Пресса о страховании, страховых компаниях и страховом рынке

Финансы, 14 сентября 2001 г.

Принцип «следование судьбе страховщика»: правовой анализ

3779 просмотров

Практически все исследователи в области перестрахования — относят данный принцип к числу основополагающих в перестраховочных отношениях. Так, К. Пфайффер, бывший председатель правления входящего в пятерку крупнейших перестраховочных компаний мира Кёльнского перестраховочного общества, говоря об оговорках, которые с незначительными изменениями используются в договорах перестрахования, в первую очередь называет обязанность перестраховщика следовать решениям и действиям цедента (участие в судьбе) (1). Н. Ковалевская подчеркивает, что «взаимосвязь договоров страхования и перестрахования в деловой практике перестрахования нашла свое отражение в одном из важнейших принципов перестрахования — принципе так называемого «участия в судьбе» (2) — обязанность перестраховщика следовать решениям и действиям цедента». А.И. Сушков отмечает, что условия следования решениям страховщика «полностью соответствуют обычаям делового оборота, сложившимся в перестраховании...» (3). Ю.Фогельсон называет этот принцип важнейшей оговоркой.

Ю.М. Журавлев более осторожен в оценке рассматриваемого принципа: «Довольно часто в перестраховочных договорах (встречается) условие, которое предусматривает, что перестраховщик должен следовать судьбе передающей компании, разделять ее судьбу» (5).

О том, какое значение в практике российского перестрахования придается данной проблеме, говорит тот факт, что указанная тема так или иначе присутствует на всех конференциях российских перестраховщиков. Достаточно сказать, что на Первой Всероссийской практической конференции «Профессиональные проблемы перестрахования в России», состоявшейся в марте 1997 г. в Москве, этот принцип стал темой одного из разделов пленарного заседания. Осенью 1999 г. он рассматривался и на заседании Клуба андеррайтеров в Хабаровске. Этой теме посвящено и множество публикаций (6).

Однако, несмотря на это, редко какое иное положение в перестраховании вызывает до настоящего времени столь острые и бесплодные споры. Сторонники и противники указанной оговорки приводят все новые аргументы, но никто никого ни в чем не сумел убедить, каждый остается при своем мнении. Абсолютно очевидно, что участники рынка перестраховочных услуг и специалисты зашли в этом вопросе в тупик, и нужен более глубокий уровень анализа, проникновения в эту проблему, чтобы наконец-то появилась ясность и, как следствие, основа для выработки общего подхода к данному принципу.

В дискуссии по поводу рассматриваемого положения четко обозначились диаметрально противоположные позиции. С одной стороны, представители страховых компаний в большинстве своем стоят за включение во все перестраховочные договоры соответствующего принципа и за его неукоснительное соблюдение в практике перестраховочных отношений (7). При этом он трактуется как абсолютное обязательство перестраховщика оплачивать перестрахователю страховое возмещение во всех случаях, когда тот сам возместил страхователю по основному договору страхования убытки, возникшие в связи с наступлением предусмотренного его условиями неблагоприятного события. Более того, категоричность такой интерпретации усилена отрицанием права перестраховщика оспаривать решения контрагента по договору перестрахования о признании того или иного негативного события страховым случаем. Это находит свое выражение в применяемом практически в каждом перестраховочном договоре правиле следования всем решениям перестрахователя.

Несомненно, здесь выражается основной интерес цедента (так преимущественно ощущают себя страховщики), даже если они ведут так называемое активное перестрахование, принимая риски от других страховых компаний. И этот интерес состоит в том, чтобы во всех случаях, когда они сами осуществили страховую выплату, получить возмещение своих убытков от перестраховщика и максимально снизить риски, связанные с перестрахованием принятой ими по договорам прямого страхования ответственности. В то же время справедливости ради следует подчеркнуть, что именно страховые компании-перестраховщики наиболее часто отступают от данного правила, если не согласны с решением перестрахователя о квалификации конкретного события в качестве страхового случая.

Довольно часто предпринимаются попытки усовершенствовать текст анализируемого принципа за счет введения в него более конкретных определений. Например, Н. Ковалевская так раскрывает содержание данного положения: «Участие в судьбе» подразумевает, что перестраховщик должен следовать разумным (выд. мной) решениям перестрахователя по возмещению убытка страхователю, и каждый из них обязан вносить свою долю в покрытие убытка, как оговорено в соответствии с их «судьбой» (условиями договора)» (8). Некоторые авторы подчеркивают неразрывную связь оговорки следования судьбе и принципа наивысшей добросовестности. Например, Л. Клоченко пишет: «Право перестрахователя свободно вести дела никоим образом не ограничивается. Перестрахователь, в частности, правомочен квалифицировать событие в качестве страхового случая, не признавать его таковым, урегулировать убытки по нему. При этом он должен действовать квалифицированно, с должной степенью целесообразности и осмотрительности, как действовал бы любой страховщик на его месте при условии, что он не имел бы перестраховочной защиты. Он обязан соблюдать интересы перестраховщика, как если бы это были его собственные интересы. В той мере, в какой соблюдается это положение, перестраховщик связан любым действием или бездействием перестрахователя» (9).

Представители профессиональных перестраховочных обществ и отдельные специалисты страховых компаний подходят к анализируемому принципу значительно более критично, вплоть до отрицания его юридической обязательности (10). Доводы здесь приводятся самые различные, начиная с того, что такая гуттаперчевая формулировка вообще не может выражать финансовых обязательств, и, кончая тем, что в результате безоговорочного следования перестраховщика всем решениям передающей стороны, ему грозит банкротство, потому что в такой ситуации он просто становится заложником своего контрагента. Попутно высказывается мнение, что любые попытки поправить, улучшить текст этой оговорки обречены на неудачу. В частности, указание на следование «разумным решениям» ситуацию не исправляет, поскольку с позиции цедента все его решения носят безусловно разумный характер.

Как нам представляется, данная проблема может быть успешно разрешена, если ключом к ее решению признать в данном случае правовой анализ. Здесь, по нашему мнению, действительно, немало сложных вопросов, требующих более глубокого изучения, чем это делалось до сих пор.

Отношение к этому принципу различается, и при этом весьма существенно, в зависимости от вида перестраховочной защиты. В облигаторном (обязательном) перестраховании данный принцип действует де-факто, потому что перестраховщик редко пользуется своим правом проверки документов страховщика, возможность которой тем не менее неизменно предусматривается условиями договора, а фактически полностью полагается на своего контрагента и безоговорочно принимает все его решения. Например, И. Рябенькая подчеркивает, что «в истории возникновения оговорки «follow the fortune» прослеживается последовательная забота перестраховщика о страховщике: эта оговорка, применяющаяся в классической практике в облигаторных договорах, позволяет страховщику более оперативно решать возникающие вопросы по выплатам. Он знает, что за его спиной стоит перестраховщик, который разделяет его страховую судьбу» (11).

Понятно, что для такого рода отношений необходима высочайшая степень доверия со стороны перестраховщика и добросовестности со стороны страховщика.

Как нам представляется, облигаторное перестрахование именно в силу действия оговорки об участии в судьбе по сути своей стоит ближе к некоей форме финансовых гарантий, чем к страхованию, потому что перестраховщик не производит оценки перестраховываемых рисков, не расследует страховые случаи, а практически лишь предоставляет перестрахователю свою емкость на тот случай, когда перестрахованный портфель рисков за отчетный период или за все время действия договора окажется убыточным для того. Отметим также, что принцип участия в судьбе здесь в большей степени некое правило самоограничения перестраховщика, чем непосредственное финансовое обязательство, так как в договорах в обязательном порядке всегда формулируется основное перестраховочное обязательство по выплате перестраховщиком страхового возмещения при наступлении страховых случаев по перестрахованным рискам.

Однако в факультативном, т.е. добровольном перестраховании, когда оба субъекта перестраховочной деятельности свободны как в передаче, так и в принятии риска на ответственность, все обстоит иначе. Начнем с того, что даже на международном рынке перестраховочных услуг, откуда к нам и пришел этот принцип, его понимают значительно более узко и применяют более осторожно, чем у нас. Так, в докладе на 1 Всероссийской конференции по перестрахованию тогдашний представитель крупнейшего в мире Мюнхенского перестраховочного общества Ф. Киндт отметил, что «перестраховщик принимает в рамках договора перестрахования только те риски прямого страховщика, которые последний несет в своем специфическом качестве страховщика на основании заключенных им договоров страхования, но не те риски, которые цедент несет в целом как предприниматель» (12). При этом всегда указывается, что следовать страховой судьбе страховщика нужно, но в строгом соответствии с условиями договора. И если в нем содержатся положения, так или иначе ограничивающие ответственность принимающей стороны либо предусматривающие специальные процедуры участия перестраховщика в расследовании убытков, то они либо полностью, либо в соответствующей части отменяют действие рассматриваемого принципа (13). Кроме того, всегда утверждается, что это положение не распространяется на иные риски страховщика; коммерческие, финансовые (убытки из-за неправильного определения страхового тарифа, финансовые трудности, банкротство и т.д.). В зарубежной перестраховочной практике принято также различать «следование судьбе (follow the fortune), как следование действиям цедента в оценке и приеме риска в страхование и «следование урегулированию» (follow settlements), принятие решений перестрахователя о страховых выплатах.

В России такого различия не делают, но при этом стороны, как правило, сами вводят в текст договоров об общих условиях факультативного перестрахования (так называемые генеральные соглашения) целый ряд ограничений ответственности перестраховщика. Здесь уместно напомнить, что перестраховщик всегда освобождается от выполнения своих перестраховочных обязательств, если его контрагент скрыл от него существенную информацию о переданном в перестрахование риске, если в обусловленный срок не уплатил ему перестраховочную премию. В последнее время перечень таких ограничений ответственности принимающей стороны расширился за счет упоминания убытков, которые перестрахователь по условиям основного договора страхования или в соответствии с законом не должен был оплачивать, а также в случае уменьшения им без уведомления второй стороны своего собственного удержания в риске.

Подкрепление принципа участия в судьбе оговоркой о наивысшей добросовестности, на наш взгляд, ситуацию не спасает, потому, что все категории добросовестности носят субъективно-оценочный характер. Не вызывает сомнения тот факт, что цедент всегда будет настаивать на том, что он поступал в спорном случае максимально добросовестно и заботился исключительно о благе перестраховщика, а тот, в свою очередь, будет утверждать обратное. Мнение же, что мера недобросовестности является одновременно и мерой следования судьбе, в корне подрывает этот принцип как юридическое обязательство, а не просто ограничивает его как иные приведенные выше условия перестраховочных договоров.

Но главная проблема заключается в ином. Рассмотрим довольно популярный тезис, согласно которому при наличии данного положения в тексте договора перестраховщик не имеет права даже оспаривать решение перестрахователя о признании того или иного события страховым случаем по прямому договору страхования.

Здесь возможен ряд ситуаций. Базовым является допущение о наличии или отсутствии страхового случая по договору прямого страхования.

Ситуация 1. Страховой случай действительно имел место и перестраховщик согласен с принятым перестрахователем решением о страховой выплате. Здесь проблем, естественно, не возникает, ведь согласно договору перестрахования он как раз обязался возместить своему контрагенту убытки, возникшие у того после осуществления выплаты страхового возмещения. Совершенно очевидно, что дополнять это основное обязательство перестраховщика еще оговоркой нет никакой надобности. К тому же и в силу закона (п. 1 ст. 967 ГК РФ) по договору перестрахования страхуется именно риск выплаты страховщиком страхового возмещения или страховой суммы по заключенному им основному договору страхования.

Ситуация 2. Перестраховщик ошибочно отвергает законное и обоснованное признание страховщиком спорного события страховым случаем. Понятно, что при обращении перестрахователя в суд тот должен удовлетворить его требование и взыскать с перестраховщика сумму страхового возмещения в соответствии с условиями перестраховочного договора. Оговорка следования судьбе и тут является излишней, так как опять действует основное перестраховочное обязательство.

Ситуация 3. Страхового события по договору прямого страхования нет, но страховщик либо ошибочно, либо по каким-то иным соображениям определяет в качестве такового некое неблагоприятное происшествие со страхователем или его имуществом. Перестраховщик, в свою очередь, отказывает в страховой выплате по договору перестрахования, считая, что сумма, уплаченная цедентом, не является страховым возмещением. В этом случае основное перестраховочное обязательство уже не действует, так как нет страховой выплаты по основному договору страхования, но в силу рассматриваемой оговорки перестраховщик как бы должен возместить перестрахователю его убытки в размере, определенном договором, и, главное, не оспаривать незаконное решение контрагента.

Ситуация 4 — фабула предыдущей ситуации, но перестраховщик добровольно соглашается платить на основании участия в судьбе.

Несложно заметить, что фактически принцип следования судьбе означает не что иное, как запрет на оспаривание решений перестрахователя в тех случаях, когда перестраховщик с ними не согласен.

Как частный случай может иметь место спор по поводу необоснованного осуществления цедентом страховой выплаты, хотя имелись законные основания не оплачивать страхователю убытки, например, из-за того, что по его вине страховщик утратил право на суброгацию (п. 4 ст. 965 ГК РФ), либо когда, по мнению перестраховщика, его контрагент неверно определил размер подлежащих возмещению убытков. Таким образом, фактически предлагается следующая конструкция: перестраховщик не согласен с тем, что перестрахователь должен был выплачивать страховое возмещение полностью или в определенной части, но не имеет права это оспаривать, в том числе в суде, поскольку заранее согласился следовать всем решениям своего контрагента. Однако такой подход явно противоречит закону, потому что означает отказ от защиты своих прав. Между тем отказ субъекта гражданских отношений от защиты своих законных прав, даже если такой отказ был добровольным, не порождает правовых последствий. П. 2 ст. 9 ГК РФ прямо устанавливает: отказ граждан и юридических лиц от осуществления принадлежащих им прав не влечет прекращения этих прав, за исключением случаев, предусмотренных законом. Вряд ли нужно специально говорить, что не существует каких-либо законов, прекращающих права участников перестраховочных отношений при их отказе от этих прав в силу заранее достигнутой договоренности. Ссылки на свободу договора как основание для включения в него любых условий, которые формально не противоречат закону (14) здесь не проходят, потому что должна быть специальная норма о прекращении прав при отказе от них, подобная, например, ст. 409 ГК РФ, предусматривающая прекращение обязательства, т.е. права требования, при получении откупного и т.д.

Еще более сомнителен, с точки зрения закона, отказ от судебной защиты своего нарушенного права. Такая защита является одним из семи основополагающих начал гражданского права (п. 1 ст. 1 ГК РФ) и относится к числу основных конституционных прав граждан и юридических лиц (ст. 46 Конституции РФ). В этой связи ст. 4 АПК РФ (см. также ст. 3 ГПК РСФСР) установила, что всякое заинтересованное лицо вправе в предусмотренном законом порядке обратиться в арбитражный суд за защитой нарушенного или оспариваемого права либо охраняемого законом интереса, а отказ от этого права недействителен.

Необходимо сказать, что при обстоятельном анализе выявляется несостоятельность и утверждения некоторых страховщиков о будто бы выигранных на основе данного принципа спорах с перестраховщиками в арбитражных судах. Да, подчас суды действительно ссылаются на анализируемое положение, но, как правило, одновременно они признают обоснованным решение страховщика о квалификации произошедшего события страховым случаем. Иными словами, во главу угла ставится все-таки сущностный момент — имел место страховой случай или нет. Так, в решении Арбитражного суда г. Москвы от 17 мая 1999 г. по делу № А40-9266/99-9-131 после ссылки на принцип следования перестраховщика всем решениям страховщика опровергаются доводы ответчика о неправомерной квалификации аварии вертолета в качестве страхового случая по прямому договору страхования и делается вывод о наличии страхового события. Но даже с учетом сказанного ссылки судов на принцип следования судьбе страховщика представляются неправильными, поскольку, как было доказано выше, он в качестве юридического обязательства по сути своей противоречит закону и в силу этого ничтожен.

Надо также подчеркнуть, что судебная практика в отношении данного принципа весьма непоследовательна и противоречива. Например, Арбитражный суд Иркутской области в своем решении от 5 ноября 1999 г. по делу № А-19-2219/99-5 отказал в удовлетворении иска перестрахователю, который аргументировал свои требования к перестраховщику указанным принципом. Суд пришел к выводу, что страхового события по оригинальному договору страхования не было, а произведенная истцом выплата денежных средств не является страховым возмещением. Более того, все чаще суды указывают в своих решениях, что перестраховщик, являющийся согласно закону (ст. 967 ГК РФ) страховщиком в перестраховочном договоре, обязан проверить обоснованность и законность страховой выплаты, осуществленной перестрахователем, и только после этого имеет право платить сам.

Некоторые юристы высказывали мнение, что само рассмотрение судом в гражданском деле по спору, связанному с договором перестрахования, вопроса о законности и обоснованности решения страховщика о признании конкретного события страховым случаем по основному договору страхования неправомерно, так как это выходит за рамки перестраховочных отношений, и поэтому перестраховщик, желающий оспорить страховой акт, должен предъявлять в суд встречный иск о признании данного документа недействительным. Так, А.И. Сушков в уже упоминавшейся статье (с. 56) пишет, что «при этом суды рассматривают не только отношения сторон по договору перестрахования, но и фактически вынуждены вникать в отношения между страховщиком и страхователем, возникшие в связи с договором страхования, не являющимся предметом судебного спора».

Полагаем, что такой подход не является безальтернативным. Конечно, перестраховщик может направлять в суд такие иски, но особой необходимости в этом, как нам кажется, нет. Ведь согласно пп. 1 и 2 ст. 967 ГК РФ перестрахование представляет собой фактически страхование предпринимательского риска, т.е. является разновидностью имущественного страхования. В то же время имущественное страхование носит исключительно компенсационный характер и призвано возмещать убытки, причиненные страхователю в результате страхового случая (см. п. 1 ст. 928 ГК РФ). Таким образом, перестрахователь вправе рассчитывать на получение от перестраховщика страхового возмещения лишь при условии, что докажет наличие у себя убытков, связанных со страховой выплатой по основному договору страхования. Суд как раз и оценивает доказательства наличия таких убытков.

Надо учитывать и финансовые последствия. Если страховой акт составлен неправомерно, то убытков, которые обязан возмещать перестраховщик, — нет. Поэтому выплаты страхового возмещения, произведенные перестраховщиком в подобных ситуациях, таковыми на самом деле не являются, это просто безосновательное списание денег в пользу своего партнера. В силу этого они никак не могут быть отнесены на себестоимость произведенной продукции, работ или услуг, а их источником может быть только прибыль после налогообложения. Но и это еще не все. Как известно, согласно ст. 575 ГК РФ дарение в отношениях между юридическими лицами не допускается, а дарением считается всякая безвозмездная передача имущества или имущественных прав. Вот почему нельзя исключать вероятность того, что перестрахователю все полученное по такого рода операции придется либо возвратить перестраховщику (п. 2 ст. 167 ГК РФ), либо, если будет признано, что подобная сделка совершена с целью, противной основам правопорядка и нравственности, — в доход государства (часть 2 ст. 169 ГК РФ).

А теперь аспект, связанный с желанием страховщиков получить абсолютные гарантии страховых выплат им со стороны перестраховщиков. На мой взгляд, здесь главными являются соглашение сторон договора о характере своих взаимоотношений и та политика в области выплат страхового возмещения, какую проводит сторона, принимающая риск. Если перестраховщик провозгласил и последовательно реализует на практике лояльную по отношению к контрагенту политику урегулирования убытков по перестраховочным договорам, когда он готов добросовестно выполнять свои обязательства по выплате страхового возмещения, отдавая безусловный приоритет рыночным интересам и не придавая принципиального значения всякого рода формальным моментам, то, собственно, это и есть то самое следование судьбе, о котором мечтают страховщики. И в этом смысле данный принцип вполне уместен как наиболее емкое и четкое выражение сути соответствующей политики перестраховщика в области урегулирования страховых случаев.

Может ли такой подход быть реализован в юридически обязательных и корректных формах? Полагаем, что в полной мере нет, учитывая приведенные соображения о ничтожности отказа перестраховщика от судебной защиты. Но определенные шаги в целях прояснения и упрощения отношений сторон могут быть предприняты. Для начала из договоров, главным образом договоров об общих условиях факультативного перестрахования, должны быть исключены всякого рода ограничения ответственности перестраховщика, естественно, ее лимитов. Следует предусмотреть и максимально возможное упрощение процедуры урегулирования страховых выплат, исходя в основном из необходимости доказать налоговым органам ее обоснованность, наконец, практически исключить возможность досрочного расторжения перестраховочного договора по инициативе перестраховщика.

С.В. ДЕДИКОВ,
член Правления Московского перестраховочного общества 

Использованная литература

1. Пфайффер К. введение в перестрахование. Пер. с нем. М., Представительство Кельнского перестраховочного общества, 1993, с .22.
2. Ковалевская Н. Договоры перестрахования «Страховое право»,1998, № 2, с. 33.
3. Сушков А.И Признание страхового акта недействительным как возможный метод защиты интересов перестраховщика. «Страховое право», 1998, № 1, с. 55, см также, например, Данилин Д. Источники договора перестрахования, Арбитражная оговорка. «Страховое право», 1998, № 2, с. 42.
4. Фогельсон Ю. Сделки перестрахования по действующему законодательству «Хозяйство и право», 1997 № 7.
5. Журавлев Ю М Формы и методы проведения перестраховочных операции Основные виды перестраховочных договров М. Научно-информационная фирма «ЮКИС», 1991, с 78.
6. См , например, Норден А.П. Об одном судебном разбирательстве «Re Magazin», 2000 (февраль), № 17, с. 17-18, Баютицкий Д. Следование судьбе перестрахователя — реальность или мертвая статья в договоре факультативного перестрахования «Re Magazin», 2000 (февраль), № 17, с.с. 18-19, Дедиков С. Судьба страховщика «Бизнес-адвокат», 2000 (ноябрь), № 21, с. 10.
7. См, например, выступление С.Акермана 1-я Всероссийская практическая конференция «Профессиональные проблемы перестрахования в России», Изложение стенографического отчета и другие материалы. М. Всероссийский союз страховщиков, 1997, с. 16-17.
8. Ковалевская Н. Указ. соч. с. 38 в межбюджетных отношениях.
9. Клоченко Л. О договоре перестрахования объем ответственности перестраховщика «Страховое дело», 1995, № 5, с.32.
10. См. например, Рябенькая И. и Дедиков С. Доклады. 1 Всероссийская практическая конференция «Профессиональные проблемы перестрахования в России». Изложение стенографического отчета и другие материалы М., Всероссийский союз страховщиков, 1997, с.с. 17-20 и 21-25, С. Дедиков О концепции унифицированного договора об общих условиях факультативного перестрахования «Финансовая газета «ЭКСПО», 1997 (декабрь), № 2, с.10.
11. Рябенькая И. Указ доклад, с 17.
12. Киндт Ф. Доклад. 1 Всероссийская практическая конференция «Профессиональные проблемы перестрахования в России». Изложение стенографического отчета и другие материалы. М.: Всероссийский союз страховщиков, 1997, с. 15-14.
13. См.: Гришин Г. Правовые аспекты регулирования договоров международного перестрахования. «Страховое право», 2000, № 1, с 53.
14. См. Сушков А. И. Указ соч., с. 55.

Ваше мнение об этом материале:

— Ваше имя
— Ваш email
— Тема

Ваш отзыв (заполняется обязательно):

Укажите код на картинке слева:

Установите трансляцию заголовков прессы на своем сайте

 Подробнее »

Получить код для трансляции заголовков прессы »