Пресса о страховании, страховых компаниях и страховом рынке

Юридический комментарий по вопросам перестрахования.

Финансы, 17 сентября 2000 г.

Комментарий судебно-арбитражной практики по спорам, вытекающим из договоров перестрахования

4383 просмотра

Если называть вещи своими именами, то такой практики в обычном понимании этого термина просто нет. Во-первых, судебных споров по договорам перестрахования не очень много, их буквально можно пересчитать по пальцам. Это, безусловно, свидетельствует о том, что операторы перестраховочного рынка умеют находить пути решения возникающих между ними разногласий и конфликтов, не прибегая к судебным искам. В то же время это означает, что суды слабо разбираются в специфике правового регулирования перестрахования.

Во-вторых, хотя существующие судебные акты по такого рода делам и охватывают почти все ключевые элементы института перестрахования, разброс позиций судов по одним и тем же вопросам таков, что говорить о какой-то последовательной, а тем более выверенной линии не приходится. Судите сами.
Совершенно неожиданно принципиальное значение для участников рынка перестраховочных услуг приобрел взгляд судов на определение договора перестрахования, содержащееся в п. 1 ст. 967 ГК: “Риск выплаты страхового возмещения или страховой суммы, принятый на себя страховщиком по договору страхования, может быть им застрахован полностью или частично у другого страховщика (страховщиков) по заключенному с последним договору перестрахования”. Вот конкретные примеры судебных актов, демонстрирующие два диаметрально противоположных подхода к этой проблеме.
Так, в решении Арбитражного суда Челябинской области и постановлениях вышестоящих судебных инстанций по иску ТОО “Промтовары-78” к СК “Копи-Аско” и ее материнской компании СК “Южурал-Аско” о признании недействительным договора облигаторного перестрахования всего страхового портфеля СК “Копи-Аско” говорится следующее: “Содержание договора перестрахования установлено в законе (п. 1 ст. 967 ГК РФ). Между тем условия спорного договора не соответствуют содержанию такого договора, предусмотренному законом. …В договоре не определен его предмет, так как нет упоминания о страховании перестрахователем риска выплаты страхового возмещения или страховой суммы по заключенным им договорам страхования (п. 1 ст. 967 ГК РФ). …Все положения ст. 967 ГК РФ являются императивными и обязательными для сторон перестраховочного договора”.
Иная позиция выражена в постановлении Федерального арбитражного суда Московского округа по делу № КГ-А40/460-99 по иску перестраховщика к перестрахователю о взыскании выплаченного ему страхового возмещения как неосновательного обогащения, поскольку договор перестрахования, по мнению истца, не соответствует закону и, в частности, не содержит упоминания о страховании риска исполнения страховщиком своих обязательств (ст. 13 Закона РФ “О страховании”). Нужно отметить, что текст ст. 13 этого закона (данная статья не действует с 1 марта 1996 г.) и п. 1 ст. 967 ГК практически идентичны. Так вот кассационная инстанция оставила в силе состоявшиеся судебные постановления, которыми было отказано в удовлетворении иска, поскольку из ст. 13 “не вытекает, что примененное законодателем определение перестрахования должно быть обязательно указано в качестве предмета договора перестрахования при его заключении”.

Как мне представляется, второе решение является более правильным. Ведь никому в голову не придет требовать, чтобы, скажем, в договоре купли-продажи или договоре аренды были непременно дословно воспроизведены определения этих договоров, содержащиеся в ГК. Попытки придать определениям договоров нормативный характер, а тем более наделить их статусом императивных норм вызывают серьезные возражения. На мой взгляд, определения носят исключительно информационный характер, помогая отличать один вид поименованного договора от другого, и не более. Если же их рассматривать как нормы права, то получается, что любой такой заключенный договор, не содержащий дословного законодательного определения договора этого вида, является ничтожным, поскольку противоречит закону. Абсурдность подобного вывода совершенно очевидна.
Почему-то суды не считают возможным применять именно к договорам перестрахования обычные и широко используемые в судебной практике методы оценки договоров, когда они квалифицируются не по их наименованию, а по предметному содержанию.
Нужно подчеркнуть, что утверждение суда об императивности всех положений ст. 967 ГК прямо противоречит закону. Так, п. 2 данной статьи гласит: “К договору перестрахования применяются правила, предусмотренные настоящей главой (имеется в виду глава 48 ГК — прим. автора), подлежащие применению в отношении страхования предпринимательского риска, если договором перестрахования не предусмотрено иное. А это типичное построение именно диспозитивной нормы, которую стороны могут изменить или отменить применительно к своим правоотношениям по своему соглашению.

Анализ судебных решений дает основание говорить о том, что суды подчас рассматривают перестрахование как страхование предпринимательского риска со всеми вытекающими отсюда последствиями. Так, в уже упоминавшемся решении Арбитражного суда Челябинской области и постановлениях вышестоящих судебных инстанции по иску ТОО “Промтовары-78” к СК “Копи-Аско” и СК “Южурал-Аско” сделан и такой вывод: “По договору перестрахования с учетом ст. 933 ГК РФ может быть застрахован предпринимательский риск самого перестрахователя и только в его пользу, в связи с чем выплата перестраховщиком страхового возмещения непосредственно страхователю по оригинальному договору страхования является прямым нарушением требований закона и означает исключение ответственности перестрахователя”. Последствия такого вывода — признание договора недействительным по признаку ничтожности. В обоснование своих решений о недействительности подобных договоров перестрахования суды также ссылаются на норму п. 3 ст. 967 ГК, в соответствии с которой при перестраховании ответственным перед страхователем по основному договору страхования за выплату страхового возмещения остается страховщик. Учитывая, что практика выплат страхового возмещения перестраховщиком непосредственно страхователю является достаточно распространенным явлением, в этом вопросе, на мой взгляд, следует разобраться максимально глубоко и, более того, выработать определенные практические меры защиты от такого толкования судами соответствующих положений закона и условий договоров перестрахования.
Сначала о том, почему стороны договоров перестрахования идут на подобные соглашения. Главным здесь является совершенно справедливое и экономически обоснованное требование страхователей возместить им убытки, вызванные страховыми случаями, как можно быстрее. Однако при крупных страховых событиях у страховщика может не хватить денег, чтобы полностью оплатить убытки. Если в этом случае перестраховщик перечислит деньги страховщику, а тот в свою очередь переведет эту же сумму страхователю, то деньги поступят к последнему минимум с недельным опозданием. Еще более сложные проблемы возникают, когда речь идет о так называемых валютных договорах страхования (это в основном договоры страхования экспортно-импортных грузов) либо когда ответственность страховщика перед страхователем выражена в валютном эквиваленте. Здесь к проблеме задержки возмещения убытков прибавляется вполне реальная опасность, что страховщик сам понесет дополнительные убытки в связи с неблагоприятным изменением курса иностранной валюты за тот период, пока деньги будут находиться в пути. Другими словами, перечисление суммы страховой выплаты перестраховщиком непосредственно страхователю по основному договору страхования является выгодным и страховщикам, и, что еще важнее, их клиентам и, конечно же, не может нарушать чьих-либо прав и интересов. Уже в силу этого понимать п. 3 ст. 967 ГК как запрет на подобного рода действия нет никаких оснований. Здесь уместно напомнить, что согласно п. 3 ст. 55 Конституции Российской Федерации любое ограничение гражданских прав возможно только в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства. Очевидно, что ни одна из этих целей не вызывает необходимости запретить перестраховщику выплачивать страховое возмещение по договору страхования непосредственно страхователю.

Кроме того, действие положения закона о применении к договору перестрахования правил, относящихся к договору страхования предпринимательского риска, как уже указывалось, может быть отменено, если стороны в договоре перестрахования конкретного риска, или в договоре об общих условиях факультативного перестрахования, на который имеется ссылка в конкретном перестраховочном договоре, либо в договоре облигаторного перестрахования прямо укажут, что такие правила к данному договору или к соответствующим договорам не применяются. Затем, если в договоре перестрахования, как это и было в данном случае, стороны согласовали иной, чем определен ст. 933 ГК, порядок выплаты страхового возмещения, то это и есть то самое “иное”, что предусмотрено договором перестрахования. Таким образом, вывод суда о противоречии договора норме ст. 933 ГК тоже, по моему мнению, является незаконным.
Я также считаю, что быть ответственным за выполнение обязательств (как дословно в тексте п. 3 ст. 967 ГК) и лично их исполнять (п. 1 ст. 313 ГК) — это совсем не одно и то же. Ответственным является лицо, к которому могут быть обращены соответствующие требования, и не более того. Обязанности страховщика лично исполнять обязательства по выплате страхового возмещения или страховой суммы в других нормах закона или в иных нормативных актах не содержится. Поэтому, как мне представляется, вполне возможна такая конструкция: третье лицо, в данном случае это перестраховщик, по просьбе страховщика производит за него расчеты полностью или частично со страхователем, а затем страховщик и третье лицо урегулируют отношения между собой.
Здесь также надо отметить, что далеко не все суды столь категоричны в оценке положений договоров об обязанности перестраховщика выплатить страховое возмещения непосредственно страхователю по основному договору страхования. Так, в постановлении апелляционной инстанции Арбитражного суда г.Москвы от 23-26 сентября 1997 г. по делу № А40-20627/97-55-324 указывается: “Пунктом 3.3.2. договора № 63 от 20.07.95 предусмотрена обязанность перестраховщика перечислить перестрахователю (истцу) либо по его поручению страхователю (ВАСО) соответствующую долю страхового возмещения в пределах принятого на себя объема ответственности в течение 5-ти банковских дней после получения страхового акта”. При этом суд не делает вывода о ничтожности приведенного положения договора о возможности перечисления суммы страховой выплаты страхователю. Если добавить, что этим постановлением оставлено без изменений решение суда первой инстанции об удовлетворении иска перестрахователя к перестраховщику о взыскании страхового возмещения, то понятно, что суды в данном случае не увидели никакого криминала и сочли вполне законной указанную договорную норму.

А теперь о самой опасной для рынка страховых и перестраховочных услуг ошибке судов. К сожалению, уже не единичны случаи, когда суды рассматривают в качестве страхового случая по договорам перестрахования реальную выплату перестрахователем страхового возмещения, а не возникновение риска такой выплаты, как прямо указано в тексте закона. Если учесть, что договоры перестрахования заканчиваются одновременно с оригинальным договором страхования, то у недобросовестного перестраховщика появилось абсолютно законное основание отказать перестрахователю в возмещении убытков, если тот произвел страховую выплату после истечения срока действия договора, хотя бы и по страховым случаям, произошедшим в тот период, когда договор еще действовал. Именно такой вердикт вынес Арбитражный суд г.Москвы по известному делу по иску Военно-страховой компании к СК “Инфост”, отказавшейся выплачивать страховое возмещение по договору перестрахования автотранспорта по тем основаниям, что страховщик перечислил деньги страхователю уже после того, как закончился срок действия договора страхования и соответственно перестрахования, хотя страховое событие имело место за два месяца до истечения этого срока. Решение первой инстанции оставили в силе и все вышестоящие суды. Другой пример. В решении Арбитражного суда г.Москвы от 28 мая 1998 г. по делу № А40-12488/98-49-175 также говорится совершенно однозначно: “…ответчик по договору перестрахования № Н 28/1 от 01.02.96 г. фактически застраховал у истца риск выплаты страхового возмещения … по договору сострахования № 081-ВС от 28.12.95 г. При этом страховым случаем является факт выплаты страхового возмещения”. Естественно возникает вопрос, а что же делать страховщику, если страховое событие происходит, например, в самые последние дни действия договора страхования, и он по сугубо технологическим причинам (страхователь должен направить ему извещение, а только на это, как правило, дается два дня; он обязан провести хотя бы элементарное расследование, собрать необходимые документы, назначить экспертизу для определения размера ущерба, наконец, сам оформить акт страхования и еще подготовить платежное поручение и т.д.) при всем желании не сможет произвести страховую выплату до завершения договора. Опять, мягко говоря, парадоксальность принятых судами решений налицо, но судебные акты, к сожалению, остались в силе.
Кое-кто из специалистов предлагает решить проблему самым простым способом — заключать договоры перестрахования на больший срок, чем договоры страхования. При всей внешней простоте и привлекательности этого предложения здесь, тем не менее, есть подводные камни. Поскольку по договору перестрахования страхуется риск выплаты страхового возмещения по оригинальному страховому договору, то после того, как он прекратил свое действие, о каком риске страховой выплаты по нему может идти речь? То есть здесь отсутствует сам предмет договора перестрахования.

Сейчас некоторые субъекты перестраховочной деятельности пытаются защититься от этой опасности тем, что включают в договоры специальные положения, в соответствии с которыми перестраховщик принимает на себя обязательства произвести перестрахователю выплату страхового возмещения независимо от того, когда тот сам возместит убытки страхователю, при условии, что страховое событие по основному договору страхования имело место в период действия договора перестрахования. Но, спрашивается, зачем же создавать эти искусственные и сложные правовые конструкции, когда значительно проще рассматривать в качестве страхового случая по перестраховочному договору не фактическую выплату страховщиком страхового возмещения, а возникновение риска такой выплаты в связи с тем, что произошло некое событие, какое может быть признано страховщиком страховым случаем. При таком подходе никаких проблем ни для кого не возникает.
Необходимо затронуть и такой аспект судебной практики, как отношение судов к очень популярному, но неоднозначно трактуемому участниками рынка перестраховочных услуг принципу “следования судьбе страховщика”. Чаще всего перестрахователями он понимается как безусловная обязанность перестраховщика согласиться со всеми решениями страховщика по страховым случаям и возместить ему понесенные им убытки. Нередко на этот принцип ссылаются и суды, принимая решение о взыскании страхового возмещения с перестраховщика, отказавшегося выплачивать его добровольно под тем предлогом, что страховая компания неправильно квалифицировала конкретное неблагоприятное событие как страховой случай. Однако, во-первых, ссылки судов на этот принцип как основание для удовлетворения иска не являются основополагающими, они всегда вторичны и следуют после указания вполне конкретных обязательств перестраховщика и, главное, после признания судом правомерным решения страховщика об отнесении спорного события к страховым случаям. Так, предметом судебного разбирательства был спор, возникший между сторонами договора перестрахования авиационных рисков, сводившийся к тому, что перестраховщик отказал перестрахователю в выплате страхового возмещения, поскольку полагал, что тот неправильно определил происшествие как страховой случай. Арбитражный суд г.Москвы в иске перестрахователю отказал (дело № А-40-20626/97-59-303). В своем постановлении от 22 сентября 1997 г. апелляционная инстанция Арбитражного суда г.Москвы, удовлетворяя требования истца, сослалась на имеющееся в договоре перестрахования условие об обязанности перестраховщика следовать всем решениям перестрахователя только после того, как по существу согласилась с оценкой страховщика произошедшего авиационного происшествия как страхового случая. В решении, в частности, говорится: “Принимая решение о признании страхового случая наступившим, суд апелляционной инстанции считает, что страховщик оценил все обстоятельства события на его соответствие определению страхового случая, данному в Правилах страхования и в договоре страхования, а также проверил наличие предусмотренных Правилами и договором случаев для отказа в выплате страхового возмещения, которые страховщиком согласно ст. 21 Закона РФ “О страховании” определяются самостоятельно”. В другом деле, № А-40-20627/97-55-324, которое также было рассмотрено апелляционной инстанцией Арбитражного суда г.Москвы 26 сентября 1997 г., говорится следующее: “Анализ текста договора перестрахования… показал, что одним из условий договора является обязанность перестраховщика следовать всем решениям перестрахователя …апелляционная инстанция считает необоснованными доводы жалобы о том, что истец принял решение о наступлении страхового случая вопреки Правилам страхования, в частности п. 3.5.3. Правил”. То есть и здесь суд в первую очередь рассматривает и оценивает сущностные моменты спора, а лишь потом ссылается на обязанность перестраховщика следовать судьбе перестрахователя.

Правда, следует отметить, что есть примеры, когда суды более прямолинейно решают этот вопрос. В частности, в постановлении апелляционной инстанции Арбитражного суда г.Москвы от 29 декабря 1998 г. по делу № А40-12488/98-49-179 сказано следующее: “Пунктом 2.1.4. договора перестрахования предусмотрена обязанность перестраховщика следовать всем решениям перестрахователя, за исключением увеличения доли ответственности перестраховщика. В связи с этим является правильным вывод суда первой инстанции о том, что перестраховщику не предоставлено право оспаривать факт наступления страхового случая и обоснованность выплаты страхового возмещения перестрахователем”.
Кроме того, такая практика не является последовательной и повсеместной. Например, Арбитражный суд г.Москвы по делу № А40-1276/99-89-183 принял решение об отказе в иске перестрахователю, страховой компании “Пари” о взыскании с перестраховщика, страховой компании “Виктория”, страхового возмещения по договору перестрахования, указав следующее: перестраховщик, являясь по перестраховочному договору в силу закона страховщиком, обязан был “затребовать у страхователя (истца) все необходимые документы, подтверждающие факт наступления страхового случая, а также законность и обоснованность произведенной им выплаты страхового возмещения”. С таким выводом суда трудно не согласиться. Действительно, в соответствии с законодательством выплата страхового возмещения должна быть произведена только в том случае, когда имеет место бесспорное страховое событие. Если страховщиком в интересах сохранения хороших отношений со страхователем была произведена так называемая компромиссная выплата, т.е. когда соответствующее событие согласно условиям договора страхования или подлежащим применению правилам страхования не является страховым случаем либо у страховщика были иные законные основания отказать в страховой выплате, то такие решения не могут порождать правовых последствий для перестраховщика.
Периодически в различных регионах России возникают определенные проблемы для участников перестраховочных операций и в их отношениях с налоговыми органами. Это происходит потому, что в Положении об особенностях определения налогооблагаемой базы для уплаты налога на прибыль страховщиками, утвержденном постановлением Правительства РФ № 491 от 16.05.1994 г., договор перестрахования в большинстве пунктов не упоминается. Перестраховщики, совершенно обоснованно считая, что занимаются особым видом страховой деятельности, в полном объеме пользуются нормами данного документа. Но некоторые налоговые инспекции, буквально толкуя указанное положение, предъявляют перестраховщикам претензии по поводу умышленного занижения налогооблагаемой базы за счет отнесения на затраты расходов, связанных с выполнением обязательств по договорам перестрахования. Такие претензии, в частности, были предъявлены Западно-Сибирскому перестраховочному обществу, и перестраховщик вынужден был обжаловать решение налогового органа о взыскании недоимки по налогам, пеней и штрафных санкций в арбитражный суд Новосибирской области. Суд согласился с доводами истца, что перестраховщик согласно п. 1 ст. 967 ГК в договоре перестрахования является страховщиком, что по перестраховочному договору страхуется риск страховой выплаты, т.е. это фактически договор страхования особого объекта, и признал решение налогового органа недействительным.

В Государственной Думе прошлого созыва была создана специальная рабочая группа по совершенствованию законодательства о налогообложении страховой деятельности. К сожалению, она не успела выработать какого-либо относительно завершенного документа. Очень важно, чтобы депутаты нынешней Госдумы не забыли об этой проблеме.
Как видно из приведенных примеров, суды по одним и тем же вопросам высказывают диаметрально противоположные мнения, а это в свою очередь ведет к принятию при наличии практически одинаковых обстоятельств различных по своей сути решений. Такое положение вещей дестабилизирует перестраховочные отношения, создает почву для невыполнения недобросовестными перестраховщиками своих обязательств по договорам. Одним словом, мешает развитию рынка.
На какие же решения целесообразно ориентироваться субъектам перестраховочной деятельности? Думаю, что им при выстраивании своей позиции следует отдавать приоритет все-таки неблагоприятным для соответствующей стороны договора или для обеих его сторон судебным решениям. При таком подходе меньше риска. Кроме того, надо активнее прибегать к разрешению споров в страховых третейских судах, которые созданы при Всероссийском союзе страховщиков и Московской торгово-промышленной палате. Здесь, безусловно, будет обеспечено более квалифицированное и оперативное рассмотрение споров, а принятые третейскими судами решения подлежат исполнению в таком же порядке, как и решения государственных судов.

С.В.ДЕДИКОВ, советник Московского перестраховочного общества, адвокат

Ваше мнение об этом материале:

— Ваше имя
— Ваш email
— Тема

Ваш отзыв (заполняется обязательно):

Укажите код на картинке слева:

Установите трансляцию заголовков прессы на своем сайте

 Подробнее »

Получить код для трансляции заголовков прессы »