Пресса о страховании, страховых компаниях и страховом рынке

Хозяйство и право, 26 августа 2002 г.

Принцип следования решениям и действиям страховщика

2404 просмотра

Видимо, не будет преувеличением утверждение о том, что принцип следования решениям и действиям перестрахователя является самым спорным из всех стандартных перестраховочных оговорок, потому что в нем как в капле воды сошлись все противоречия в сфере перестраховочной деятельности. Именно он служит основной причиной споров, возникающих в ходе исполнения договоров перестрахования и доходящих до суда.

В первую очередь необходимо отметить, что до сих пор ведутся споры по поводу того, является ли рассматриваемое условие самостоятельной оговоркой или своего рода "синонимом" принципа "следование судьбе" (См.: Лоу К., Томсон X. Скромные предложения по обновлению права перестрахования / Пер. с англ. // Страховое право, 2001, № 2, с. 67; Клоченко Л. О договоре перестрахования: объем ответственности перестраховщика (!) // Страховое дело, 1995, Ns5, с. 31-32; Пфайффер К. Введение в перестрахование / Пер. с нем. — М., 1993, с. 22; Гришин Г. Правовые аспекты регулирования договоров международного перестрахования // Страховое право, 2000, №1, с. 50-51; Ковалевская Н, Договоры перестрахования // Страховое право, 1998, №2, с. 38; Камынкина М. Г., Солнцева Е. Е. Перестрахование: практическое руководство для страховых компаний. — М., 1994, с. 44; Фогельсон Ю. Сделки перестрахования по действующему законодательству // Хозяйство и право, 1997, №8, с. 99; Гришин Г. Не все ладно в перестраховочном королевстве... — Лондон, 2001, с. 25-26.). Не вдаваясь в детали этой дискуссии, выскажу свое мнение — это два разных принципа, имеющих различное предназначение и содержание. Принцип "участие в судьбе" ориентирован, как я считаю, на подчинение перестраховщика объективным обстоятельствам, связанным с перестрахованным риском, то есть не зависящим от воли передающей стороны, в то время как следование решениям и действиям означает подчинение принимающей компании волеизъявлению перестрахователя. (Клоченко Л. Указ. соч., с. 32.)
Существуют серьезные отличия в позициях специалистов и в отношении сфер применения этих двух принципов. Одни считают, что оговорка об участии в судьбе используется в основном в пропорциональном перестраховании, а правило следования решениям и действиям — в непропорциональном. Другие полагают, что такого четкого разделения области действия каждого из этих условий не существует. (Пфайффер К. Указ. соч., с. 69; Гришин Г. Указ. соч., с. 25-26; Лоу К., Томсон X. Указ. соч., с. 67 и т. д.)
Но главная причина споров вокруг данного положения заключается в том, что большинство исследователей и практических работников трактуют его как абсолютное обязательство перестраховщика оплачивать перестрахователю страховое возращение во всех случаях, когда тот сам возместил страхователю по основному договору страхования убытки, возникшие в связи с наступлением неблагоприятного события с объектом страхования или застрахованным лицом. Более того, даже такая категоричная интерпретация получила расширение в виде отрицания права перестраховщика оспаривать решения контрагента по договору перестрахования о признании того или иного события страховым случаем.
Несомненно, здесь выражается основной интерес перестрахователей: во всех случаях, когда они сами осуществили страховую выплату, получить возмещение своих расходов от перестраховщика и максимально снизить риски, связанные с перестрахованием принятой ими по договорам прямого страхования ответственности .
Такая позиция пользуется поддержкой многих авторов. В частности, М.Г.Камынкина и Е.Е.Солнцева столь же категоричны: "... перестраховщик не может отказаться от уплаты своей части убытка, который решил компенсировать перестрахователь, или в расходах по урегулированию убытка, в том числе в судебных издержках..." .
Иногда, правда, обязательность для перестраховщика решений и действий перестрахователя увязывается с определенными условиями. Например, К.Лоу и X.Томсон пишут: "... перестрахователь — чтобы получить от перестраховщика возмещение — должен выполнить определенные условия. Если же они выполнены — перестраховщик, конечно, не может оспорить решение перестрахователя". (См., например: Акерман С. Выступление, 1-я Всероссийская практическая конференция "Профессиональные проблемы перестрахования в России". Изложение стенографического отчета и другие материалы. — М., 1997, с.16-17.)
Судья, рассматривавший дело Insurance Company of Africa к Scor Reinsurance Company Ltd (1985 г.), указал, что оговорка о следовании решениям может применяться лишь при соблюдении следующих условий:
а) при расследовании страхового случая перестрахователь действовал честно, добросовестно и предпринял все требуемые деловыми обыкновениями шаги для достижения урегулирования;
б) неблагоприятное для страхователя событие по основному договору страхования подпадает под перечень рисков, предусмотренных перестраховочным контрактом (Камынкина М. Г., Солнцева Е. Е. Указ. соч., с. 44.).
Существует практика по увязыванию применения принципа следования решениям с добросовестностью и целесообразностью действий перестрахователя. В частности, Л.Клоченко в качестве возможного образца приводит следующее договорное положение, раскрывающее принцип следования действиям и решениям: "Право цедента свободно вести дела никоим образом не ограничивается настоящим договором. Цедент, в частности, правомочен квалифицировать событие в качестве страхового случая, не признавать его таковым, урегулировать убытки по нему. При этом он должен действовать квалифицированно с должной степенью целесообразности — так, как действовал бы любой страховщик на его месте при условии, что он не имел бы перестраховочной защиты. В той мере, в какой соблюдается это положение, перестраховщик связан любым действием или бездействием цедента" (Клоченко Л. Указ. соч., с. 32.).
Ранее в совместной статье Л.Клоченко и руководителя Российского представительства входящего в число мировой перестраховочной элиты Кельнского перестраховочного общества П.Мюллера также было отмечено, что "если страховщик, передающий тот или иной риск в перестрахование, действует халатно, без соблюдения интересов перестраховщика, то последний вправе не подчиняться решениям и действиям цедента" (Клоченко Л., Мюллер П. О договоре перестрахования //Страховое депо, 1995, № 1, с. 52.).
Аналогичную точку зрения высказывает К.Пфайффер: "Если цедент действует с грубой небрежностью или намеренно в ущерб интересам перестраховщика, последний не будет связан решениями цедента. Таким образом, обязанность перестраховщика следовать действиям цедента относится к праву цедента управлять своими делами. Иными словами, объем и предел обязанности следовать действиям цедента соответствует праву страховщика-цедента управлять своим бизнесом". (Пфайффер К. Указ. со"., с. 22.) Один из самых популярных тезисов — признание обязательными для принимающей компании не любых решений и действий, а только разумных. Так, Н.Ковалевская подчеркивает: "Обязанность следовать решениям и действиям цедента... Это условие подразумевает, что перестраховщик должен следовать разумным решениям перестрахователя по возмещению убытка страхователю...". (Ковалевская Н. Указ. соч., с. 38; см. также: Клоченко Л, Мюллер П. Указ. соч., с. 57.)
Однако все эти ухищрения не дают положительного результата — споры по поводу содержания и степени обязательности данного положения продолжаются, я бы сказал, со все возрастающей силой. И это не случайно, ведь какие бы условия применения этого принципа ни вводились, они не могут объяснить, почему перестраховщик обязан бесспорно следовать решениям и действиям контрагента и если все-таки обязан, то каким именно и в каких пределах. Острота проблемы в настоящее время возрастает в связи с тем, что в силу цикличности развития перестрахования и из-за огромных убытков, понесенных крупнейшими мировыми перестраховщиками в результате событий 11 сентября 2001 года в Нью-Йорке и Вашингтоне, мировой рынок перестраховочных услуг становится "жестче", то есть повышаются тарифы, сокращаются перестраховочные емкости, усиливается требования к андеррайтингу перестрахователя, строго формальным становится отношение ко всем положениям перестраховочных договоров, особенно при урегулировании страховых случаев.
Ю.Б.Фогельсон в целом правильно объясняет главную причину появления указанной концепции, когда пишет, что "смысл здесь в том, чтобы прямой страховщик урегулировал свои взаимоотношения со страхователем "без оглядки" на перестраховщика". (Фогельсон Ю. Б. Указ. соч., с. 99.)
Действительно, именно таков основной бизнес-интерес передающей стороны в перестраховочной сделке. Но он еще не стал безусловно определяющим поведение перестраховщиков.
В настоящее время ряд специалистов, прежде всего юристов, указывают на отсутствие юридической обязательности исследуемой оговорки. Доводы здесь приводятся самые различные, начиная с того, что такая гуттаперчевая формулировка вообще не может выражать финансовых обязательств, и заканчивая тем, что в результате практики безоговорочного следования перестраховщика всем решениям передающей стороны ему грозит банкротство, поскольку в подобной ситуации он просто становится заложником другой стороны договора. Попутно высказывается мнение, что любые попытки поправить, улучшить текст этой оговорки или подкрепить ее всякого рода дополнительными условиями, обречены на неудачу. (См., например: Рябенькая И. и Дедиков С. Доклады, 1-я Всероссийская практическая конференция "Профессиональные проблемы перестрахования в России", с. 17-20, 21-25; Дедиков С. О концепции унифицированного договора об общих условиях факультативного перестрахования // Финансовая газета "ЭКСПО", 1997 (декабрь), № 2, с. 10; Баклицкий Д. Следование судьбе перестрахователя — реальность или мертвая статья в договоре факультативного перестрахования? // "Re Magazin", 2000 (февраль), № 17, с. 18-19.)
Анализируя практику в части применения оговорки о следовании решениям страховщика, Г.Гришин выделяет три категории перестраховочных сделок:
1) договоры с безусловной или, как он определяет, "неквалифицированной" оговоркой (то есть не ограниченной никакими условиями);
2) договоры с "квалифицированной" оговоркой (обремененной дополнительными условиями);
3) договоры, в которых данная оговорка вообще отсутствует. (См.. Гришин Г Правовые аспекты регулирования договоров международного перестрахования, с. 51.)
Из самого факта такой классификации следует принципиально важный вывод — единого подхода на практике к исследуемому условию нет: кто-то вообще не признает его в своих правоотношениях, кто-то ограничивает различными оговорками и лишь часть рынка, берусь утверждать, меньшая, принимает эту оговорку как безусловное правило.
Рассмотрим последовательно доводы сторонников концепции обязательности следования перестраховщика решениям и действиям передающей стороны.
Наиболее серьезные из них с правовой точки зрения приведены Ю.Б.Фогельсоном, который указывает: "Если перестраховщик не будет "следовать решениям и действиям" прямого страховщика, то у него фактически появляется возможность непосредственно участвовать в урегулировании вопросов ответственности по прямому договору, что противоречит основополагающему принципу перестрахования, изложенному в п. 3 ст. 967: "При перестраховании ответственным перед страхователем по основному договору страхования ... остается страховщик по этому договору" (Фогельсон Ю. Б. Указ. соч., с. 99).
Такие аргументы, как мне представляется, не могут не вызывать серьезной критики. Прежде всего, следует сказать о том, что отказ следовать решениям контрагента никоим образом не может рассматриваться как непосредственное участие в урегулировании страхового случая. Да, перестрахователь, принимая решение по такому событию, должен учитывать возможную позицию перестраховщика, который вправе согласиться с его выводами или признать их необоснованными либо даже незаконными. Но точно так же он обязан учитывать при этом требования закона и условия основного договора страхования. Это те объективно существующие факторы, которые, конечно же, так или иначе оказывают влияние на его решение. Даже непосредственное участие перестраховщика в урегулировании страхового случая в прямом страховании, когда его представитель вместе с сотрудниками страховой компании расследует произошедшее событие и высказывает на совместных совещаниях свои оценки фактических обстоятельств, не нарушает п. 3 ст. 967 ГК РФ, ибо участие в расследовании события и даже формировании решения страховщика и несение им полной ответственности перед страхователем — это абсолютно разные правовые категории. Более того, сейчас в перестраховочных договорах все чаще используется специальная оговорка "claims control", которая, напротив, обязывает передающую компанию предварительно согласовывать с перестраховщиком свои решения по убыткам.
Совершенно очевидно, что рассматриваемый принцип в том плане, как его понимает Ю.Б.Фогельсон, существенно ограничивает гражданские права перестраховщиков, поскольку они в определенной ситуации должны, по его мнению, действовать не своей волей, а целиком подчиняясь воле контрагента. Между тем такие ограничения в силу ч. 3 ст. 55 Конституции РФ могут вводиться только федеральным законом и исключительно с целью защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны и безопасности государства. В действующем законодательстве не существует нормы об обязательности решений и действий перестрахователя для перестраховщика. Думаю, что и ни одно из перечисленных оснований ограничения гражданских прав к перестраховочным отношениям не подходит. Поэтому выводить такую обязанность юридического лица путем не очень корректного толкования нормы закона (в самом п. 3 ст. 967 ГК РФ нет ни слова об обязанности перестраховщика следовать решениям и действиям перестрахователя), на мой взгляд, нельзя. Кроме того, подобное толкование вообще не может не вызывать сомнений, поскольку противоречит и основополагающему принципу гражданско-правовых отношений, в силу которого физические и юридические лица приобретают и осуществляют свои гражданские права своей волей и в своем интересе (п. 2 ст. 1 ГК РФ).
Увязывание вопроса об обязательности действий перестрахователя для перестраховщика с их квалифицированностью и целесообразностью проблемы не решает. Здесь также уместно отметить, что в целом ряде случаев квалифицированные и целесообразные действия несовместимы. Например, когда оснований для признания события страховым нет, страховщик, действуя квалифицированно, должен отказать в страховой выплате. Но в то же время, если страхователь имеет для него особое значение, скажем это VIP-клиент, страховщик, исходя из целесообразности сохранения и развития своего бизнеса с ним, напротив, может даже вопреки условиям договора признать спорное событие страховым случаем. К тому же необходимо учитывать, что в таких принципиально важных для сторон договора перестрахования вопросах, как расследование и урегулирование убытков, абсолютной истины не бывает и, допустим, два квалифицированных специалиста, один — сотрудник перестрахователя, а другой — перестраховщика, могут по-разному оценивать одно и то же обстоятельство. Слова же о том, что передающая сторона должна при этом действовать так, как действовал бы страховщик, не имеющий перестраховочной защиты, с правовой точки зрения, по крайней мере, с позиций континентального права, вообще никакой юридической нагрузки не несет — это просто красивая фраза и не более того.
Что же касается правила следования разумным решениям, то оно ничем не лучше следования любым решениям и действиям, — ведь перестрахователь всегда будет настаивать на том, что его решения, бесспорно, носят разумный характер.
Единственным ограничением, имеющим, как мне представляется, сущностное значение, является действие данного принципа строго в рамках условий перестраховочного договора. Во всяком случае, на международном рынке перестраховочных услуг, откуда к нам и пришел этот принцип, его понимают значительно более узко и применяют более осторожно, чем у нас, ибо всегда указывается, что следовать решениям и действиям страховщика нужно в строгом соответствии с условиями договора. Так, К.Лоу и X.Томсон подчеркивают, что в пропорциональном перестраховании перестраховщик "разделяет судьбу, хорошую или плохую, перестрахователя. Однако речь о разделении идет только в рамках заключенного договора перестрахования" (Лоу К., Томсон Х Указ. соч., с. 66.)
Другими словами, за рамками согласованных сторонами положений и в противовес им указанная оговорка не должна применяться. Но основные разногласия как раз и возникают по этому поводу: перестрахователь доказывает, что он признал неблагоприятное событие страховым и выплатил страхователю возмещение в соответствии с условиями основного страхового договора и договора перестрахования, а перестраховщик, не согласный с его решением, утверждает, что он отступил от условий полиса и перестраховочного контракта. Таким образом, это положение не делает рассматриваемый принцип прозрачным и бесспорным. Более того, берусь утверждать, что в пространстве действия условий договора этот принцип просто излишний, поскольку стороны обязаны выполнять свои договорные обязательства добросовестно и без него.
Нужно отметить, что оговорка о следовании решениям и действиям перестрахователя на практике более широко применяется в облигаторном (договорном обязательном) перестраховании, где она зачастую действует де-факто, поскольку у перестраховщика по общему правилу отсутствует реальная возможность оценивать все без исключения решения и действия перестрахователя, ибо он выплачивает страховое возмещение на основании бордеро убытков и счетов, в которых в лучшем случае просто содержится подробный перечень страховых случаев с указанием реквизитов соответствующих основных договоров страхования и расчет размера убытков. Одновременно следует подчеркнуть, что облигаторное перестрахование именно в силу действия оговорки о следовании решениям по сути своей приближается к некоей форме финансовых гарантий, потому что перестраховщик не производит оценку каждого из автоматически перестраховываемых рисков, не расследует страховые случаи, а практически лишь предоставляет контрагенту свою емкость, свои финансовые гарантии на тот случай, когда перестрахованный портфель рисков за отчетный период или за все время действия договора окажется убыточным для того. Отметим также, что принцип следования решениям перестрахователя здесь в большей степени некое правило самоограничения перестраховщика, чем непосредственное юридическое или тем более финансовое обязательство, так как в договорах в обязательном порядке теми или иными словами, но всегда формулируется основное перестраховочное обязательство по выплате перестраховщиком страхового возмещения при наступлении страховых случаев по перестрахованным рискам.
Однако в факультативном, то есть добровольном, перестраховании, когда оба субъекта перестраховочной деятельности свободны как в передаче, так и в принятии риска на ответственность, все обстоит иначе. Стороны зачастую сами вводят в текст договоров об общих условиях факультативного перестрахования (так называемые генеральные соглашения) целый ряд ограничений ответственности перестраховщика. Здесь уместно напомнить, что перестраховщик освобождается от выполнения своих перестраховочных обязательств, если его контрагент скрыл от него существенную информацию о переданном в перестрахование риске, если в обусловленный срок не уплатил ему перестраховочную премию.
Имеет смысл привести достаточно типичный для перестраховочных договоров комплекс норм, так или иначе касающихся рассматриваемого принципа, чтобы убедиться в обоснованности указанного тезиса. Вот выдержки из одного такого договора:
"Перестраховщик обязуется:...
3.1.6. Неукоснительно следовать всем решениям Перестрахователя (Ретроцедента) по каждому конкретному договору перестрахования (типовому перестраховочному документу), которые могут быть приняты исходя из оригинальных условий договора страхования (основного договора) и настоящего Договора, за исключением решения об увеличении ответственности Перестраховщика. Перестраховщик имеет право:
3.2.1. Отказать в выплате своей доли страхового возмещения или уменьшить ее часть, если: — Перестрахователь при заключении конкретного договора перестрахования (типового перестраховочного документа) предоставил Перестраховщику ложные сведения по риску на момент заключения договора перестрахования; — Перестрахователь, не приняв меры по минимизации или отклонению заявленной претензии, оплатил убыток, который не обязан был оплатить, исходя из условий основного (оригинального) договора и правил страхования, на основании предоставленных Страхователем документов...
3.2.5. В случае недоперечисления Перестрахователем Перестраховщику в установленные в конкретном договоре перестрахования (типовом перестраховочном документе или в соответствии с настоящим Договором) сроки каких-либо частей перестраховочной премии (при условии поступления платежа на счет Перестрахователя) Перестраховщик несет ответственность пропорционально доле полученных денежных средств по конкретному договору перестрахования (типовому перестраховочному документу)...
Перестраховать имеет право:
3.4.2. Признавать убытки Страхователя, отклонять их или решать вопрос их урегулирования (оплаты) самостоятельно... Перестрахователь имеет право рассматривать претензии в сумме до 20000 долларов США самостоятельно. Решение о выплате страхового возмещения Страхователю в сумме свыше 20000 долларов США принимается Перестрахователем и Перестраховщиком совместно".
В последнее время перечень таких ограничений ответственности принимающей стороны в целом ряде перестраховочных договоров расширился за счет упоминания убытков, которые перестрахователь по условиям основного договора страхования или в соответствии с законом не должен был оплачивать, а также в случае уменьшения им без уведомления второй стороны своего собственного удержания в риске.
Все приведенные ограничения, безусловно, очень серьезно подрывают сам тезис о юридической обязательности следования всем решениям и действиям перестрахователя. Но для вывода об обязательности этого принципа нет и правовых оснований.
Обязательны для сторон договора в первую очередь нормы закона, регулирующие соответствующие правоотношения. Среди них могут быть императивные нормы, то есть обязательные для участников сделки во всех случаях, а также диспозитивные, если стороны не отменили их действие или не изменили их своим соглашением. Затем участники сделки обязаны исполнять и согласованные ими договорные нормы. Когда соответствующие отношения не урегулированы ни нормами закона, ни договорными положениями, в качестве источника права привлекается обычай делового оборота.
В свете сказанного принципиально важно определить правовой статус оговорки о следовании решениям и действиям. В действующем законодательстве, как было показано ранее, она не закреплена. В договорах это условие упоминается в двух формах:
а) в сжатой, когда в текст договора включается фраза о том, что к отношениям сторон применяется принцип следования перестраховщика решениям и действиям перестрахователя;
б) в более развернутом и конкретном виде, когда в тексте есть положение о том, что перестраховщик связан любыми решениями и действиями перестрахователя и обязан следовать им. (Здесь не рассматривается случаи, когда данный принцип заменяется принципом следования судьбе страховщика, что, кстати, бывает довольно часто, потому что, по моему убеждению, стороны в таком контексте применяют последнюю оговорку, имея в виду именно следование решениям и действиям, то есть подчинение перестраховщика субъективному волеизъявлению перестрахователя)
В первом случае мы совершенно очевидно имеем дело с отражением того, что стороны договора воспринимают как общий принцип перестрахования, опирающийся на многократно и, по их мнению, единообразно применяемое на практике правило поведения.
Что касается формально широкого применения, то здесь, хотя и с определенной натяжкой, можно признать, что эта характеристика наличествует, по крайней мере, в тексте договоров перестрахования соответствующее положение встречается довольно часто. Но можно ли с учетом приведенных различных подходов и взглядов на данный принцип считать его понимаемым всеми одинаково, сложившимся? Уверен, что оснований для этого нет. Помимо всего прочего, на практике рассматриваемый принцип реализуется на самом деле достаточно редко: ведь отказы в выплате страхового возмещения со стороны перестраховщиков явление отнюдь не экзотическое. Другими словами, этот принцип еще не приобрел необходимых черт для получения им статуса, схожего с деловым обычаем, и уже в силу этого источником права сам по себе быть не может. Это сегодня скорее формирующееся деловое обыкновение, которое вообще начинает действовать только в случае прямого волеизъявления сторон сделки о применении данного положения к регулированию своих отношений.
Вообще же, на мой взгляд, принципы права и правовые нормы имеют различную природу и их смешение приводит лишь к дополнительной юридической путанице. Принципы, как я считаю, отличаются от самых общих правовых норм тем, что они сами чаще всего не представляют из себя конкретной нормы права, а реализуются либо во всей правовой системе, либо в определенной совокупности юридических норм. Например, практически невозможно воплотить в конкретную норму права такие общие принципы гражданского права, как добросовестность, разумность, справедливость, или принцип равенства сторон в гражданском обороте.
Если рассматривать оговорку о следовании решениям и действиям перестрахователя как общий принцип перестрахования, естественно, изменяются само ее предназначение и сфера применения. В таком качестве она может устанавливать пределы осуществления участниками перестраховочной деятельности принадлежащих им гражданских прав с учетом особенностей этой области общественных отношений и восполнять пробелы в законодательстве, а также в договорно-правовом регулировании перестраховочных сделок. Есть и еще одна сфера применения данного принципа — он вполне может служить общим правилом при сложных правовых коллизиях, при поиске выхода из спорных ситуаций, возникших в ходе исполнения перестраховочной сделки, когда и одна, и другая стороны договора по-своему правы, например, при выявившейся неопределенности действующего законодательства. Кто-то в подобном случае должен поступиться своей позицией и тогда оговорку о следовании решениям и действиям перестрахователя можно рассматривать как интерпретацию в рамках перестраховочных отношений общего принципа толкования всех неопределенностей в пользу слабейшей стороны сделки. В договоре перестрахования перестрахователь выступает такой стороной, ибо он действует в роли кредитора, имеющего право требования, а перестраховщик — в качестве должника, обязанного исполнить обещанное по сделке.
Во втором случае ситуация более сложная. Здесь мы имеем дело с попыткой прямо сформулировать и закрепить в договоре обязательство принимающей компании следовать решениям и действиям перестрахователя. Казалось бы, все проблемы сняты. Однако это не так.
Начнем с того, что это, конечно же, норма общего характера, ибо в ней не определен конкретный перечень решений и действий, на которые она может быть распространена. Всякие же условия по ограничению ответственности перестраховщика или введению специальной процедуры рассмотрения с его участием страховых случаев по основному страховому договору носят конкретный характер. В силу общепризнанных правил юридической техники специальная норма отменяет действие общей нормы применительно к урегулированным ею отношениям. Но и это еще не все.
Проанализируем возможные ситуации. Базовым является допущение о наличии или отсутствии страхового случая по основному договору страхования.
Ситуация № 1 — когда страховой случай действительно произошел и перестраховщик согласен с принятым перестрахователем решением о страховой выплате. В указанной ситуации проблем, естественно, не возникает: ведь согласно договору перестрахования он как раз обязался возместить своему контрагенту убытки, возникшие у того после осуществления страховой выплаты. Совершенно очевидно, что дополнять это основное обязательство перестраховщика дополнительной оговоркой нет никакой надобности. К тому же и в силу закона (п. 1 ст. 967 ГК РФ) по договору перестрахования страхуется именно риск выплаты страховщиком страхового возмещения или страховой суммы по заключенному им основному договору страхования.
Ситуация № 2 — когда перестраховщик ошибочно отвергает законное и обоснованное признание страховщиком спорного события страховым случаем. Понятно, что при обращении перестрахователя в суд тот должен удовлетворить его требование и взыскать с перестраховщика сумму страхового возмещения в соответствии с условиями перестраховочного договора. Оговорка "следование решениям и действиям цедента" и тут представляется излишней, так как вновь действует основное перестраховочное обязательство.
Ситуация № 3— страхового события по договору прямого страхования нет, но страховщик либо ошибочно, либо по каким-то иным соображениям определяет в качестве такового некое неблагоприятное происшествие со страхователем или его имуществом. Перестраховщик, в свою очередь, отказывает в страховой выплате по договору перестрахования, считая, что сумма, уплаченная перестрахователем, не служит страховым возмещением или обеспечением. В этом случае основное перестраховочное обязательство не действует, поскольку нет страховой выплаты по основному договору страхования, но в силу рассматриваемой оговорки перестраховщик как бы должен возместить передающей стороне ее убытки в размере, определенном договором, подчиняясь ее решению, и, главное, не оспаривать незаконное решение контрагента.
Ситуация № 4 — фабула предыдущей ситуации, но перестраховщик добровольно соглашается платить на основании следования решениям и действиям перестрахователя. Как частный случай может возникнуть спор по поводу необоснованного осуществления перестрахователем страховой выплаты, когда страховое событие произошло на самом деле, но одновременно были законные основания убытки страхователю не оплачивать, например, из-за того, что по его вине страховщик утратил право на суброгацию (п. 4 ст. 965 ГК РФ), либо вследствие того, что, по мнению перестраховщика, его контрагент необоснованно завысил размер подлежащих возмещению убытков.
Несложно заметить, что фактически принцип следования решениям и действиям цедента означает не что иное как запрет на оспаривание решений перестрахователя, когда перестраховщик с ними не согласен. Строго говоря, данная оговорка действительно имеет смысл, только когда она исключает саму возможность со стороны перестраховщика спорить с перестрахователем по поводу принятых тем решений. Не случайно в практике перестрахования получил широкое распространение тезис, согласно которому при наличии данного положения в тексте договора перестраховщик не имеет в принципе права оспаривать решение перестрахователя о признании того или иного события страховым случаем по прямому договору страхования, включая и обращение в суд.
Однако такой подход явно противоречит закону, ибо означает отказ от защиты своих прав. Между тем отказ субъекта гражданских отношений от защиты своих законных прав, даже если такой отказ был добровольным, не порождает правовых последствий. Пункт 2 ст. 9 ГК РФ прямо устанавливает: отказ граждан и юридических лиц от осуществления принадлежащих им прав не влечет прекращения этих прав, за исключением случаев, предусмотренных законом. В действующем законодательстве применительно к перестраховочным сделкам такие ситуации не предусмотрены. Ссылки на свободу договора как основание включения в него любых условий, которые формально не противоречат закону, (См.: Сушков А. И. Признание страхового акта недействительным как возможный метод защиты интересов перестраховщика // Страховое право,1998, № 1,с.55) здесь не проходят, потому что должен быть специальный закон о прекращении прав при отказе от них: например, как ст. 409 ГК РФ, предусматривающая прекращение обязательства, то есть права требования, при получении отступного, и т.д.
Еще более сомнителен с точки зрения закона отказ от судебной защиты своего нарушенного права. Такая защита является одним из семи основополагающих начал гражданского права (п. 1 ст. 1 ГК РФ) и относится к числу основных конституционных прав граждан и юридических лиц (ст. 46 Конституции РФ). В связи с этим в ст. 4 АПК РФ установлено, что всякое заинтересованное лицо вправе в предусмотренном законом порядке обратиться в арбитражный суд за защитой нарушенного или оспариваемого права либо охраняемого законом интереса, а отказ от этого права недействителен.
Необходимо сказать, что не выдерживают критики и утверждения некоторых страховщиков о будто бы выигранных на основе данного принципа спорах с перестраховщиками в арбитражных судах. Да, подчас суды действительно ссылаются на анализируемое положение, но, как правило, одновременно они признают обоснованным решение страховщика о квалификации произошедшего со страхователем или застрахованным объектом неблагоприятного события как страхового случая. Иными словами, во главу угла ставится все-таки сущностный момент — был страховой случай или нет. Так, в решение Арбитражного суда г.Москвы от 17 мая 1999 года по делу № А40-9266/99-9-131 после ссылки на принцип следования перестраховщика всем решениям страховщика опровергаются доводы ответчика о неправомерной квалификации аварии вертолета в качестве страховое события по прямому договору страхования и делается вывод о наличии такого события.
Необходимо также подчеркнуть, что судебная практика в отношении данного принципа весьма противоречива. Например, Арбитражный суд Иркутской области в своем решении от 5 ноября 1999 года по делу № А-19-2219/99-5 отказал в удовлетворении иска перестрахователю, который аргументировал свои требования к перестраховщику указанным принципом. Суд пришел к выводу, что страхового события по оригинальному договору страхования не было, а произведенная истцом выплата денежных средств не относится к страховому возмещению.
Некоторые юристы высказывали мнение, что само рассмотрение судом в гражданском деле по спору, связанному с перестраховочным договором, вопроса о законности и обоснованности решения страховщика о признании конкретного события страховым случаем по основному договору страхования неправомерно, ибо выходит за предмет дела, а потому перестраховщик, желающий оспорить страховой акт, должен предъявлять в суд встречный иск о признании данного документа недействительным. Так, А.И.Сушков в уже упоминавшейся статье пишет: "при этом суды рассматривают не только отношения сторон по договор) перестрахования, но и фактически вынуждены вникать в отношения между страховщиком и страхователем, возникшие в связи с договором страхования, не являющимся предметом судебного спора". (Сушков А И Указ соч., с. 56.)
Думаю, что такой подход не безальтернативен. Конечно, перестраховщик может направлять в суд подобные иски, но особой необходимости в этом я не вижу. Чтобы доказать свою позицию, должен напомнить, что по российскому законодательству (пп. 1 и 2 ст. 967 ГК РФ) перестрахование представляет собой фактически страхование предпринимательского риска, то есть разновидность имущественного страхования. В то же время данное страхование носит исключительно компенсационный характер и призвано возмещать убытки, причиненные страхователю в результате страхового случая (см. п. 1 ст. 929 ГК РФ). Таким образом, перестрахователь вправе рассчитывать на получение от перестраховщика страхового возмещения лишь при условии, что докажет наличие у себя убытков, связанных со страховой выплатой по основному договору страхования. Суд как раз и оценивает доказательства наличия таких убытков.
Надо учитывать и финансовые последствия. Если страховой акт составлен неправомерно, то убытков, которые обязан возмещать перестраховщик, нет. Поэтому выплаты страхового возмещения, произведенные перестраховщиком в подобных ситуациях, таковыми на самом деле не являются, это просто безосновательное списание денег в пользу своего партнера. В силу этого они никак не могут быть отнесены на себестоимость произведенной продукции, работ или услуг, а их источником может быть только прибыль после налогообложения.
В то же время закономерен вопрос, а есть ли вообще такие действия и решения перестрахователя, которым должен следовать перестраховщик? Полагаю, что есть. Так, принимающая сторона, перестраховав риск, де-факто следует андеррайтингу страховщика и поэтому впоследствии не может отказываться от выполнения своих обязательств по договору со ссылкой на то, что риск был оценен неверно. Перестраховщик как профессионал обязан был разобраться во всех обстоятельствах перестрахования до заключения договора и при несогласии с позицией перестрахователя отказаться от участия в сделке. Если же этого не произошло, он де-факто следует андеррайтерскому решению своего контрагента.
Перестраховщик по общему правилу не может не следовать действиям и решениям перестрахователя, направленным на спасение застрахованного имущества, либо связанным с назначением сюрвея или экспертиз на стадии расследования страхового события. Более спорен вопрос о том, должна ли принимающая сторона соглашаться также с решением перестрахователя об отказе в страховой выплате. Но, строго говоря, здесь у перестраховщика особого выбора нет, если, конечно, в самом договоре не определено, что такое решение перестрахователь вправе принять лишь при согласии другой стороны перестраховочной сделки. Перестраховщик безусловно следует решению перестрахователя о досрочном прекращении договора страхования.
Необходимо отметить, что во всех этих ситуациях принцип следования решениям и действиям перестрахователя очень тесно переплетается с принципом участия в судьбе страховщика, однако, различие, на мой взгляд, заключается в том, что первый относится собственно к действиям и решениям передающей стороны, а второй — к последствиям соответствующих действий и решений.
А теперь внеправовой аспект, связанный с желанием страховщиков получить абсолютные гарантии страховых выплат со стороны перестраховщиков. На мой взгляд, главное здесь — договоренность сторон сделки о характере своих взаимоотношений и политика в области выплат страхового возмещения, которую проводит сторона, принимающая риск. Если перестраховщик провозгласил и последовательно реализует на практике лояльную по отношению к контрагенту политику урегулирования убытков по перестраховочным договорам, когда он готов добросовестно выполнять свои обязательства по выплате страхового возмещения, отдавая безусловный приоритет рыночным интересам и не придавая сколько-нибудь принципиального значения всякого рода формальным моментам, это, собственно, и есть то самое следование решениям и действиям перестрахователя, о котором мечтают страховщики. И в этом смысле данный принцип вполне уместен как наиболее емкое и четкое выражение сути соответствующей политики перестраховщика в области урегулирования страховых случаев.
Может ли такой подход быть реализован в юридически обязательных и корректных формах? Полагаю, что в полной мере нет, учитывая приведенные соображения о ничтожности отказа перестраховщика от судебной защиты. Но определенные шаги в целях прояснения и упрощения отношений сторон могут быть предприняты. Для начала из договоров, главным образом договоров об общих условиях факультативного перестрахования, должен быть исключен ряд ограничений ответственности перестраховщика: в частности, перестраховщик не должен оговаривать свое право отказать в выплате страхового возмещения или уменьшить его размер из-за того, что ему по вине перестрахователя не полностью выплачена перестраховочная премия, или когда перестрахователь оплатил так называемый компромиссный убыток.
Затем следует предусмотреть максимально возможное упрощение процедуры урегулирования страховых выплат, введя, например, систему оплаты убытков даже в факультативном перестраховании на основании счетов перестрахователя, а не претензий с полным комплектом документов, подтверждающих факт страхового события и размер убытка. Следует также практически исключить возможность досрочного расторжения перестраховочного договора по инициативе перестраховщика, потому что он может воспользоваться этим своим правом для того, чтобы избежать крупных выплат страхового возмещения, если договор оказывается для него в целом убыточным.

С.ДЕДИКОВ, член правления Московского перестраховочного общества, адвокат

Ваше мнение об этом материале:

— Ваше имя
— Ваш email
— Тема

Ваш отзыв (заполняется обязательно):

Укажите код на картинке слева:

Установите трансляцию заголовков прессы на своем сайте

 Подробнее »

Получить код для трансляции заголовков прессы »