Пресса о страховании, страховых компаниях и страховом рынке

"Труд-7" рассказывает о трагической гибели трех летчиков и последовавших за этим мытарствах их близких, упоминая среди прочего отказ "Военно-страховой компании" выплатить страховку.

Труд, 4 августа 2004 г.

Кошмарный сон наяву

1374 просмотра

Самолет Ан-2, ведомый экипажем в составе командира-инструктора Юрия Новикова, второго пилота Андрея Солуни и авиатехника Алексея Скрыльникова, спешно возвращался с подкормки озимых в павловских хозяйствах. Поступил приказ "хозяина" - предпринимателя Вячеслава Пленкина: срочно прибыть на авиабазу. Назавтра обещала нагрянуть комиссия из технадзора и могли возникнуть вопросы по старенькому "кукурузнику", еще не получившему после очередного ремонта официальное "добро" на полеты.

Теперь остается только гадать, почему управляемая опытным командиром-инструктором крылатая машина на подлете к аэродромчику внезапно перевернулась в воздухе. То ли дала сбой система управления, то ли взорвались баки с несертифицированным горючим, то ли Ан-2 выпущенными шасси задел верхушку пирамидального тополя, возвышающегося над лесополосой...

Прибывшие спасатели увидели на месте падения самолета бесформенную груду дымящихся обломков. О том, что в такой ситуации кто-то из членов экипажа остался в живых, не могло быть и речи. Они погибли в доли секунды. Посмертная же судьба у них сложилась по-разному: первого пилота Юрия Новикова - да будет земля ему пухом - похоронили по-человечески, по-христиански. А вот Алексея Скрыльникова и Андрея Солуни...

Вечером того трагического 24 марта Татьяна Скрыльникова позвонила мужу из Воронежа на авиабазу: "Позовите Ленечку" - так она всегда называла мужа. "А его нет", - тихо ответили ей. "Не прилетел из колхоза?" - "Он... погиб". - "Вы что, шутите?" - "Какие уж тут шутки: самолет разбился при заходе на посадку".

Беда тем еще страшна, что обрушивается на голову нежданно. Разум отказывается верить в потерю близкого человека. И Татьяна Ильинична целые сутки прожила в надежде, что это чья-то глупая, жестокая шутка. Смотрела в окно, на дверь, ожидая, что с минуты на минуту раздастся звонок и войдет Алексей - улыбчивый, добродушный. Включит музыку, с удовольствием потрет руки в предвкушении домашнего обеда...

В ночь с пятницы на субботу в квартиру Скрыльниковых доставили наглухо заколоченный гроб. Находившаяся в трансе хозяйка буднично попросила открыть крышку. "Ни в коем случае, - запротестовал прибывший вместе со скорбным грузом предприниматель Пленкин, - пусть он останется в вашей памяти живым и красивым!" - "Но я должна убедиться, что там именно мой Ленечка". - "Не сомневайтесь! - проникновенно заверил ее Пленкин. - Даю слово: он!"

В завершение беседы бизнесмен клятвенно пообещал за счет предприятия установить на могиле Алексея достойный памятник: "Хотите из гранита, хотите из мраморной крошки? И не надо благодарить меня: Алексей столько лет верой и правдой служил сельхозавиации!"

Гроб отвезли на "фамильное кладбище" Скрыльниковых в воронежском селе Меловатка. И медленно потянулись за днями дни. Как ни далек и дорог путь из областного центра до затерявшейся среди полей и перелесков Меловатки, Татьяна Ильинична каждый выходной приезжала к холмику на деревенском кладбище, вплетала свежие ромашки и васильки в венок с надписью: "Ленечке от Танечки".

И все же женщину мучила, доводила до отчаяния одна и та же навязчивая мысль: ну не он, не ее Ленечка покоится в этой могиле. Написала письмо на Ставрополье, Тамаре Анатольевне Солуни - матери второго пилота Андрея, погибшего вместе с Алексеем Скрыльниковым и Юрием Новиковым. В ответной весточке та призналась: ее одолевают точно такие же сомнения. Ей не давал развеяться сон, приснившийся сразу после похорон.
Во сне она беседовала с сыном, как с живым: спрашивала, хорошо ли ему летается и скоро ли он пересядет в кабину новенького самолета. "Все у меня отлично!" - отвечал сын. "Но что-то тебя, по-моему, тяготит?" - допытывалась мать. "Если честно, - признался он, - не нравится мне, что живу на чужой квартире. А так хотелось бы поселиться поближе, мам, к тебе..."

Тамара Анатольевна, проявив настойчивость, добилась, чтобы ей дали почитать заключение судмедэксперта Александра Юдина, подписавшего протокол опознания погибших. Опознавали их не родственники, не друзья, а все тот же Пленкин, познакомившийся с экипажем за два дня до катастрофы. Врач по профессии, Тамара Анатольевна установила: документ носит отчетливые следы торопливости и вопиющей некомпетентности. Отчеты о паталогоанатомическом обследовании выглядели написанными под копирку.

Дальше - больше: у Андрея Солуни эксперт обнаружил "несколько зубов из желтого металла". Прочитав это, мать так и ахнула: откуда у ее сына, совсем молодого человека, практически ни разу не обращавшегося к стоматологу, взялись эти самые новые зубы, да еще золотые? А вот Алексей Скрыльников, как выяснилось позже, многие годы работавший с минеральными удобрениями и ядохимикатами, действительно частенько обращался к врачам, в том числе и для замены вышедших из строя зубов "изделиями из желтого металла".

Добиваясь окончательного выяснения истины, Тамара Анатольевна несколько раз приезжала в Воронеж, и вместе с Татьяной Ильиничной они обивали пороги начальственных кабинетов. Убитые горем женщины встречали то удивленные, то насмешливые, то откровенно раздраженные взгляды, выслушивали оскорблявшие их чувства упреки: дескать, какая разница, кто в какой могиле лежит? Однако мать и вдова сумели-таки доказать полную несостоятельность первоначальной экспертизы, и ответственные лица, занимавшиеся расследованием гибели экипажа Ан-2, вынуждены были уступить.

"Выбито" разрешение на эксгумацию... И казавшееся фантастическим или даже вздорным предположение обретает черты нелепой, оскорбительной реальности, свидетельствующей о том, что допущена кощунственная безответственность. И пришлось погибших авиаторов хоронить дважды: гроб из Меловатки отвозят на родину Андрея Солуни в Ставрополье, а другой гроб на той же машине привозят из Ставрополья на родину Алексея Скрыльникова.

Мертвые наконец-то обретают свое последнее пристанище на родных клочках земли. А их близкие продолжают оставаться один на один с постигшей бедой. В особенно сложном положении находится семья авиатехника Скрыльникова. Судмедэксперт Юдин составил такую юридически неграмотную справку о гибели Алексея, что в загсе ее вернули, так и не выдав Татьяне Ильиничне свидетельство о гибели мужа. Не одну неделю потратив на "выправление бумаги", вдова стучится в двери военно-страховой компании с надеждой получить хоть какие-то деньги согласно договору, заключенному этой фирмой с Алексеем как со специалистом, чья
производственная деятельность сопряжена с постоянным риском для здоровья и жизни. "Выплат не будет!" - решительно заявляют страховщики. "Но почему же?" - "Ваш супруг погиб не на рабочем месте". - "А где же, на пляже?" - "Нет, в полете. Погибни он на аэродроме, был бы другой разговор".

Оказывается, отсутствие в договоре четкого определения рабочего места авиатехника оказалось достаточным для того, чтобы "на законном основании" оставить семью погибшего без страховки. Сыну Алексея Диме, студенту платного отделения вуза, видимо, придется расстаться с мечтой о высшем образовании: при трех тысячах рублей, зарабатываемых матерью в месяц, оплатить очередной год или даже семестр учебы более чем проблематично. Правда, Дима утешает маму: "Не горюй, родная! И ни перед кем больше не унижайся! Не получится с учебой - на работу устроюсь".

И все же незадолго до повторных похорон Татьяна Ильинична втайне от Димы позвонила бизнесмену Пленкину и, сгорая от стыда, напомнила ему про обещание "помочь с памятником": "Вы же слово давали..." -"Да клянусь перед Богом, я вам ничего подобного не обещал". Однако на перезахоронение Алексея бывший его работодатель все же приехал - и не с пустыми руками, а... с тысячерублевой купюрой. Вдова наотрез отказалась принять эту подачку: памятник по сегодняшним ценам обходится от 15 тысяч рублей и выше. Аналогичный "облом" ждал представителя Пленкина с тысячерублевкой и на Ставрополье.

Есть ли перспективы у уголовного дела, заведенного Лискинской транспортной прокуратурой (следователь - Николай Минин) сразу же после авиакатастрофы? Трудно сказать. Но зато обоюдное горе породнило мать Андрея и вдову Алексея. Они пишут друг другу письма, созваниваются. Не так давно Тамара Анатольевна рассказала, что опять видела Андрея во сне, и он сказал: теперь у него все в порядке, как, впрочем, и у Алексея. И строго-настрого приказал не горевать о нем, иначе хуже будет и ей, и ему - там...

Пятерим Соловьев, Алексей Варфоломеев

Ваше мнение об этом материале:

— Ваше имя
— Ваш email
— Тема

Ваш отзыв (заполняется обязательно):

Укажите код на картинке слева:

Установите трансляцию заголовков прессы на своем сайте

 Подробнее »

Получить код для трансляции заголовков прессы »