денежной суммы на счетах и в кассе при условии, что вообще величина его активов превышает размер убытков, целиком и полностью зависит от воли страховой компании, которая является в договоре перестрахования страхователем. Закон (ст. 963 ГК РФ), по общему правилу, освобождает страховщика, в нашем случае перестраховщика, от страховой выплаты, если страховой случай произошел вследствие умысла страхователя. Конечно, можно воспользоваться нормой п. 2 ст. 967 ГК РФ, которая дает возможность применительно к перестраховочным отношениям по соглашению сторон исключить действие правил, предусмотренных гл. 48 ГК РФ. Но и в этом случае остаются проблемы, связанные с совершенно искусственной конструкцией риска, очень далекой от реальной жизни и от существа и страхования, и перестрахования.

Однако важнее другое. Как мне кажется, Ю.Фогельсон без достаточных оснований сводит понятие страховой выплаты к реальному перечислению или передаче денег страхователю. Даже если принять за основу далеко небесспорную точку зрения, согласно которой страховым случаем по договору перестрахования является именно выплата страхового возмещения или обеспечения (См., например: Дедиков С., Фурсов О. Авария «броневика» с глобальными последствиями. «Экономика и жизнь», 1997, № 4, с 9; Дедиков С. Комментарий судебно-арбитражной практики по спорам, вытекающим из договоров перестрахования. «Финансы», 2000, № 9, с. 38.), то говорить о страховом событии имеются все основания, когда страховщик подписал акт о страховом случае и принял решение о выплате, т.е., взял на себя обязательство в установленные договором сроки списать деньги с расчетного счета или выдать их страхователю из кассы. Ведь, с правовой точки зрения, страховой случай – это юридический факт, с которым договор связывает возникновение конкретных правоотношений. Как известно, юридические факты делятся на две группы: действия и события. По договору перестрахования страховое событие, безусловно, связано с действиями перестрахователя. Но эти действия, в свою очередь, тоже подразделяются на принятие решения о выплате и на саму выплату. Какие из этих действий являются коренными, определяющими другие действия? Совершенно очевидно, что именно принятие решения о выплате – без этого убытки страхователю возмещаться не будут. К тому же в ряде случаев реального перечисления денежных средств страхователю может и не быть; скажем, при наличии встречных однородных обязательств страховщик вправе погасить свои обязательства зачетом, или проплатить деньги третьему лицу по договору купли-продажи, чтобы возместить своему клиенту ущерб в натуре, или он может просто договориться со страхователем об оплате убытков в рассрочку, либо, наконец, у него может не хватать активов для оплаты убытков. Означает ли это, что страховой случай по договору перестрахования все еще не наступил? Нет. Или, напротив, когда страховщик произвел страховую выплату необоснованно, т.е. когда деньги реально уплачены на основании, по сути, незаконного решения о выплате. Разве означает это обязанность перестраховщика платить? Нет. Таким образом, юридическим фактом, с каким связано возникновение обязанности перестраховщика осуществить оплату убытков перестрахователя, может быть только принятие последним законного и обоснованного решения о страховой выплате, а не само перечисление денег.

Еще один довод в пользу такого вывода. Если страховщик становится банкротом, так и не сумев оплатить убытки страхователю, то у последнего есть право требования к должнику. В то же время имеет ли право арбитражный управляющий предъявить требования к перестраховщику об оплате убытка, чтобы полученные от него суммы включить в конкурсную массу? Согласно рассуждениям Ю.Фогельсона, нет. Но с такими выводами вряд ли кто-нибудь согласится, потому что они ведут к разрушению не только перестраховочных отношений, но осложняют страховые отношения, воздвигая надуманные преграды.

Продолжая мысль Ю.Фогельсона, мы обязательно придем к выводу, что для перестраховщика принципиально важно, как именно оплатил убыток перестрахователь. В этом смысле весьма показательными являются споры между СК «Энергогарант» и целым рядом российских перестраховщиков. Фабула дела такова: СК «Энергогарант», как перестрахователь, договорилась со страхователем о том, что часть убытков по произошедшему страховому случаю он покроет передачей последнему государственных ценных бумаг по их балансовой стоимости. Некоторые перестраховщики отказались оплачивать свою долю убытков в полном размере, исходя из того, что рыночная стоимость переданных страховщиком страхователю ценных бумаг существенно ниже их балансовой стоимости. Состоявшиеся судебные разбирательства закончились с различным результатом, так как по некоторым из них ответчики заявили об истечении сроков исковой давности, но там, где такого заявления не последовало, суд удовлетворил требования перестрахователя, указав, что страховое событие имело место и размер убытков определен правильно, а порядок расчетов перестрахователя со своим клиентом перестраховщиков не касается.

Считаю необходимым напомнить, что в п. 1 ст. 967 ГК РФ речь идет не просто о выплате страхового возмещения или обеспечения, а о риске такой выплаты. Между тем еще В.И.Серебровский говорил по крайней мере о трех значениях, в которых употребляется термин «риск»: возможность наступления события, само событие и необходимость нести невыгодные последствия события (см.: Серебровский В.И. Страхование. М, 1927, с. 85).

Вывод Ю.Фогельсона о том, что законодатель в п. 1 ст. 967 ГК РФ применяет указанный термин в значении неблагоприятных последствий тоже не более чем одна из возможных точек зрения. Строго говоря, страховая выплата по перестрахованному риску – это определенное объективное событие для перестраховщика, хотя и состоящее из действий перестрахователя. Почему тогда термин «риск» нельзя толковать как событие? Во всяком случае, достаточных оснований говорить о незаконности оплаты перестраховщиком убытков перестрахователю при «кассовом убытке» до того, как тот сам выплатил страховое возмещение, нет.

Тот факт, что обычно оплата убытков перестраховщиком производится при доказанности произведенной перестрахователем выплаты, как мне представляется, не затрагивает правовой стороны дела, а касается исключительно технологии – не надо вводить дополнительный контроль за поступлением в дальнейшем документов, подтверждающих размер реальных убытков цедента.

Налоговые опасности при такой выплате очень легко обойти, если перестраховщик, желая подстраховаться, учитывает сначала выплаченные суммы на счете 76 «Расчеты с другими дебиторами и кредиторами», а на себестоимость произведенной продукции, выполненных работ или оказанных услуг относит их только после того, как перестрахователь документально подтвердил возмещение убытков страхователя.

ДЕДИКОВ  Сергей